10 свиданий
Шрифт:
— Как там твоя бабушка поживает? – я уже почти и забылась зачем я позвала его сюда. Улыбка сразу же пропадает.
— Я не ездила к ней, – стыдливо отвожу взгляд.
— Нооооо….. , – Гарри в замешательстве.
— Я попросила домашних сказать, что я уехала, – поджимаю губы.
— Но зачем, Клер? – стало видно, что Гарри забеспокоился. Я открыла рот, чтобы ответить, но мои губы задрожали, ком встал в горле. Сделав глоток чая, повторила попытку.
— Гарри… Я… , – голос срывается, — Я беременна, – замолкаю. Руки трясутся, внутри все переворачивается. Чтобы хоть немного успокоится, делаю ещё несколько глотков чая. Всю трясёт. Я не могу посмотреть на реакцию парня, я в принципе не могу на него смотреть, мне совестливо.
— Вау, хах, – он растерян, — Не пойми меня неправильно, но как? Мы же предохранялись, – в недоумении говорит Гарри. На моих глазах наворачиваются слезы и тяжело падают вниз, — Хэй, детка, ты чего? – вытирает большим пальцем слезинки с моей щеки, — Если ты думаешь, что я уйду от тебя, то нет. Конечно это… Эм… Неожиданно для меня, но я не оставлю тебя, – Стайлс накрыл свою ладонью мои руки, но слезы еще больше начали струится из глаз.
— Гарри… это еще не все, – внутри все сжалось, голова заболела, в висках запульсировало. Поднимаю на него взгляд, Стайлс кротко кивает, говоря мне, что готов услышать продолжение. Нос забит,
— Гарри, это не твой ребенок, – наконец выдавливаю из себя эти роковые слова. Брови свёл к переносице, приоткрыл губы, часто заморгал, боль исказилась на его лице.
— Как ты могла? – он посмотрел на меня ЭТИМ взглядом. Такой взгляд бывает у тех, кто узнает, что единственный дорогой человек только что предал его. Начинается истерика, трудно дышать. Хочу всё рассказать, но ком в горле и слезы не позволяют мне выдавить и слова.
— Гарри, – хватаю его за руку.
— Нет, – он вырывает её, но я пытаюсь уцепиться и удержать её в своей. Он зол и растерян. Ему больно, я вижу это.
— Гарри, я не хотела… Гарри, – пытаюсь посмотреть ему в глаза, но он мотает головой, уворачивается, убирает мои руки от него, не хочет даже смотреть на меня. Слезы пошли ещё сильнее, открываю рот, но не могу выговорить и слова.
— Уйди, – я замерла на месте и уставилась на него, — УЙДИ! – рявкает Стайлс, что я даже вздрагиваю.
— Гарри… – он отвернулся к окну и перестал реагировать на меня. Голова невыносимо болит, мне холодно и жарко одновременно, мурашки бегут по всему телу, меня трясёт. Я думала, что хуже уже не будет, но я ошиблась. Молча встаю из-за стола и собираюсь уходить, как Стайлс хватает меня за запястье, когда я прохожу мимо него и смотрит на меня с отчаянием смешенным с призрением.
— А ведь в этой сказке, я должен был использовать тебя, – он отпускает мою руку и ссутулившись отворачивается к окну. Слезы, предательские слезы. Я практически ничего не вижу, все плывёт. Расталкиваю людей и иду к выходу, мне нужен воздух. Дождь будто специально усилился, а я не взяла с собой зонт, хотя сейчас, даже не думаю об этом и не брезгая выхожу под открытый ливень. Прохожу мимо окна, где сидел Гарри, он выпивает залпом, кажется, виски и размышляет, лицо искажает боль и безнадежность. Зубы стучат от холода, мурашки покрыли все тело, волосы мокрыми патлами противно прилипают ко лбу, щекам и шее, кроссовки промокли насквозь и при ходьбе слышалось хлюпанье. Я иду по улице, куда глаза глядят. Люди серой массой с черными зонтами заполнили город, торопясь домой с работы и укрываясь от дождя скорее заходили в различные магазины и кафе, лишь бы не промокнуть и не заболеть. Небо затянуто серыми облаками, дует ветер, пахнет мокрым асфальтом и газами от машин. Потихоньку включаются уличные фонари, всё больше окон загорается светом, всё меньше людей становится на улице, а машины так и едут нескончаемо, иной раз не затормозив возле траура, чтобы не обдать лужей прохожих. Раскаты грома слышатся все реже, я совсем продрогла, слез