100 великих археологических открытий (2008)
Шрифт:
Сначала я ничего не увидел. Теплый воздух устремился из комнаты наружу, и пламя свечи замигало. Но постепенно, когда глаза освоились с полумраком, детали комнаты начали медленно выплывать из темноты. Здесь были стройные фигуры зверей, статуи и золото – всюду мерцало золото! На какой-то миг – этот миг показался, наверное, вечностью тем, кто стоял позади меня, – я буквально опешил от изумления».
При свете фонаря из темноты возникли фантастические животные с горящими глазами, матово поблескивающие большие статуи, массивный золотой трон, алебастровые и золотые сосуды… Головы диковинных зверей отбрасывали на стены чудовищные тени. Словно часовые, стояли одна против
«Можно не сомневаться, что за всю историю археологических раскопок никому до сих пор не удавалось увидеть что-либо более великолепное, чем то, что вырвал из мрака наш фонарь», – сказал Картер, когда первое волнение улеглось.
Его слова подтвердились, когда 17 ноября археологи открыли дверь и луч света от сильной электрической лампы заплясал на золотых носилках, на массивном золотом троне, на статуях и алебастровых вазах… Словно завороженные, стояли Карнарвон и Картер, глядя на всю эту мертвую роскошь и на сохранившиеся на протяжении стольких тысячелетий следы жизни. Прошло немало времени, прежде чем они очнулись и убедились, что в этом помещении не было ни саркофага, ни мумии…
Обойдя шаг за шагом всю комнату, археологи обнаружили еще одну, третью, запечатанную дверь. Картер и Карнарвон уже понимали, что за третьей дверью их ожидает нечто совершенно необычное. Но, несмотря на сжигавшее их нетерпение, они решили действовать методично и последовательно.
Всю осень и зиму археологи планомерно расчищали гробницу и вывозили из нее находки, сделанные в первой камере. Здесь оказалось около семисот различных предметов. Наконец, в пятницу, 17 февраля 1923 года, в 2 часа дня, наступил решительный момент. В передней комнате гробницы собралось примерно двадцать человек – ученые и члены египетского правительства. С величайшими предосторожностями Картер принялся разбирать замуровку, скрывающую вход во второе помещение. Когда было проделано первое отверстие, «искушение сейчас же прервать работу и заглянуть в расширявшееся отверстие было так велико, что мне с трудом удавалось его побороть», – пишет Картер. Через десять минут он просунул в расширенное отверстие электрический фонарь.
То, что он увидел, было совершенно неожиданно, невероятно и непонятно: перед ним была… глухая стена! И только когда отверстие еще больше расширили, все присутствующие увидели, что это была стена из чистого золота…
То, что Картер первоначально принял за стену, на самом деле было всего лишь передней стенкой самого огромного и дорогого в мире саркофага.
Понадобилось два часа тяжелой работы для того, чтобы расширить отверстие настолько, чтобы в него можно было войти. Погребальная камера, как оказалось, находилась примерно на метр ниже, чем передняя комната. Картер вошел в нее первым. Перед ним возвышался покрытый листовым золотом саркофаг размерами 5,2 x 3,35 x 2,75 м, занимавший едва ли не все помещение. Только узкий проход, шириной около 65 см, весь заставленный погребальными приношениями, отделял его от стены.
Расположенные с восточной стороны большие двустворчатые двери саркофага были хотя и закрыты на засов, но не запечатаны. Дрожащей рукой Картер отодвинул засов. Со скрипом раскрылись двери, и перед ним оказался еще один обитый золотом ящик. Как и первый, он был заперт. Но на этот раз печать была цела!
Это был поистине звездный час Картера и Карнарвона. Они обнаружили первое и пока единственное неразграбленное
Дойдя до другого конца погребального покоя, они неожиданно обнаружили маленькую дверь, которая вела в третье помещение – сравнительно небольшую по размерам комнату. «Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что именно здесь находятся величайшие сокровища гробницы», – писал впоследствии Картер.
Посередине помещения возвышался покрытый золотом ларец. Его окружали изваяния четырех богинь-охранительниц. Их лица были настолько исполнены сострадания и скорби, что «уже одно созерцание их казалось чуть ли не кощунством».
Исследование этой величайшей в истории археологии находки растянулась на несколько лет. Зимой 1926/27 года был вскрыт обитый золотом саркофаг. В нем находился второй, во втором – третий…
«Сдерживая волнение, приступил я к вскрытию третьего ящика, – писал Картер. – Я, наверное, никогда не забуду этот напряженнейший момент нашей кропотливой работы. Я разрезал веревку, удалил драгоценную печать, отодвинул засов, открыл дверцы и… перед нами оказался четвертый ящик.
Что скрывалось за незапечатанными дверями этого ящика? В страшном волнении я отодвинул засов. Медленно открылись дверцы. Перед нами, заполняя собой чуть ли не весь ящик, стоял огромный, совершенно целый саркофаг из желтого кристаллического песчаника. Казалось, чьи-то милосердные руки только что опустили его крышку. Какое незабываемое, великолепное зрелище! Золотое сияние ящика еще больше усиливало впечатление. По четырем углам саркофага распростерли крылья богини, словно защищая и охраняя того, кто спал здесь вечным сном».
84 дня понадобилось для того, чтобы убрать два верхних ящика и освободить погребальную камеру. Наконец, 3 февраля увидели царский саркофаг во всем его великолепии – высеченный из цельной желтой кварцитовой глыбы, 2,75 м длиной, полтора метра шириной и полтора метра высотой. Сверху он был прикрыт гранитной плитой.
В тот день, когда лебедки начали поднимать эту плиту, вес которой составлял около 1,5 т, в гробнице снова собралось множество народу. «Когда плита начала подниматься, наступила мертвая тишина. В первый момент всех охватило разочарование: ничего, кроме просмоленных полотняных бинтов. Но, когда бинты были размотаны, все увидели мертвого фараона»…
Так показалось на первый взгляд. Но на свет появилась не мумия фараона, а его скульптурный портрет из золота. Золото ослепительно сверкало, и вся скульптура выглядела так, как будто ее только что принесли из мастерской. В скрещенных руках фараон держал знаки царского достоинства: жезл и инкрустированную лазуритом и синей пастой плеть. Синие лазуритовые полосы блестели на головной повязке царя. Лицо было сделано из чистого золота, глаза из арагонита и обсидиана, брови и веки из стекла цвета лазурита. Это лицо напоминало в своей неподвижности маску, и в то же время оно было словно живое. Рядом лежал скромный венок – последнее «прости» любимому супругу от молодой вдовы…
Археологи сняли золотую крышку. Под ней оказалась вторая, изображавшая лежащего в богатом убранстве фараона в образе бога Осириса. То же самое увидели и тогда, когда вскрыли третий гроб. В ходе этой работы ее участники обратили внимание на то, что гробы были очень тяжелы. Причина этой поразительной тяжести вскоре стала ясна: третий гроб длиной в 1,85 м, как и два предыдущих, был сделан из чистого листового золота толщиной в три миллиметра. Трудно было даже приблизительно назвать стоимость этого сокровища.