10 гениев войны
Шрифт:
Но вернемся к Мольтке. В 1835 году прусский капитан совершил большое путешествие на Восток. В Стамбуле он был представлен султану Махмуду II и по его просьбе остался в турецкой армии в качестве инструктора. Мольтке принял участие в реорганизации этой армии, в фортификационных работах, в организации обороны проливов. Он также находился в турецких войсках во время походов на курдов, в Египет и в Сирию в 1839 году. (Кстати, турецкая армия была разбита египетским султаном Мехмедом-Али.) Во время этих походов Мольтке со всей тщательностью настоящего ученого и одновременно с немецкой педантичностью, коей был самим воплощением, исследовал верхнее течение Тигра, дотоле неизвестное географам. О Турции он написал интересную работу «Письма о состоянии Турции и событиях в ней», которая имела довольно большой успех – еще долго имя Мольтке ассоциировалось именно с этой работой. Позже у него вышел труд о русско-турецкой войне 1828–1829 годов, в котором автор проявил себя добросовестным и вдумчивым военным теоретиком. Под псевдонимом
По возвращении на прусскую службу Гельмут Мольтке продолжал в основном образовательно-теоретическую и литературную работу. В 1848 году он был назначен начальником отделения генерального штаба, затем начальником штаба корпуса, а позже он был приставлен к сыновьям Вильгельма в качестве их военного наставника.
Мольтке прекрасно владел техническим рисунком. Так, он собственноручно выполнил первую съемку окрестностей Константинополя, а в возрасте 45 лет, когда сопровождал принца Генриха в Риме и имел немало свободного времени, сделал съемку 500 квадратных верст окрестностей Вечного города и нанес на этот план все данные, представлявшие интерес в археологическом и художественном отношении. Эта карта была издана великим Александром Гумбольдтом. В 1855 году Гельмут был назначен адъютантом при Фридрихе Вильгельме – будущем императоре Фридрихе III. С ним он побывал в Париже, Лондоне, Санкт-Петербурге, Москве. Он вообще объездил почти все европейские столицы, в которых внимательно знакомился не только с достопримечательностями, но и с военной организацией страны.
Об адъютанте старшего сына Вильгельма к тому моменту в прусских верхах уже вполне сложилось мнение как о человеке несомненно образованном, большом знатоке военной истории и географии и при этом – вполне светской персоне. Всем было известно, что Мольтке – первый танцор при дворе, что он любит охотиться на зайцев в Силезии… Была у него черта характера, которая не укладывалась в салонные правила, – Мольтке был очень замкнут. В будущем, когда его узнают совсем с другой стороны, появится прозвище «великий молчальник». А пока даже назначение Гельмута Мольтке осенью 1857 года начальником генерального штаба не вызвало никакого резонанса. Ставший недавно регентом Пруссии Вильгельм поставил на не самый важный пост воспитанного, лояльного к власти человека не без заслуг; на этой должности пожилой придворный (хотя он был на тот момент младшим из генерал-майоров Пруссии), возможно, спокойно проведет остаток дней. Вершина не самой блестящей, но достойной военной карьеры прусского дворянина. Тем более что в связи с полным отсутствием строевого стажа Мольтке не мог быть назначен даже командиром бригады.
Принято считать, что генеральный штаб расцвел при Мольтке. Так оно в общем и есть, но произошло это далеко не сразу. Сначала новому начальнику пришлось провести кропотливую работу для того, чтобы подготовить умных, образованных, широко мыслящих, энергичных помощников. Только со временем генштаб стал претендовать на главную роль в руководстве большинством процессов в стране, связанных с войной. В этом деле Гельмут Мольтке показал неожиданный для многих острый ум, умение руководить, талант создателя школы. Он лучше многих коллег сумел уловить веяния времени, понять перемены, происшедшие в экономике, технике нового времени и привести военное дело в соответствие с этими переменами. Находясь, по сути, в положении наблюдателя со стороны в течение всей своей долгой военной карьеры, будучи, казалось бы, кабинетным ученым, Мольтке понял и систематизировал все, что пропустили лихие вояки-практики. Русский генерал Драгомиров, находившийся при прусском штабе во время австро-прусской войны, писал: «Генерал Мольтке принадлежит к числу тех сильных и редких людей, которым глубокое теоретическое изучение военного дела почти заменило практику».
Весь генеральный штаб в 1857 году состоял из 64 офицеров, 18 из которых образовывали Большой генеральный штаб. Через десять лет штаб уже вырос до 119 офицеров, в том числе 48 – в Большом генеральном штабе. В работах последнего участвовало, кроме того, 30 причисленных к генеральному штабу молодых испытуемых офицеров. По инициативе нового начальника стали гораздо чаще проводиться занятия по стратегии и тактике – на картах и путем полевых поездок, во время которых слушатели тренировались в изучении и оценке местности, выборе позиции, оценке обстановки и отдаче приказов. За первые 13 лет на посту начальника генерального штаба Мольтке провел девять полевых поездок, много времени посвящал тактическим задачам. Обычно ими руководили начальники отделений Большого генерального штаба, но в конце года Мольтке сам составлял задание и производил лично в своем кабинете, в присутствии всего Большого генерального штаба, разбор решений.