больше нет, уверена, что лицо всё бледное, а губы темно фиолетовые, как и мои мешки под глазами. Пережидаю дождь сидя на автобусной остановке, стуча зубами, обняв себя руками и сгорбившись. Захожу в автобус, что едет до парка, от которого не так далеко до моего дома. Занимаю место у окна, надев капюшон толстовки, прислоняюсь к холодному стеклу лбом и наблюдаю за тем, как капли одна за другой то медленно, то ускоряясь текут вниз. Кажется, небо сегодня страдает вместе со мной, либо это очередная тупая шутка для придания комичной тоскливости или разочарования, для того, чтобы самые тёмные мысли залезали в голову. Может, там, наверху, кто-то хочет, чтобы это произошло, говорит мне об этом совершенно разными способами, но каждый раз кидая лицом в грязь. В самой чистой душе есть свои демоны и в определенный момент они выползают из своей “норы” и нашёптывают тебе сладостным голоском свои грязные мысли. Ведь каждый, наверно, в своей жизни думал о том, что ему хочется умереть или о том, чтобы было, если бы его не стало, как бы вели себя другие люди, знакомые, друзья, родственники, узнав эту новость. Мои демоны настигли меня в тот день в ванной, когда я посмотрела на себя в зеркало. Девушка с большими мечтами и надеждами, которые разбились сегодня с большой высоты, с потухшим взглядом и красными глазами от слез, с синими мешками и бледным лицом, растрёпанными волосами и чёрной душой — этого призрака я вижу в отражении. Я забыла, что когда всё складывается хорошо и ты взлетаешь на пик счастья, то потом ты спотыкаешься и очень больно падаешь вниз. Вот моя трясущаяся рука тянется к шкафчику. Ты не можешь быть счастлив всё время, ты не можешь всё время находится в покое. Я запускаю в него руку и рыскаю одну коробочку. И чем больше ты получаешь счастья, чем лучше становится твоя жизнь, тем больше ты потеряешь. Достаю коробочку и, открыв её, беру одно, завернутое в бумагу, лезвие. И когда у тебя ничего не осталось, когда ты потерял намного больше, чем когда-то получил, образуется очень тонкая грань и, выпустив своих демонов, можно сорваться. Разворачиваю острую металлическую пластину и долго рассматриваю её. Один шаг и ты прыгаешь в пропасть и надеешься больше никогда не вернуться, больше никогда не почувствовать эту боль, раствориться в темноте и никогда больше не проснуться. Смешно, что всего лишь какой-то маленький, крохотный, но очень опасный предметик может лишить жизни. И в тот момент ты действительно устал бороться и хочешь покончить со своими муками. Только подумать сколько жизней эта вещь забрала на тот свет. Я восхищаюсь им. Но разве мы имеем право распоряжаться своей жизнью, разве она принадлежит нам самим? Подношу лезвие своими трясущимися руками к запястью, и всего лишь одно движение отделяет меня от смерти. “Только режь вдоль, а не поперёк”. Такое странное чувство, когда ты находишься на краю пропасти и решаешь сделать ли тебе этот шаг в темноту или продолжить борьбу, и доказать самой себе, что ты сильная, что никакое дерьмо не сломает тебя. Но разве я сильная?
========== Глава 28 ==========
Pov Гарри
Раздается знакомый звон колокольчика при входе, прохожу вглубь к барной стойке и занимаю своё место на углу стола. Ощущается запах табака и алкоголя, он никогда не выветриться отсюда, этот аромат пропитал здесь все стены и мебель насквозь. Темно бежевые обои идеально дополняют темно-коричневый деревянный интерьер. Рамки с ковбойскими пострелами уже много лет висят здесь, и если заглянуть за них, то можно увидеть насколько сильно потемнели обои с того момента, когда они были поклеены. Бармен в чистом переднике и рубашке с зализанными волосами натирает бокалы до блеска и расставляет их по своим
— Ван, как давно он тут? – обращается Луи к моему верному “приятелю” – бармену.
— Около полтора часа, – тот пожимает плечами. Тяжело выдохнув, Томлинсон перекидывает мою руку себе через плечо и ведёт к выходу.
