10 тайн Охотника на демонов
Шрифт:
— Я не скупердяй. Просто деньги счет любят. И коли я буду поблажки для своих друзей делать, тогда что я за бургомистром буду? — не дал ему ответить Гарольд.
— Ваш муж прав, госпожа Уна, закон един для всех, — умиротворенно ответил Эглаборг.
— Ладно, Уна, не стой на пороге, пропусти гостей, — снова перебил его бургомистр.
— Я Николас, мое почтение хозяйке дома, — склонил он голову перед женщиной.
— Очень приятно. Заходите, садитесь за стол. У меня как раз обед готов.
Дом бургомистра был небольшим, но очень светлым и чистым. Хозяйка
— Мама, а Лейв снова плачет, — на пороге столовой появился светловолосый мальчик с забавными конопушками на пухленьких розовых щечках.
— Ну, так покачай его, Свейн, не видишь, мама занята! — крикнул ему Гарольд, разливая попутно часть бульона из тарелки на себя.
— Гарольд, шел бы ты... — прогнала неловкого супруга Уна и сама поставила тарелки на стол.
Когда она проходила мимо Эглаборга, тот приложил руку к ее лбу и встревожено сказал:
— Госпожа Уна, да у вас жар. Может вам все-таки стоит прилечь.
— Мам, он не успокаивается, — светловолосый мальчик внес в столовую разрывающегося от истошного крика младенца.
У Николаса возникло какое-то тревожное ощущение, но как только он пытался выудить его из своего сознания, оно тут же ускользало. Уна взяла ребенка на руки и ласково улыбнулась:
— Да где уж тут приляжешь, мастер Эглаборг.
Николас взглянул на малыша из-за плеча целителя. Худенький и бледный, с покрытой редкими темными волосами головкой, он был совсем не похож на своих родителей и старшего брата. Это обстоятельство немного обескуражило юного Охотника. Но потом он решил не задавать лишних вопросов и последовал примеру Эглаборга, который с умопомрачительной скоростью поглощал горячий куриный бульон.
Уна с детьми ушла из столовой, а Николас с Эглаборгом отправились осматривать отравленный колодец. Он находился в нескольких десятках шагов от дома Гарольда по направлению к живописным холмам, привлекшим внимание юноши. Колодец был выложен из серого булыжника с добротной деревянной крышей, к которой крепилась железная цепь. Николас заглянул внутрь и не увидел ничего кроме чернильной темноты. Легкое, еле заметное ощущение присутствия, но и этого было достаточно, чтобы понять, там внизу кто-то есть. И это не человек. Николас подобрал с земли камень и кинул его в колодец. Через мгновение послышался громкий всплеск. "Не глубже трех-четырех саженей", — заключил он.
Юноша отвязал ведро от цепи и проверил ее на прочность. Цепь оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать его вес. Тогда Николас обвязал ее вокруг пояса и закрыл рот и нос платком, чтобы защититься от ядовитых паров. Одев на руки толстые кожаные перчатки, он стал на бортик колодца и велел Эглаборгу медленно опускать его вниз.
У самой воды Николас высек огнивом сноп искр. Неяркой вспышки было достаточно, чтобы заметить привязанную к крюкам в стенке колодца фигуру. Охотник еще раз ударил кремнем о кресало
Это был кобольд. Обычный домашний кобольд, мохнатый серый человечек с несоразмерно длинными руками. По большей части абсолютно безвредные, кобольды часто селились в домах людей и помогали им по хозяйству. Но было у этих добродушных созданий одно очень вредное свойство. Их желтая кровь, попадая в воду, превращала ее в сильнейший яд, разъедающий кожу и внутренности.
Николас еще раз внимательно осмотрел кобольда и обнаружил большую кровоточащую рану у него на боку. Неведомый злоумышленник поступил очень умно: не скинул человечка прямо в воду, чтобы тот захлебнулся и умер, а ранил и привязал так, чтобы его кровь капала в воду, постепенно отравляя колодец.
Юноша ухватился за крюк, к которому был привязан кобольд, обрезал веревку и, стараясь не задеть рану, подхватил его за здоровый бок.
— Доставай! — крикнул Николас Эглаборгу.
Цепь заскрипела, наматываясь обратно на бревно, и они медленно поднялись на поверхность.
— Осторожно, у него кровь ядовитая, — предупредил Николас.
— Малыш, за что тебя так? — сочувственно спросил Эглаборг, помогая Николасу достать кобольда из колодца.
— Не знаю. Я убирался в светлице милой госпожи Уны, когда на меня напали и притащили сюда, — ответил еле живой кобольд, тяжело приваливаясь к стене колодца.
— Мастер Эглаборг, мастер Эглаборг, — к ним со всех ног бежал конопатый сын бургомистра. — Маме стало хуже!
Николас нахмурил брови:
— Что случилось?
— Не знаю, она кормила Лейва, а потом у нее началась лихорадка.
— Может, она выпила отравленной воды? — встревожено спросил Эглаборг.
— Думаю, что проблема вовсе не в этом. Отравленная вода — всего лишь отвлекающий маневр, вот только для чего? — задумчиво произнес Николас и бросил короткий взгляд на зеленые холмы. — Здесь столько вереска. Это должно быть что-то связанное с вереском.
— Я среди вересков живу. И я ребенка унесу, — нараспев произнес Свейн.
— Что?!
— Это считалка такая. Вы сказали про вереск, вот я и вспомнил, — пожал плечами мальчик.
— Да нет же. Ребенок, все дело в ребенке. Как же я раньше не догадался? — ахнул Николас. — Кобольд, скажи, когда тебя оглушили, кто-нибудь еще был дома?
— Нет, только малыш Лейв спал в своей колыбельке, — с готовностью ответил он.
— А какого цвета у Лейва волосы? — Свей и Эглаборг удивленно переглянулись.
— Что за странный вопрос? Светлые, как у всех детей госпожи Уны, — недоуменно пожал плечами кобольд.
Не теряя времени на объяснения, Николас помчался обратно в дом бургомистра.
— Уночка, Уна! Да что же это за напасть такая, — причитал Гарольд, крепко сжимая горячую руку своей жены. — Эглаборг, это ты?
— Нет, это Николас. У вас есть вересковый мёд?
— Мёд? — удивленно моргнул бургомистр. — Есть, но зачем он вам?
— Да не мне, а вашей жене. Напоите ее отваром с вересковым мёдом. Он снимет жар.