10 вождей. От Ленина до Путина
Шрифт:
– Россия не хочет обострения международных отношений, а хочет, чтобы ее уважали.
В расположении 58-й армии Медведев вручил награды отличившимся:
– Прошло десять дней с того трагического момента, когда вам пришлось столкнуться с вероломной грузинской армией! Наши вооруженные силы преодолели кризис девяностых годов и сейчас являются боеспособными и могут выполнять любые миротворческие операции и защищать жизнь наших граждан! Наша сильная сторона – это боевой дух. Мы их сломали, несмотря на внезапность нападения и степень интенсивности агрессии!
Во Владикавказе Медведев сказал военным, что поручил
– К сожалению, эта миротворческая операция показала, что мы должны заняться этой проблемой. Грузинская армия была переоснащена за счет иностранных советников, в том числе американских. И мы должны заниматься вооружением, не жалея средств на это. Операция в Южной Осетии это хорошо показала.
19 августа, после срочного заседания министров иностранных дел стран-членов НАТО, французский министр Бернар Кушнер в отчаянии произнес:
– Если бы не вмешательство Европейского союза, Тбилиси был бы взят.
Некоторые российские соседи были напуганы всерьез. Как выяснится позднее, после августовской войны прибалтийские государства попросили НАТО разработать планы обороны против возможной российской военной акции. И не только прибалтийские…
Генеральный секретарь НАТО Яаап де Хооп Схеффер сообщил, что совет НАТО – Россия временно прекращает работу. Госсекретарь Райс сказала журналистам:
– НАТО не позволит Москве одержать победу над Грузией и выстроить новый железный занавес. Мы воспрепятствуем российским стратегическим амбициям, которые направлены на подрыв грузинской демократии.
Кондолиза Райс говорила о «параноидальном агрессивном импульсе, который уже не в первый раз проявляет себя в российской истории».
Западным политикам ответил Дмитрий Медведев.
– Когда все это начиналось, я был в отпуске, – рассказывал президент в сентябре 2008 года политологам из международного клуба «Валдай». – Мне ночью позвонил министр обороны и говорит: «Грузины передали южным осетинам, что они собираются начать войну»… Я думал, может, это очередная провокация. И пока грузинские войска двигались к территории Южной Осетии, я никаких решений не принимал, надеясь, что у этих придурков хватит все-таки ума остановиться в какой-то момент. Не хватило… Мы терпели до тех пор, пока они не начали ракетный и артиллерийский обстрел города, не начали шарашить из орудий по домам, стрелять в миротворцев. Только после этого мне пришлось отдать указание о том, чтобы ответить…
Последний раз, когда я с Бушем разговаривал по телефону, а это было в период активной фазы нашей военной операции, я ему сказал: «В этой ситуации ты бы сделал то же самое, только, может быть, более жестко». Он не стал со мной спорить. Это означает, что реакция на такую ситуацию практически у любого государства, которое ценит жизни своих граждан и проводит самостоятельную внешнюю политику, была бы приблизительно одинакова. Другое дело, что этой реакции не ожидали от России и активно создавали у грузинской стороны ощущение: «Делайте что хотите, русские не сунутся, это не в их интересах…» Явный внешнеполитический просчет. Ошибка дипломатическая со стороны США, со стороны Грузии, хотя со стороны Грузии это еще и преступление…
Когда я разговаривал с Бушем, он мне сказал: «А зачем тебе все это надо? Ты же молодой президент с либеральным «бэкграундом». Мне это вообще не надо, но есть ситуации, когда имидж – ничто, а реальные действия – все… Помню, как у нас развивались отношения с Саакашвили. Он крутился, все время говорил: «Давайте встретимся, я в Сочи приеду»… Через некоторое время приехала в Грузию Райс, после этого мальчика как подменили. Звонить перестал, говорит: «Встреча не нужна». Начал готовиться к войне… Там стоит во главе государства человек абсолютно непредсказуемый, отягощенный массой патологий, находящийся в несбалансированном состоянии психическом. Вы меня извините, употребляющий наркотические средства, о чем известно западным журналистам. Если наши коллеги по блоку НАТО хотят получить такого лидера, вперед тогда…
Августовская война 2008 года стала результатом непонимания Западом и соседними странами готовности России удерживать традиционную сферу своего влияния.
«Перспектива окружения России демократическими странами, связанными друг с другом союзническими отношениями, – писал профессор Дмитрий Фурман, – это перспектива падения нашей системы, то есть личной жизненной катастрофы для нашей правящей верхушки и не такого полного, но все же краха для огромного числа людей, для которых эта система – нормальная, привычная жизненная среда…
На постсоветском пространстве все страны, где установилась система, при которой власть реально избирается, устремляются в западный мир. Это естественное стремление быть рядом с подобными себе, быть признанными ими за своего, обезопасить себя и закрепить свои системы… И наоборот, страны, где президенты правят с незапамятных времен или передают власть назначенным ими преемниками, – борются с цветными революциями и опасаются расширения западных альянсов…
Что мы вообще хотим в Грузии? Самая главная наша цель – не допустить «западной» демократической трансформации грузинского общества, внешним выражением и одновременно закреплением которой было бы вхождение Грузии в западные политические структуры».
Верхом на асфальтовом катке
Августовская война, кажется, единственный случай, когда все отметили решительность Дмитрия Медведева. Обыкновенно в отношении к президенту ощущается некая снисходительность: много предлагает, да мало что становится реальностью. Важные для страны идеи повисают в воздухе. Причина? Сам виноват: аппарат слабый…
Не надо обижать аппарат. Аппарат работает исправно. Скажем, выразил новый московский мэр неудовольствие ларьками возле метро, и его указание исполнили мгновенно. Не размышляя, бросились сносить все, что можно, лишь бы поскорее отрапортовать об исполнении. Пришлось руководителям мэрии придерживать самых рьяных.
«Стремление нижестоящих чиновников выслужиться перед вышестоящими, – пишет известный ученый-экономист, – породило такое характерное для административно-командной системы явление, как «перегибы». При этом всегда легче «перегнуть» палку, чем «недогнуть», ибо есть реальная опасность поплатиться за «гнилой либерализм». Существует объективная тенденция к росту перегибов на каждом более низком уровне пирамиды власти. Нарастание перегибов доводит до абсурда любые предложенные наверху меры».
Наш аппарат-это асфальтовый каток, работающий по своим правилам. Если их понять, то можно понять, на что способен аппарат.