— Гарри, Боже, зачем же себя так убивать? – причитает Лу, таща меня из бара. Я лишь хмыкаю. Возможно я бы ответил, если бы мог совладать с собой. Он дотащил меня до машины и отвез домой, уложив спать. Я не знаю, остался ли Луи или же сразу уехал. Я лишь закрыл глаза и утонул в беспамятной темноте, где в конце я видел силуэт, такой маленький, красивый, изящный. Это была она. Я пытался поймать этот свет, но каждый раз подходя все ближе, я оказывался все дальше. Не знаю что это было то ли сон, то ли видение, но от этого становилось больно и что-то сдавливало мне грудь. И кажется слезы текли пока я спал, а может быть и это мне причудилось…
Pov Клер
Даже в самые тёмные дни нужно быть сильной, даже если это не так. Этот гребенный мир каждый день испытывает тебя, ставя на колени и заставляя склонить голову, говоря о том, какое ты ничтожество и насколько незначительна твоя жизнь. Но пошли все нахуй, я ещё покажу, чего я стою. В тот день я не нанесла себе вреда. Я видела, как тряслись мои руки, я смотрела на то, как виднеются синие вены и как больно я сжимаю этот холодный кусок металла. Голова болела, звон стоял в ушах, меня шатало и в воздухе висело напряжение. Лезвие упало в раковину весело звеня, сердце бешено билось и сдавливало в груди, не заметила, как задержала тогда дыхание и после обильно хватала ртом воздух, ноги подкосились и я скатилась по стене вниз, запустила руки в волосы и, уткнувшись лбом в колени, вновь плакала. Не знаю сколько времени я просидела тогда там, но заперев своих демонов глубоко внутри, пришло смирение и осознание, и стало легче. Возможно это лишь иллюзия, но я принимаю её. Хочется думать, что я достигла дна и мой путь теперь лежит только наверх.
Медленно шагаю по тротуару вдоль высокого забора, на улице уже смеркается, загораются фонари, людей практически нет, машины спешат домой, холодный ветер обдувает меня, распахивая кофту настежь, становится холодно. Получше укутавшись, скрещиваю руки на груди и ускоряю шаг. Я иду после очередной консультации, правда она закончилась ещё полтора часа назад, и все это время я гуляла по городу, погрузившись в свои мысли и рассматривая все вокруг. Уже несколько дней я придерживаюсь нового режима — утро и день я провожу дома за подготовкой к поступлению, а ближе к вечеру собираюсь и иду на консультацию для молодых мам. Из домашних никто не знает, я не готова им ещё рассказать, но держать все в себе тоже нельзя, поэтому Дрю знает всё и поддерживает меня. После консультации я долго гуляю по улицам или заглядываю в Tutti Frutti и, дополнив мороженное всем, что понравится, медленно уплетаю его, наблюдая в окно. Сегодня на улице очень свежо и становится холодно и темно, пора домой, я слишком загулялась. В конце одинокой улицы поворачиваю за угол в переулок от дороги с шумными машинами, пару кварталов и я дома. Как только я завернула в конце забора, то моё тело пронзила резкая боль, от чего я упала на землю. Колени и ладони ссадят, поднимаю голову и вижу мужчину, но из-за темноты не могу разглядеть его лица, но он явно мне не знаком. Следующий удар приходится по лицу, от чего я совсем падаю на землю и ощущаю как из носа пошла кровь, но это только начало. Он не останавливается и продолжает бить меня ногами, я стараюсь прикрыть живот руками, сжавшись в комочек, но получается плохо, удары приходятся по всем частям тела. Мои крики, слезы и мольбы никто не слышит, я совершенно одна. Он останавливается, когда я уже совсем не могу сопротивляться и нет сил звать на помощь. Адско болит каждая клеточка моего тела и за что мне пришлось стерпеть такое издевательство? Почти теряю сознание, когда ощущаю, что этот человек рыскает по моим карманам. Он достает все деньги и даже мелочь, забирает телефон и сумочку, после чего быстро скрывается. Подождав ещё несколько минут я пытаюсь встать, меня трясёт, слезы рекой текут из глаз, зверская боль разноситься по всему телу. Но всё же я заставляю себя встать из последних сил и пройти до дороги пару шагов, оперевшись о металлический забор, но он вскоре заканчивается и успеваю сделать ещё пару шагов на дорогу, до того, как ноги подкосятся и я упаду. Чувствую влагу между ног и последнее что я вижу перед тем, как отключиться – это кровь. За что мне это? Почему именно со мной это всё происходит? Чем я всё это заслужила? Слышу скрип шин и настолько яркий свет, что даже с закрытыми глазами я морщусь и последнее, что я слышу – это хлопок двери автомобиля.
Ничего не видно. Нет ни капли просвета. Темно и пусто, холодно и одиноко. Слышу отдалённый звук, иду на него. Чем громче он становится, тем противнее – это сигнал больничного аппарата. Звук все сильнее и я не могу теперь избавиться от него. Вместе со звуком пришла и боль, я ощущаю её каждой клеточкой своего тела. Хочется плакать, кричать и умереть….. Я не могу понять что происходит, где я? Мысли путаются и обрываются. Адская головная боль не даёт сосредоточиться. Слышу знакомый голос. Это мама. Она рядом. Становится легче.