10 вождей. От Ленина до Путина
Шрифт:
Приведу один характерный, хотя и пространный, эпизод из жизни Горбачева, где ему пришлось делать выбор между конкретными политическими предубеждениями и моральной порядочностью.
Многие годы советско-польские отношения омрачали невыясненные до конца факты, обстоятельства войны 1920 года, роспуск Компартии Польши в 1938 году, события 1939 года, связанные с заключением между СССР и Германией ряда секретных соглашений, дело о расстрелянных в Катыни польских офицерах, подробности Варшавского восстания 1944 года и т. д.
У советского руководства никогда не хватало мужества честно разобраться во всех этих вопросах. Например, в записке В.А. Медведева (секретаря ЦК КПСС, отвечавшего за отношения с социалистическими странами) на имя Горбачева М.С. 13 марта 1987
1200
АПРФ. Записка М.С. Горбачеву от 13 марта 1987 г. № П439. Л. 1–6.
1201
АПРФ. Ф. 84. Записка Горбачева «Об оценке советско-германских договоров 1939 года». Л. 1–2.
Эти документы с грифом «совершенно секретно» Горбачев разослал всем членам политбюро. По сути, заняли «круговую оборону». Но поляки были настойчивы. Они вновь обращаются с просьбой совместно разобраться в этом запутанном историческом узле советско-польских отношений – «секретные протоколы».
На заседании политбюро 5 мая 1988 года пятым вопросом повестки дня значится: «Об ответе польской стороне по поводу секретных советско-германских документов 1939 года, касающихся Польши». Обсуждали. В.А. Медведев выступил с предложением постепенного решения этого вопроса (по сути, оставить в «долгом ящике истории». – Д.В.). ГЛ. Смирнов, директор Института марксизма-ленинизма, признал, что убедительных контраргументов мы не имеем. Примерно так же выступали и остальные участники обсуждения.
Но я подробнее остановлюсь на двух.
«Громыко А.А.: Оригиналы, уверен, были. И не признавать это – большой риск (сослался на Хрущева и Молотова, которые говорили ему об этом). В историческом плане – лучше правду сказать. Но правда должна состоять в том, что у нас есть копии, а оригиналов нет. Оригиналы могли быть уничтожены при Сталине или без Сталина».
Бросил реплику председатель КГБ.
«Чебриков В.М.: Вопрос о публикациях решать преждевременно…
Горбачев М.С.: Вношу предложение: я считаю, что позицию политбюро может вырабатывать, когда в его распоряжении будут официальные документы. Я убежден в этом… Я предложил бы ограничиться обменом мнениями… Продолжим работу в архивах по выявлению тех документов. Если в нашем распоряжении окажутся документы, может быть, вернемся к этому вопросу.
Члены политбюро: Правильно.
Горбачев М.С.: Я думаю, что и копии надо держать там, где им положено находиться…» {1202}
1202
АПРФ. Рабочая запись заседания политбюро от 5 мая 1988 г. Л. 108–122.
Заметьте, обсуждение проходило 5 мая 1988 года.
А теперь сделаем небольшое отступление. В декабре 1991 года я был утвержден председателем Комиссии Верховного Совета России по передаче архивов КПСС и КГБ для широкого пользования (открытие архивов). Мы работали почти два года, и около 78 миллионов рассекреченных дел стали доступны исследователям. Где-то в конце 1992 года я и члены комиссии – профессора Пихоя Р.Г. и Коротков А.В. – по поручению президента России вскрывали по акту так называемые «Особые папки», означавшие высшую степень секретности. Раньше их можно было вскрывать только по разрешению генерального секретаря.
Многое мы увидели… Но вот очередная «папка». Массивный, как и все остальные, конверт запечатан несколькими сургучными печатями. Вскрываем.
В описи значится: «Документы, относящиеся к советско-германским переговорам в период 1939–1941 годов». Ниже: «Подлинные тексты советско-германских секретных соглашений, заключенных в период 1939–1941 годов». Оригиналы. На русском и немецком языках. Шесть протоколов, заявление советского и германского правительств от 28 сентября 1939 года, обмен письмами между Молотовым и Риббентропом и две карты Польши с подписями Сталина и Риббентропа…
Но я должен сказать о другом. Заведующим сектором Мошковым на чистом листе бумаги (в «Особой папке») написано:
«Доложил т. Болдину В.И. Им дано указание держать пока под рукой в секторе… 10 июля 1987 г.
Л. Мошков» {1203}
А это значит, что Горбачев задолго до политбюро 5 мая 1988 года ознакомился с подлинниками этих драматических документов… Болдин мог затребовать документ из «Особой папки» только по распоряжению и разрешению генерального секретаря… Разумеется, не для удовлетворения собственного любопытства, а для доклада генсеку.
1203
АПРФ. Особая папка. № 20–06/197. Л. 1-25.
То же и о страшных документах Катыни, раскрывающих трагическую судьбу многих тысяч польских офицеров. В.И. Болдин вскрывал «папку» (что можно делать, напомним еще раз, только по распоряжению генерального секретаря) 18 апреля 1989 года и, естественно, ознакомил Горбачева… {1204} К слову сказать, 15 апреля 1981 года документы читал и Ю.В. Андропов. Но он-то по своей должности умел хранить тайны…
Так как же относиться к утверждению Горбачева 5 мая 1988 года: «Если в нашем распоряжении окажутся документы, может быть, вернемся к этому вопросу»?
1204
АПРФ. Особая папка. П-13/144 от 5 марта 1940 г. Л. 1–40.
Документы в руках у Горбачева почти наверняка были. Но он, во имя политики (нечестной, большевистской, тайной), пожертвовал моралью. И в каком-то смысле своей исторической репутацией. Уже после того как седьмой «вождь» прочел секретные протоколы, он заявит, что в их «распоряжении» нет этих документов. Горбачев в это же время скажет в своей книге: «Я сторонник политики открытой, политики реальных дел. У нее не должно быть двойного дна…» {1205}
Писать обо всем этом мне неприятно. Но, берясь за очерк о Горбачеве, к которому и сейчас испытываю немалые искренние симпатии, я не мог пользоваться приемом, который Михаил Сергеевич охарактеризовал как «двойное дно».
1205
Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. С. 163.