10 гениев живописи
Шрифт:
Пабло Пикассо оказал громадное влияние на художников всех стран, став самым известным мастером в искусстве XX века.
Было издано огромное количество монографий, исследований и романов, посвященных жизни и творчеству уникального художника. Но и «белых пятен» все еще предостаточно. В парижском музее Пикассо, например, хранится более ста писем Ольги Хохловой, адресованных мужу, но доступ к ним пока закрыт. А ведь знакомство с письмами помогло бы лучше понять, какую роль она сыграла в жизни художника-новатора, прояснить их отношения.
Интересные материалы можно найти и в России. Так,
Для того чтобы представить себе полную картину жизни этого человека, следовало бы поговорить о нем с разными людьми – родными и близкими, друзьями и врагами. Поскольку такой возможности у нас нет, попробуем выслушать хотя бы одну точку зрения – его сына Клода, последние годы занимающегося творческим наследием своего отца и организацией выставок его работ, давшего после одной из выставок интервью журналистам:
«…Я не собирался управлять огромным художественным наследием отца, поскольку целиком был поглощен делами, которые мне очень нравились. С ранней юности я интересовался фотографией, дизайном, кино и уже в 19 лет уехал из дома. Работал с несколькими признанными мастерами фотодела, снимал фильмы. Отца я очень любил, но не чувствовал себя связанным с его творчеством, понимал, какой это колоссальный труд – управлять наследием этого гениального человека. Два года меня уговаривали адвокаты, и пришлось согласиться.
И вот много лет я – генеральный уполномоченный по «семейным делам» Пикассо, хотя удается теперь чаще, чем несколько лет назад, заниматься и дизайном изделий из стекла, фарфора, дерева. Для некоторых известных художественных салонов я оформлял павильоны на международных выставках. Но все-таки больше приходится заниматься выставками работ отца.
Больше в нашей семье это делать некому. Самый старший из детей Пикассо – Паоло родился в 1921 году, когда отец состоял в браке с русской Ольгой Хохловой. Сестра Майя родилась в 1935 году во втором браке с Мари-Терез Вольтер. Нашей (моей и моей сестры Паломы) матерью была Франсуаз Жило, с которой отец прожил десять лет – до 1953 года.
Биографы зачастую не жалеют красок, описывая распри в нашей семье, в действительности многое складывалось совершенно не так, особенно в отношениях между детьми. Мне до сих пор очень не хватает Паоло, который тяжело заболел и скончался в 1976 году. Будь он жив, конечно, его бы выбрали в управляющие отцовским художественным наследием. И он, и Майя были частыми гостями в нашем доме, моя мать очень нежно относилась к обоим. Кстати, мы были очень похожи с Паоло. Как-то я зашел в парижское ателье Марка Шагала, и тот заговорил со мной по-русски, перепутав меня с братом, а я по-русски не понимал ни слова.
Отец и мать, которая тоже была художницей, не оказывали на нас ни малейшего давления. Нам было предоставлено право выбора занятий, и они не принуждали нас к рисованию, не пытались приобщить к религии. Все это объяснялось, видимо, тем, что в семьях и отца, и матери относились к детям
Конечно, мы любили бывать в ателье отца. Мне нравилось наблюдать, как рождаются картины и особенно скульптуры, но я вместе с сестрой и матерью лишь изредка рисовал на больших листах бумаги. Отец как-то запечатлел нас на полотне за этим занятием. Он был очень активным человеком, молодым и телом, и душой.
Когда я родился, ему уже было без четырех лет семьдесят. Отец не играл с нами в футбол, что нам и не требовалось, не гонялся за нами в «казаки-разбойники», не ходил на теннисную площадку, зато рассказывал чудесные истории и с большой любовью готовил специально для нас. Делал он это великолепно, а рыбу мог приготовить так, как никто другой.
Мы с Паломой не позировали отцу. Но с Паоло создан образ арлекина. Моделью выступала и Майя, которую Пабло Пикассо увековечил в 1938 году с куклой Нанеттой и лошадью. Себя и мать я узнал на полотне «Женщина и ребенок» или в одном из произведений в образе мальчика с мячом. Главное, конечно, заключалось не в моей персоне, а в нежности, в надежде взрослых, которую они связывают с маленьким человеком.
Из привычных нашей семье предметов кисть великого мастера запечатлела кухонную обстановку в картине «Кухня», которая находится в парижском музее Пикассо. Мы часто ужинали на кухне. На стенах висели испанские керамические тарелки, стояли две клетки с птицами, необычной была вся утварь. Для зрителей эта картина, конечно, абстрактная, а для меня – подлинная реальность. С этой кухней у меня связаны чудесные годы, когда мы были все вместе.
В 1953 году отец с матерью расстались, но вопреки тому, что об этом написано, для нас этот разрыв вовсе не был трагедией. Палома и я жили у матери в Париже, где ходили в школу, а на каникулы отправлялись на юг Франции к отцу, и его новая жена относилась к нам очень сердечно. С теплотой встречали здесь и Паоло с Майей.
Мы с сестрой были внебрачными детьми и по старому закону не имели права носить фамилию отца. И только в середине семидесятых годов справедливость восторжествовала, и все дети Пабло Пикассо были уравнены в правах. Наша мать еще жива, большую часть времени проводит в Нью-Йорке, но часто приезжает в Париж. Она рисует, пишет, посещает выставки, невероятно активна для своего возраста.
Ну а выставками отцовских произведений приходится заниматься мне. Говорят, что художественные произведения Пикассо не пользуются спросом на рынке. К счастью, искусство – это не рынок художественных творений. Немало было великих произведений, которые в свое время не ценились на рынке. И наоборот, на некоторых картинах, позднее забытых, зарабатывали кучу денег.
Действительно, Пикассо сейчас не в моде. Но искусство двадцатого столетия нельзя представить без Пикассо, как и без Сезанна. Отец однажды сказал, что для него нет искусства прошлого или будущего. И если произведение не может занять достойное место в своем настоящем, оно не имеет значимости.