1 АВГУСТА 1914
Шрифт:
Победа в Галиции
Марна воспета на Западе. К этой саге ничего не добавить, –нельзя и буквы вставить между плотно пригнанными словами драгоценного национального эпоса Франции.
Составители того самого «Краткого стратегического очерка войны 1914-1918 гг.» видели это уже в 1918 г. Поэтому, приступая к описанию операций Юго-Западного фронта — Галицийской битвы, они сдержанно заметили: «10 (23) августа южнее Красника произошло столкновение нашей наступавшей 4-й армии с так же перешедшей в наступление австрийской армией. Этот бой, постепенно развиваясь, положил начало 21-дневному сражению на 500-верстном фронте от Вислы до Днестра, где участвовали 728 русских батальонов против 648 австро-германских, или 582000 русских штыков против 518000 штыков австро-германских. Это Галицийская битва совпала по времени с Марнской
Итак, в Галицийской битве с обеих сторон сражалось 1,5 миллиона человек, в то время как в Восточной Пруссии это число никак не превышало 300 тысяч человек.
Четыре армии Юго-Западного фронта сосредоточивались, имея в виду нанести концентрический удар в Галиции с севера и востока на правом фланге с линии Люблин-Холм на фронт Тарнов, Перемышль выступали 4-я и 5-я армии, а из района Ровно, Проскуров в направлении Львов—Станислав действовали 3-я и 8-я армии. Полагая, что противник придерживается плана, проданного Редлем, русское командование надеялось захватить основную группировку австро-германских войск в приграничной полосе, окружить и разгромить ее, не дав отойти к Карпатам. К сожалению, отнесение Конрадом линии развертывания внутрь не дало возможности ударить по флангам, и русские армии натолкнулись частично во встречном сражении на огневой фронт.
Пока сосредоточивались ударные русские группировки, вся граница полыхала — с обеих сторон выбрасывались разведывательные отрады, иногда до бригады. В некоторые приграничные русские города врывались немцы или австрийцы. Поведение их было неописуемо – массовый грабеж, расстрелы заложников, насилия над женщинами. В Ченстохове было расстреляно 18 человек, богатейший Ясногорский монастырь был разграблен и осквернен. Немецкая солдатня устроила там дикие оргии, куда сгоняли местных женщин.
Местом жуткой, кровавой бойни стал Калиш. В официальном сообщении главного управления генерального штаба России сухо перечислялись только считанные злодеяния, совершенные по приказу немецкого командования: «Когда президент города Буковинский, собрав с населения по приказу генерала Прейскера 50 тысяч рублей, вручил их немцам, то был тотчас же сбит с ног, подвергнут побоям ногами и истязанию, после чего лишился чувств. Когда же один из сторожей магистрата подложил ему под голову свое пальто, то был расстрелян тут же у стены. Губернский казначей Соколов был подвергнут расстрелу после того, как на вопрос – где деньги? – ответил, что уничтожил их по приказанию министра финансов, в удостоверении чего показал телеграмму». Местных жителей расстреливали на каждом шагу:. «трупы лежат неубранными на улицах и в канавах… За нарушение каждого постановления генерала Прейскера приказано расстреливать десятого».
Люди 1914 года были потрясены; вести о чудовищных зверствах потоком шли из Бельгии, Франции, России-отовсюду, куда вступал кованый сапог немецкого солдата. Мир еще не знал фашизма,Освенцима,Дахау гитлеровского геноцида,но разве не вещими, в свете узнанного нами в 1941 –1945 годах, звучат наивные слова предисловия к книге, составленной по документам и показаниям очевидцев, «Немецкие зверства», выпущенной в 1914 году в Петрограде :
«На поверку вышло, что немецкие офицеры, в особенности цвет их – пруссаки, лишены нравственных понятий культурного человека, потому что только нравственный урод или половой психопат способен на глазах родителей убить их ребенка или изнасиловать их дочь, или в присутствии оскорбленной и униженной девушки расстрелять ее отца только за то, что несчастный осмелился протестовать против наглого и циничного обыска, произведенного немецким лейтенантом. Пусть об этой предсмертной пощечине, полученной прусским наглецом, помнят наши внуки и правнуки, чтобы они знали, какой зверь, похотливый и кровожадный, таится в немце, выжидая лишь момента, когда ему позволено будет дать волю своим низменным инстинктам… Военная гроза пройдет, заживут раны, но память о зверских выходках швабов не должна глохнуть, и пусть всеобщее презрение будет возмездием рыцарям немецкой доблести».
