100 Великих археологических открытий
Шрифт:
Всю поверхность стен парадных залов занимали многоцветные росписи, редкостные по качеству исполнения, краскам и сюжетам. Остатки стенных росписей обнаружены во многих десятках домов Пенджикента, а занимаемая ими площадь насчитывала, вероятно, сотни квадратных метров. Росписи Пенджикента — самые замечательные произведения древнего среднеазиатского искусства. Создававшие их художники восприняли ряд приемов, образов и композиций из искусства Греко-Бактрии, Кушан, Индии, Ирана и других стран Востока. Но впитав все это, согдийские мастера создали своеобразные и совершенно неповторимые произведения, отличающиеся от живописи других стран и народов.
Живопись парадных залов пенджикентских домов размещалась согласно твердо установленному канону и, как правило, представляла
Напротив входа, над почетным местом, во всю высоту стены обычно изображалась огромная фигура центрального персонажа, восседавшего на троне в виде лежащего зверя. Этим персонажем мог быть предок хозяина жилища, божество-покровитель, какой-либо царь или герой. По обе стороны от него размещались фигуры музыкантов. Все остальные поверхности стен были покрыты тянувшимися один над другим горизонтальными поясами, состоящими из серий рисунков. Эти красочные повествования связаны между собой единым сюжетом и рассказывают в основном о боевых подвигах, победных пиршествах и торжественных приемах. Но при этом герои этих повествований в каждом зале свои собственные — по-видимому, росписи залов были связаны с историей и генеалогией семьи хозяев жилища и рассказывали о подвигах их предков.
Сегодня хорошо известен фрагмент росписи одного из пенджикентских домов, изображающий знаменитую «арфистку» — необычайно изящную женщину с нимбом вокруг головы, задумчиво перебирающую струны арфы. Художник тщательно изобразил все детали легкой нарядной одежды арфистки, богатый головной убор, серьги в ушах и браслеты на руках, прическу с двумя косичками, спускающимися вниз по обеим сторонам лица.
Красота согдийских женщин славилась в Древнем мире. Старинная китайская хроника повествует: «В начале правления Кхай Юань (в 713 г.) прислали двору кольчугу, кубок из восточного хрусталя, агатовый кувшин, яйца птицы-верблюда, юаниского карлика и тюркистанских танцовщиц». Время чудом сохранило образ этих прекрасных «тюркистанских танцовщиц», славившихся красотой, искусством музыки и танца на всем Востоке. При раскопках одного из жилых помещений были обнаружены деревянные статуи. Во время пожара дерево сгорело, но остался цельный уголь, в точности сохранивший резьбу. Пропитав уголь парафином, ученые осторожно извлекли несколько его больших кусков из земли, и перед восхищенными взорами предстали изумительные творения древнего ваятеля.
Пенджикент, являвшийся центром самого восточного из согдийских княжеств в долине Зеравшана, вовсе не был каким-то культурным феноменом. Раскопки других городов Согдианы показали, что обилие деревянной резьбы и стенной живописи было характерно для согдийских жилищ вообще. Великолепные росписи были открыты во дворце правителя Согда в Самарканде (на городище Афрасиаб), в резиденции бухарских владетелей в Варахше и во дворце правителей Уструшаны в Шахристане. Любопытно, что среди сюжетов росписей последнего была сцена с изображением волчицы, кормящей двух младенцев, — едва ли не точная копия римской капитолийской волчицы, вскормившей Ромула и Рема!
Уникальный характер носило живописное убранство парадного зала дворца в Варахше. Специалисты окрестили его «индийским залом». Его стены покрывали росписи, изображающие жизнь Индии. Согдийский художник написал здесь сцены охоты царя на барсов, тигров и грифонов. Царь изображен верхом на слоне, на голове слона сидит значительно меньший по размеру слуга. Несмотря на то что Индия не столь уж далека от Согдианы, живописец, судя по всему, никогда в жизни не видел живого слона и изобразил его одного размера с барсами и тиграми, причем бивни у него растут не из верхней, а из нижней челюсти. На слона надета обычная конская сбруя с удилами и со стременами, изображенная, кстати, с необычайной тщательностью, — здесь-то художник знал, что рисовал!