Огромное внимание Мольтке уделял, конечно, работе своего военно-исторического отделения. В 1862 году военно-историческое отделение издало «Историю итальянского похода 1859 года». Уже через три года после войны, в отсутствие точной и полной информации об этой войне, Мольтке выступил с критически написанным трудом. Начальник генерального штаба стремился ознакомить прусскую армию с новыми явлениями в современной
Военно-историческое повествование превратилось в обсуждение острых вопросов современной стратегии и тактики, и эта манера исторической критики легла в основу и последующих исторических трудов прусского генерального штаба. Статьи Мольтке отличали четкость и ясность изложения, яркое выделение главных идей и железная логика доказательств. Следует сказать несколько слов о военной теории Мольтке. Начальнику генерального штаба было довольно сложно активно бороться за новые принципы в этой теории. В этой области науки уже давно безраздельно властвовало преклонение перед наполеоновским искусством. Столкнуть с этого пути поседевших за своими письменными столами прусских ученых было практически невозможно. Мольтке же полагал, что тактика Наполеона не является панацеей. Более того, в новых условиях, в которых приходится вести войну в Европе, она приведет к большим потерям. Однако чтобы не тревожить маститых старцев, Мольтке предпочитал писать книги более практического характера: «О фланговых позициях», «О глубине походных колонн».
Гельмут Мольтке отдавал себе отчет в том, что не только само сражение является полем для деятельности военачальника, – он стремился охватить взглядом также подготовительные и «промежуточные» проблемы, стоящие перед армией. «В большинстве случаев история демонстрирует перед нашими глазами лишь обстоятельства войны, скрывая от нас внутренние предпосылки, – писал полководец, – бои и блестящие подвиги образуют светлые пятна, о которых каждый охотно читает; затруднения с довольствием, трудности переходов, бивачные лишения, страдания в госпиталях и опустошение страны являются теневой стороной; изучать последнюю трудно и малопривлекательно, но, тем не менее, крайне необходимо». Особый интерес у начальника прусского генштаба вызывала мобилизация. Мобилизационный план был переработан под руководством генерального штаба таким образом, что сроки, за которые вырастала прусская армия военного времени, стали значительно меньше аналогичных сроков у потенциальных противников.
Вопросы мобилизации, переброски, координации и снабжения войск были непосредственно увязаны с вопросами развития и использования железных дорог и телеграфа. При Большом генеральном штабе была создана железнодорожная секция. В 1859 году Мольтке удалось настоять на образовании особой железнодорожной комиссии из представителей немецких государств. В планах будущих войн он большое внимание уделял использованию немногочисленных пока, но столь важных рельсовых линий. Постепенно Мольтке пришел к мнению, что железные дороги позволяют проводить мобилизацию, переброску и снабжение войск на совершенно новых началах. Огромные армии могли быстро вырастать у границ враждебных государств. Начальник штаба при определении места сбора армии отдавал железнодорожным станциям предпочтение перед пунктами, имевшими другие стратегические преимущества (угрожающими флангу противника и т. п.). Продовольственной базой благодаря новым дорогам вместо приграничных крепостей стала вся территория оставленной в тылу родной страны.
Сосредоточение частей войска на концах разных железнодорожных веток тесно увязывалось в понимании Мольтке и с особенностями дальнейшего развития их наступления. Выдающийся полководец пришел к мысли о том, что сосредоточенное передвижение всей армии не имеет никакого смысла. Многочисленная (гораздо более, чем век назад) колонна долго формируется в месте сбора, затем растягивается в походе на много десятков километров. К полю боя передовые части подходят на несколько дней раньше хвоста колонны. Вся дорога оказывается опустошена, трудности со снабжением ослабляют армию. В трудах и речах начальника генштаба появляется термин «гнусная крайность сосредоточения». Этому принципу Мольтке противопоставляет свой знаменитый девиз: «Врозь идти, вместе драться». Идеалом для прусского новатора является концентрическое движение разных частей по разным дорогам к заранее намеченному полю генерального сражения. Армии эти должны не сомкнуться, а выйти, как половинки щипцов, к вражескому войску с двух сторон, ударить по нему с флангов, окружить и уничтожить. Естественно, такой подход требовал четкого взаимодействия отдельных начальников, чему способствовали потянувшиеся за армией телеграфные провода и сами принципы командования, которых придерживался Мольтке. Когда генерал уже был фактическим главой прусской армии, он предпочитал отдавать не точные приказы, а директивы, позволявшие командирам проявлять определенную самостоятельность. В принципе, во время битвы Мольтке выступал в первую очередь как глава школы, перекладывая основную конкретную работу на помощников и учеников. Основные указания он мог сообщить командирам за сутки до намечавшегося сражения, а потом оставаться в ставке в 20 километрах от поля боя в течение всего рокового дня. Не все командиры, конечно, оказывались на высоте положения, много было военачальников старой школы, но тщательно проработанные планы, высокий уровень стратегического искусства Мольтке и его штаба, описанные преимущества, имевшиеся в прусской армии, наконец, слабость противника позволяли скомпенсировать подобные недостатки.