100 дней счастья
Шрифт:
– Согласна ли ты, Паола Де Нардис, снова взять в мужья этого мужчину, Лучио Баттистини?
Паола улыбается. По щекам льются слезы.
– Да.
– Согласен ли ты, Лучио Баттистини, снова взять в жены эту женщину, Паолу Де Нардис?
Паола так прекрасна. Хотя на ней и нет свадебного платья, для меня она – все та же прекрасная девочка, что и двенадцать лет назад.
– Да.
Дон Вальтер улыбается.
– Тогда я повторно объявляю вас мужем и женой.
Таких аплодисментов я не слышал никогда и нигде. Я целую Паолу так крепко, словно
Мы выходим из церкви, а вслед за нами летят рис, смех и аплодисменты. Детей мы держим на руках. Мы подключаемся к сражению рисовыми зернами и забрасываем ими Арамиса, который уже положил глаз на самую симпатичную коллегу Паолы. Все так прекрасно. Опускаем Лоренцо и Еву на землю, и начинается самое сложное: распрощаться и расцеловаться со всеми гостями.
Крепче всех я обнимаю Умберто. Все мои чувства к нему выражаются в единственном жесте. Он такой удивительный, я бы даже сказал, идеальный друг.
Я сую ему в карман письмецо.
– Потом прочтешь…
– Когда потом? – до него никогда сразу не доходило.
– Потом.
Он неловко улыбается.
– Понятно…
Когда он откроет конверт, он прочтет всего несколько слов. Надеюсь, он поймет.
«Вперед, мой друг. Я на тебя не обижусь».
Я в курсе, что мой друг влюблен в мою жену, но не выказывал своих чувств ради меня. Я вижу, как он на нее смотрит, как ей улыбается. Слова в таких случаях не нужны. Я и так все понимаю. И я знаю, что он всегда будет рядом и никогда ее не оставит. Я надеюсь, ему удастся завоевать Паолу и стать вторым отцом для моих детей. Если кто-то и подходит для этой роли, то только он. В конце концов, он просто из дяди станет папой. Я бы этого хотел.
Я не успеваю попрощаться с Умберто, как на меня налетает переполненный чувствами Оскар. У него для меня кое-что есть.
– Держи. Это на завтра.
И он протягивает мне бумажный пакетик. Не нужно его открывать, чтобы понять, что внутри, ведь внизу пакета уже появилось маленькое жирное пятнышко.
День проходит весело. Умберто заказал ужин в заведении неподалеку, там даже бассейн есть. Я плаваю вместе с Лоренцо, который уже не боится воды и раз за разом ныряет в бассейн «бомбочкой». Кажется, что большая веселая компания выбралась в отпуск.
Мы танцуем под хиты шестидесятых на импровизированном танцполе на краю бассейна: Оскар и Мартина отрываются вовсю, точно увеличенная в объемах копия Джона Траволты и Умы Турман из «Криминального чтива». Когда наконец-то наступает момент первого медленного танца, я беру за руку свою даму и крепко прижимаю к себе. Кто знает, отчего медляки нынче вышли из моды? Кто никогда не танцевал медляка, не знает, как много теряет. Надеюсь, моя шести-с-половиной-летняя дама никогда не забудет четыре минуты, которые она провела в папиных объятиях в полутора метрах от земли, пока мама танцевала с Лоренцо в двух шагах от нас и смотрела на нее лучащимся взглядом.
Вечером, незадолго до появления шампанского и закусок, раздается звонок: это Джакомо, мой помощник.
– Лучио… послушай… мы выиграли полуфинал! 9:8. Их вратарь в последнюю минуту допустил промах.
Я ликую, точно ребенок. Какой замечательный день!
Почти идеальный.
Идеальным его делает то, что происходит спустя несколько часов. Гости разъезжаются из ресторана, Умберто заказал им номера в ближайшей гостинице. А мы остаемся – нас ждут два огромных, прекрасных, сообщающихся и отделанных камнем номера с видом на горы. Чудное место для отпуска.
Когда дети засыпают, я смотрю на Паолу, которая раздевается, прежде чем лечь. День оказался прекрасным, мы все устали от обилия положительных эмоций. Но я все еще очень взволновал. Если бы сейчас меня проверили на допинг – я бы сразу вылетел из спорта, причем пожизненно. Мгновенно и однозначно.
Я подхожу к Паоле и касаюсь ее обнаженного плеча. Она не протестует.
Прошло пять месяцев с тех пор, как мы в последний раз занимались любовью.
То, что происходит потом, пусть дорисует ваше воображение. Чтобы немного помочь, скажу, что мы хохотали как сумасшедшие и умудрились заняться этим трижды (чего не случалось уже лет восемь), и Паола не без моей помощи ударилась о край кровати, а сам я стукнулся коленкой о комод, но дети, к счастью, так и не проснулись.
Мы заснули в объятиях друг друга в четыре тридцать утра.
Теперь этот день действительно можно считать идеальным.
– 1
Вчера вечером мы плохо закрыли ставни, и вот уже солнце дерзко заглядывает к нам в комнату. Я прикрываю слипающиеся веки. Паола еще спит, дети в соседней комнате тоже, у них так непривычно тихо. Я с трудом приподнимаюсь с постели: частые приступы боли в боку меня измучили. Их частотность зависит от того, как я дышу. Если не дышать, то все, в общем, в порядке. Кроме того, что по мурашки по всему телу. Точно внутри все зудит, но почесаться ты никак не можешь, как будто ты проглотил пчелиный улей и весь рой носится по телу в поисках выхода.
Я ковыляю в туалет, с трудом вставляю линзы и принимаю душ. Обычно я делаю это не так долго. Но теперь я включаю то холодную, то горячую воду, пытаясь успокоить этот невыносимый зуд. Но вода тут не помощник. Я принимаю три таблетки ибупрофена, которые на несколько часов подарят иллюзию покоя.
Когда я возвращаюсь в комнату, завернувшись в халат, Паола уже будит детей. Мы выходим на завтрак в милый зал. Вполне классический континентальный завтрак, плюс домашнее варенье и свежайший хлеб. Я играю с детьми в «мистер Маффин», изображая ссору большого сливового пирога с шоколадом в роли мужа с черничным пирогом поменьше в роли жены. Они никак не могут договориться, ехать ли им на море или все-таки в горы. Но прежде чем они успевают отправиться в отпуск, мы весело их поедаем.
Только Паола не находит в себе сил улыбнуться. А я вот отлично справляюсь. Все путешествие я старался скрывать беспокойство и боль: мне хотелось, чтобы дети запомнили меня веселым и сильным, чтобы в их памяти не засела бледная тень отца, истощенного болезнью.
После завтрака мы отправляемся в путь. Я снова за рулем. Включаю кондиционер – на улице почти сорок градусов жары. Легкий свежий ветерок, дующий из ребристых отверстий, спасает нам жизнь.
Я поворачиваю на автостраду. На север.