Произведения архитектуры, живописи и скульптуры, найденные в Пенджикенте и других согдийских городах, демонстрируют необычайно высокий уровень самобытной культуры
Согдийцы единственными среди других народов Средней Азии сохранили древние художественные традиции, восходящие еще к эпохе эллинизма — такие, например, как производство терракот. Согдийские мастера изготавливали великолепные, весьма разнообразные серебряные чаши, блюда и кувшины, в которых заметно влияние греческих образов. Согдийские ремесленники умели хорошо обжигать посуду, ткать шелк, выделывать кожу, изготавливать красивую, отличного качества утварь. Согдийцы носили одежду из узорчатого шелка зеленого, синего, золотистого, пурпурного, темнофисташкового цветов. Рассчитывая в значительной мере на международную торговлю, согдийские мастера нередко украшали свои изделия в персидском, китайском и византийском вкусе.
Образцы согдийских художественных тканей стали известны науке в конце 1950-х гг. Американская исследовательница, специалист по истории шелкоткачества Д. Шеперд обнаружила на одной из древних тканей, хранящейся в соборе Г. Юи (Бельгия), согдийскую надпись VII века с обозначением размера и сорта. Этот сорт именовался «занданечи» — по названию одного из бухарских селений, Зандана. Дальнейшие исследования позволили Д. Шеперд выделить 11 тканей «занданечи», хранящихся в музеях и других хранилищах (главным образом церковных) Западной Европы. К этой работе подключились и советские ученые. На сегодняшний день выявлено более пятидесяти шелков типа «занданечи», в том числе более двадцати образцов найдены в могильниках Северного Кавказа — на торговой трассе, соединявшей Среднюю Азию с Византией. И это неудивительно — согдийцы держали в своих руках всю международную торговлю Дальнего Востока и Центральной Азии с Ближним Востоком. Выдающийся русский востоковед академик В. В. Бартольд писал, что деятельность согдийцев вдоль караванных путей мало уступает культурной деятельности финикиян вдоль путей морской торговли.
Еще в начале IV века в Дуньхуане, неподалеку от Великой китайской стены, возникла колония согдийских купцов, водивших караваны в глубь Китая. В VII–VIII вв. в Восточном Туркестане существовала уже целая сеть согдийских поселений. А по находкам согдийских вещей и надписей, по сообщениям китайских и арабских источников можно судить, что согдийцы проникали и в Монголию, и в Индию. Известно также о посещении согдийскими торговыми посольствами Ирана и Византии. О широком кругозоре согдийского общества свидетельствует сообщение китайского летописца о поразившем его здании, находившемся где-то между Самаркандом и Бухарой. На стене этой постройки «красками написаны императоры Срединного государства (Китая), на восточной — тюркские ханы и индийские владетели, на западной — государи Персии и Фолинь (Рима)». «Такого города, где в одном и том же здании находились бы изображения государей Рима, Персии, Средней Азии, Китая и Индии, наверное, не было ни в какой другой стране», — писал В. В. Бартольд.
Раскопки древнего Пенджикента дали наиболее полную картину культуры и быта согдийского города накануне арабского завоевания. В начале VIII века народ высокой, самобытной культуры подвергся иноземному нашествию, прервавшему естественный ход его развития. Политическая раздробленность страны и своекорыстие местных князей во многом облегчили арабам завоевание Согдианы.
Арабское проникновение длилось на протяжении многих лет и встречало энергичное сопротивление независимого и свободолюбивого народа.
Щеточники свидетельствуют, что ихшид (царь) Согда, он же афшин (князь) Самарканда Тархун, заключивший соглашение с арабами, был низложен своими подданными и в отчаянии лишил себя жизни. Борьбу с захватчиками возглавил афшин Пенджикента Диваштич, которого некоторые источники называют и ихшидом Согда. Воины Диваштича встретили арабское войско полководца Кутейбы у селения Кум, где произошла решающая битва. Арабский историк ат-Табари приводит рассказ одного из воинов Кутейбы, участника битвы: