10 гениев живописи
Шрифт:
Трудно представить, что Рубенс мог рисовать свои жизнерадостные, ослепительные по колориту картины в такое мрачное время, что его светлый, мощный талант расцветал рядом с насилием и разорением. Парадокс, но это так.
Семья Рубенсов испытала все превратности судьбы. Отец живописца – Ян Рубенс – когда-то изучал право в Риме и в других городах Италии. Вернувшись в родной город, он был назначен синдиком – городским советником. В течение нескольких лет он исполнял эти важные обязанности. Несмотря на то, что до этого Ян был приверженцем римско-католической церкви, вскоре он начал симпатизировать протестантскому учению Жана Кальвина, а это считалось опасной ересью в стране, контролируемой испанским королем-католиком. В конце концов, в 1568 году юрист
Они осели в Кельне, где стали близки ко двору Вильгельма Оранского, по прозвищу Молчаливый, – признанного главы нидерландской оппозиции к Испании. Там Ян открыл адвокатскую практику и стал поверенным в делах жены Вильгельма Анны Саксонской. Ян Рубенс был статным обаятельным мужчиной, 26-летняя Анна – голубоглазой белокурой красавицей, а ее муж, принц Вильгельм Оранский, уже долгое время отсутствовал – он с переменным успехом воевал с герцогом Альбой, отстаивая независимость Голландии. Через некоторое время между принцессой и ее советником возникла любовная связь, которую они не слишком и скрывали. В итоге Анну, родившую дочь, отправили в Саксонию, где она лет через пять скончалась. А Яна, прожившего на чужбине два года, бросили в тюрьму за интимную связь с высокопоставленной клиенткой. В те времена прелюбодеяние, да еще такое, каралось смертной казнью.
Но Мария Пейпелинкс не опустила руки, а принялась бороться за мужа и отца своих детей. Пару раз ей даже удалось добиться аудиенции у самого принца.
О преданности и любви купеческой дочери Марии к своему не слишком верному мужу лучше всего говорит одно из ее писем в тюрьму: «Разве я могла бы быть настолько жестокой, чтобы еще более отягощать Вас в Вашем несчастии и в Вашем одиночестве, в то время как я охотно, если бы только это было возможно, спасла бы Вас ценой моей крови… И неужели же после столь длительной дружбы между нами возникла бы ненависть, и я считала бы себя вправе не простить Вам проступок, ничтожный по сравнению с теми проступками, за которые я молю ежечасно прощения у Всевышнего Отца?.. Дай бог, чтобы мое прощение совпало с Вашим освобождением – оно бы вновь даровало нам счастье. Моя душа настолько связана с Вашей, что если Вы страдаете, то и я страдаю в той же мере. Я уверена, что если бы эти добрые господа увидели мои слезы, они имели бы ко мне сострадание, даже если бы у них были деревянные или каменные сердца… Я сделаю все от меня зависящее и буду просить за Вас заступничества перед Богом, и это же будут делать наши детки, которые Вам кланяются и так же страстно желают Вас видеть, как и я. И никогда больше не пишите «Ваш недостойный супруг», так как все забыто».
Поразительная в данных обстоятельствах энергия и любовь к супругу сделали свое дело. После двухлетних ходатайств ценой большей части своего состояния Марии удалось спасти жизнь мужа, освободить из крепости и добиться разрешения поселиться всей семьей вдали от двора.
В 1573 году Ян был освобожден из заключения под залог. Его отпустили с условием, что он со своей семьей – женой и четырьмя детьми – будет безвыездно жить в маленьком вестфальском городке – Зигене. Там в 1574 году Мария Пейпелинкс родила мужу пятого ребенка – Филиппа, будущего гуманиста, портреты которого не раз напишет Питер Пауль. А 28 июня 1577 года разрешается от бремени еще одним сыном. Его назвали Питером Паулем. Так вдали от родины предков в разгар нидерландской революции появился на свет будущий великий художник. Еще через пару лет Яну все-таки разрешили вернуться в Кельн, а в 1583 году он наконец добился окончательного и полного прощения.
Несмотря на все тревожные вести, обвинения и ссылки, в доме, в котором рос Питер Пауль, всегда царила доброжелательная, спокойная атмосфера и полная семейная гармония. Позже в своих письмах он будет вспоминать Кельн как город, где прошли счастливые годы его детства. Рубенс унаследовал лучшие качества своих родителей.
Но вот счастливое детство подошло к концу – в 1587 году умер Ян Рубенс. Жить без мужа и отца стало трудно и тоскливо, и Мария решительно принялась за спасение семьи. В родном Антверпене у нее сохранилась кое-какая собственность, и поэтому фрау Рубенс с детьми решила уехать в Нидерланды. Приняв католичество, она получила разрешение вернуться на родину. Вполне возможно, что Мария никогда не разделяла религиозных протестантских убеждений своего мужа, хотя оба ее сына, Филипп и Питер Пауль, были крещены по лютеранскому обряду. По крайней мере, это не стало камнем преткновения – они переехали в Антверпен.
Итальянский дипломат Лодовико Джуччиардини оставил нам описание Антверпена в период его расцвета. Тогда в городе было пять школ, там жило множество художников, работала типография, основанная еще в 1555 году Кристофором Плантеном. Она была одной из лучших в Европе, печатала все научные и литературные новинки и славилась своей изысканной продукцией.
Но в 1566 году с вводом в страну испанских войск Нидерланды на долгие годы превратились в арену битв. С одной стороны испанцы, с другой – Соединенные Провинции, боровшиеся за независимость. Осады, грабежи, всевозможные поборы, казни и эпидемии – вот что характеризует эти печальные годы.
В 1576 году – за год до рождения Питера Пауля – Антверпен стал жертвой взбунтовавшегося испанского гарнизона. Целые кварталы были сожжены, тысячи людей убиты. Этот случай получил зловещее название – «испанское бешенство». Антверпен сильнее других нидерландских городов пострадал как от испанского ига, так и от поднятого против него восстания.
Когда Мария Рубенс с детьми вернулась домой в 1587 году, ситуация в Нидерландах уже почти стабилизировалась, но город все еще находился в плачевном состоянии. Питер Пауль впервые увидел родину своих родителей Антверпен, когда его население сократилось до 45 000 человек – вдвое меньше, чем двадцать лет назад.
Но постепенно город возрождался. Испанскому правительству было на руку превращение Антверпена в финансовый центр и перевалочный пункт для снабжения армии всем необходимым. А заодно оживала культурно-духовная жизнь города. Типографии Плантена удалось, наконец, оправиться после нескольких лет упадка, а антверпенские художники вновь начали получать заказы от церквей и религиозных учреждений – требовалось восстановить или заменить многое из того живописного наследия, что подверглось разорению в годы разгула фанатизма и войны.
Таким образом, Рубенс провел свою юность в городе, который постепенно возвращался к нормальной жизни. Мать отдала его в латинскую школу при соборе, где преподавали ученые иезуиты. Его непосредственным учителем был Ромбут Вердонк, славившийся весьма глубокими познаниями в различных науках, который продолжил формировать сознание юного Рубенса. Здесь Питер Пауль обучился языкам, теологическим наукам, античной мифологии. Здесь же он познакомился с мальчиком-инвалидом, на несколько лет старше его, и этому знакомству суждено было перерасти в крепкую дружбу на всю жизнь. Моретус был внуком издателя Плантена, и со временем он возглавил типографию деда. «Я знал Рубенса с детства, – писал в более поздние годы Моретус, – мне очень нравился этот юноша, который обладал самым приятным, самым незлобивым характером».