Уже тогда, в августе 1914 года, хорошо знали, что враг систематически нарушает законы и обычаи
Русские командующие, зная о происходящем, сжав зубы, методично готовили. общее наступление, отклоняя настойчивые просьбы выгнать врага из того или иного города. Когда и верховный главнокомандующий попытался побудить командующего 8-ой армией А.А. Брусилова выбить австрийцев из захваченного Каменец-Подольска, то получил отказ. «Разбрасывать свои силы перед самым началом боевых действий я не считаю возможным, — телеграфировал Брусилов. — Когда я перейду в наступление и вступлю на австрийскую территорию, то эта колонна, боясь быть отрезанной, сама побежит назад без всякого понукания».
Так и случилось. Стоило Юго-Западному фронту прийти в движение, писал Брусилов, австрийцы «спешно покинули Каменец-Подольск и полностью вернули контрибуцию, которую собрали с жителей города. Это было совершенно естественно» потому что они хорошо знали, что если они возьмут контрибуцию с жителей Каменец-Подольска, то я, в свою очередь, заняв Тарнополь, Трембовлю и Чортков, не пощажу этих городов и обложу их такой же, если не большей контрибуцией». Впрочем это были в основном угрозы: не в обычае русской: армии предавать разграблению занятые города. Брусилов после занятия Львова заверил явившуюся к нему депутацию от городского управления: «Никакой контрибуции на город, накладывать не буду «.
Хотя облик врага вырисовывался достаточно четко, русские войска придерживались рыцарского кодекса ведения войны. В традициях соблюдения его и был воспитан офицерский корпус. Отступление от кодекса, помимо прочего, считалось вредным для успеха на поле боя. Нарушители немедленно призывались к порядку. Сплав этих соображений проявлялся даже по пустяковым поводам. Инспектор артиллерии Юго-Западного фронта во время Галицийской битвы делает замечание: «Командиру 3-го дивизиона 4-й арт. тяжелой бригады. Командир корпуса категорически запретил обстреливание города Ярослава. Вашу стрельбу по башне костела, где предполагался (?) неприятельский наблюдательный пункт, считаю бесцельным вандализмом и показывающую непонимание тактики, так как в Ярославе много крыш, могущих быть наблюдательными пунктами. Тратить на это дело 6 дм бомбы нельзя. Мне стыдно за эту стрельбу и за Вас». По понятиям русской армии, замечание генерала офицеру — серьезное взыскание.
Галицийская битва продолжалась месяц с небольшим (18 августа – 21 сентября 1914 года). Ставка требовала от Юго-Западного фронта вести не только «стремительное», но даже «непреклонное ураганное наступление». Терминология непривычная для штабных документов! «Такая спешка, – отмечал А А. Брусилов, — была вызвана необходимостью помочь англо-французам, которым приходилось плохо, чтобы нашими наступательными действиями оттянуть хотя бы часть вражеских сил с их Западного фронта на Восточный, против нас».
С потрясающей быстротой сражения в Галиции сменяли друг друга – у Красника и Томашува (Люблин– Холмская операция), на реках Золотой Липе и Гнилой Липе (Галич-Львовская операция) , бои у Городка. Русские войска с тяжелыми боями шли вперед, отбивая постоянные попытки австрийцев и немцев перейти в наступление. Поражение Самсонова побудило русские штабы быть осмотрительнее, и продвижение носило очень упорядоченный характер, даже с чрезмерной заботой о флангах. Но стратегически наступление было дерзким — командование фронтом презрительно игнорировало вполне реальную угрозу удара 8-й немецкой армии из Восточной Пруссии в свой тыл. Русские генералы признали тактическое умение немцев, но не верили в их стратегическое искусство. В этом они оказались правы.
В оперативно-стратегическом очерке советского военного историка Ф. Храмова «Восточно-Прусская операция 1914 г.», вышедшем в 1940 году, т. е. в самый канун Великой Отечественной, подчеркивалось: «До войны (1914 года – Н.Я.) германцы считали русские войска — в тактическом отношении слабо подготовленными. Однако ход всей операции показал обратное. Тактическая подготовка русских войск оказалась не ниже германской, а подготовленность русской артиллерии,бесспорно, стояла выше германской. Это подтверждается рядом замечательных тактических побед, одержанных русскими под Гумбинненом, у Орлау, в районе Ваплица и другие.