100 пророчеств о судьбе русского народа
Шрифт:
17. Преподобный Амвросий ОПТИНСКИИ
Если и в России ради презрения Заповедей Божиих и ради ослабления правил и постановлений Православной Церкви, и ради других причин оскудеет благочестие, тогда уже неминуемо должно последовать конечное исполнение того, что сказано в Апокалипсисе Иоанна Богослова.
18. Михаил БАКУНИН
Одной из величайших заслуг русского буржуазного утилитаризма было убийство религии государства, убийство русского патриотизма.
Патриотизм, как известно, — добродетель мира античного, рожденная среди римских республик, где в действительности никогда не было другой религии государства, другого предмета поклонения, кроме государства.
Что такое государство? Метафизики и гористы отвечают нам, что это общественная вещь; интересы, общее благо и право всех в противоположении разлагающему действию эгоистичных интересов и страстей каждого. Это справедливость и осуществление
Вот в немногих словах вся теология государства. Посмотрим теперь, не скрывает ли эта политическая теология, так же как и теология религиозная, под очень красивой и поэтической внешностью очень обыденную и грязную действительность. Проанализируем сперва самую идею государства, такую, какой нам ее представляют восхвалители. Это пожертвование естественной свободой и интересами каждого, как индивида, так и сравнительно мелких коллективных единиц — ассоциаций, коммун и провинций, — ради интересов и свободы всех, ради благоденствия великого целого. Но это все, это великое целое, что это такое в действительности? Это совокупность всех индивидов и всех более ограниченных человеческих коллективов, которые его составляют. Но раз для того, чтобы его составить, нужно пожертвовать всеми индивидуальными и местными интересами, то чем же является в действительности то целое, которое должно быть их представителем? Это не живое целое, предоставляющее каждому свободно дышать и становящееся тем более богатым, могучим и свободным, чем шире развертываются на его лоне свобода и благоденствие каждого; это не естественное человеческое общество, которое утверждает и увеличивает жизнь каждого посредством жизни всех; напротив того, это заклание как каждого индивида, так и всех местных ассоциаций, абстракция, убивающая живое общество, ограниченное или, лучше сказать, полное отрицание жизни и права всех частей, составляющих общее целое, во имя так называемого всеобщего блага. Это государство, это алтарь политической религии, на котором приносится в жертву естественное общество.
19. Федор ДОСТОЕВСКИЙ
Меня вдруг поразила на днях мысль, что Россия вовсе не великая держава. Тридцать лет тому назад мы учили в школе, что на свете, то есть в Европе, пять великих держав, в том числе и Россия. Тогда такой был счет. Теперь счет несколько изменился. Не знаю, кто-то еще год тому назад писал, что на свете теперь всего только две великие державы: Россия и Америка. Я по крайней мере не сомневался в сердце моем в величии России. И вдруг... Началось с того, что поразил меня самый простой расчет: чтоб России быть в чине великой державы, ей надо, во-первых, не 500, а 1000 миллионов бюджета, и еще не это одно, а только во-первых. Где же взять столько денег? Чем восполнить такой дефицит?
Именно дефицит, рассудите. Франция, например, уязвима только с одной своей западной границы, да и то с северной половины ее. Это крошечное пространство, а между тем она содержит почти столько же войска, как и мы. Посмотрите теперь на наши границы. Во-первых, они не русские, и чем далее, тем больше русский облик теряется. Во-вторых, их пространство, необъятность и слабость их. По меньшей мере, нам нужно ровно вдвое войска, чтоб быть равносильными с нашими соседями. Заметьте еще новый огромный исторический факт: никогда еще Россия не имела подле себя такого могущественного соседа, могущественного и образованного. Прежде были только Пруссия и Австрия, теперь дело переменилось. Страшный сосед живет с нами бок о бок. Говорят, исторический закон, что никогда еще во всю человеческую историю не случалось, чтобы два могучих народа, живя бок о бок друг с другом, не пожелали взаимно истребить один другого. Закон самосохранения, борьба за существование. Но тут главное не в одной только протяженности границы дело. Тут дело еще в науке. Ну что за держава, которая заказывает себе даже оружие и не может сама его сделать. Но и это еще бы ничего, а дело в том, что оружие почти с каждым десятком лет меняется. Изобретаются новые способы разрушения поминутно, и каждый западный народ в состоянии изобресть вдруг в этом роде нечто совсем неожиданное для своего соседа. Мы одни не можем изобресть ничего в этом роде, ибо у нас совсем нет науки. Лик мира меняется теперь беспрерывно, и нынче надо воевать уже умом, а не оружием. Можем ли мы это? Великая ли мы держава? Мы даже не можем наших окраин обрусить и тем предаем их во власть чужеземцам. Хуже, чем не можем, — не хотим, считая их недостойными серьезного внимания, и тем самым прямо признаемся и себе и миру, что недостойны наших великих завоеваний прежних времен...
20. Святитель Феофан ЗАТВОРНИК
Современное русское общество превратилось в умственную пустыню. Серьезное отношение к мысли исчезло, всякий живой источник вдохновения иссяк... Самые крайние выводы самых односторонних западных мыслителей смело выдаются за последнее слово просвещения...
Сколько знамений показал Господь над Россией, избавляя ее от врагов сильнейших и покоряя ей народы! И, однако ж, зло растет. Ужели мы не образумимся? Западом и наказывал и накажет нас Господь, а нам все в толк не берется. Завязли в грязи западной по уши, и все хорошо. Есть очи, но не видим, есть уши, но не слышим, и сердцем не разумеем... Вдохнув в себя этот адский угар, мы кружимся, как помешанные, сами себя не помня.
Если не опомнимся, пошлет на нас Господь иноземных учителей, чтобы привели нас в чувство... Выходит, что и мы на пути революции. Это не пустые слова, но дело, утверждаемое голосом Церкви. Ведайте, православные, что Бог поругаем не бывает.
Зло растет, зловерие и неверие поднимают голову, вера и Православие слабеют... Что ж, сидеть сложа руки? Нет! Молчащее пастырство — что за пастырство? Нужны жаркие книги, защитительные против всех злостей. Следует нарядить писак и обязать их писать... Надо свободу замыслов пресечь... Неверие объявить государственным преступлением. Материальные воззрения запретить под страхом смертной казни!
21. Епископ Михаил (ГРИБАНОВСКИЙ) ТАВРИЧЕСКИЙ
России предстоит воспользоваться своим, уготовленным Самим Богом, положением в истории воинствующей Церкви на земле.
22. Василий КЛЮЧЕВСКИЙ
Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс; нигде в Европе, кажется, не найдется такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как в Великороссии. Каждому народу от природы положено воспринимать из окружающего мира, как и из переживаемых судеб, и претворять в свой характер не всякие, а только известные впечатления, и отсюда происходит разнообразие цветов. Природа и судьба вели великоросса так, что приручили его выход на прямую дорогу окольными путями. Великоросс мыслит и действует, как ходит. Кажется, что можно придумать кривее и извилистие великорусского проселка? Точно змея проползла. А попробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую тропу. Заброшенный между Европой и Азией, среди леса, среди степей, вдали от стран образованного мира, русский народ не нашел в доставшейся ему стране никакой культурной подготовки, ни преданий, ни даже никаких развалин и многие века должен был тратить большую часть своих усилий на два грубых дела: 1) на первичную разработку неподатливой страны, с бою уступавшей человеку свои дары, и 2) на изнурительную оборону от хищных степных соседей, отнимающих у него лучшие части его страны. Русская литература XIX века скудна самоценными идеями, лишена последовательности, хотя и не лишена талантов, появляющихся в ней в виде случайных, мимолетных мастеров. Зато жизнь русского народа останавливает на себе внимание массовым трудом, работой коллективного народного ума, безликого творчества, оставивших свои плоды в безымянных произведениях народной словесности. Условия жизни нередко складывались так своенравно, что крупные люди разменивались на мелкие дела, подобно князьям московским. В духовном запасе, каким располагала Древняя Русь, не было достаточно средств, чтобы развить наклонность к философскому мышлению. Но у нее нашлось довольно материала, над которым могли поработать чувство и воображение. Это была жизнь русских людей, которые по примеру восточных христианских подвижников посвящали себя борьбе с соблазнами мира.
У каждого народа своя судьба и свое назначение. Судьба народа слагается из совокупности внешних условий, среди которых ему приходится жить и действовать. Назначение народа выражается в том употреблении, какое народ делает из этих условий, какое он вырабатывает из них для своей жизни и деятельности. Наш народ был поставлен судьбой у восточных ворот Европы, на страже ломившейся в них кочевой хищной Азии. Целые века истощал он свои силы, сдерживая этот напор азиатов: одних отбивал, удобряя широкие донские и волжские степи своими и ихними костями, других через двери христианской церкви мирно вводил в европейское общество. Так мы очутились в арьергарде Европы, оберегали тыл европейской цивилизации. Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро забывается, особенно когда она исправна: чем бдительнее охрана, тем спокойнее спится охраняемым и тем менее расположены они ценить жертвы своего покоя. Обязанные во всем быть искренними искателями истины, мы всего менее можем обольщать самих себя, когда хотим измерить свой исторический рост, определить свою общественную зрелость. Сопоставляя психологию народов с жизнью отдельных людей, мы привыкли думать, что по мере усиления массовой, как и индивидуальной, деятельности и по мере расширения ее поприща в массах, как и в отдельных людях, поднимается сознание своей силы, а это сознание — источник чувства политической свободы.
Так случилось, что расширение государственной территории России, напрягав не в меру и истощая народные средства, только усиливало государственную власть, не поднимая народного самосознания, вталкивало в состав управления новые, более демократичные элементы и при этом обостряло неравенство и рознь общественного состава, осложняло народнохозяйственный труд новыми производствами, обогащая не народ, а казну и отдельных предпринимателей, и вместе с тем принижало политически трудящиеся классы. Все эти неправильности имеют один общий источник — неестественное отношение внешней политики государства к внутреннему росту народа: народные силы в своем развитии отстают от задач, становящихся перед государством вследствие его ускоренного внешнего роста, духовная работа народа не поспевает за материальной деятельностью государства. Государство пухнет, а народ хиреет.