100 великих казней
Шрифт:
Остальное – все только слухи.
По этим слухам, Гумилева допрашивал Якобсон – очень тонкий, умный следователь. Он якобы сумел очаровать Гумилева или, во всяком случае, внушить ему уважение к своим знаниям и доверие к себе. К тому же, что не могло не льстить Гумилеву, Якобсон прикинулся – а может быть, и действительно был – пламенным поклонником Гумилева и читал ему его стихи наизусть».
1 сентября 1921 года в газете «Петроградская правда» были помещены сообщение ВЧК «О раскрытом в Петрограде заговоре против Советской власти» и список расстрелянных участников заговора в количестве 61 человека. Среди них тринадцатым в списке значился «Гумилев, Николай Степанович, 33 лет, бывший дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Издательства Всемирной литературы»,
В марте 1922 года петроградский орган «Революционное дело» сообщил такие подробности о казни участников дела профессора Таганцева: «Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской железной дороги. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. Начались крики, вопли о помощи. Часть обреченных была насильно столкнута в яму, и по яме была открыта стрельба.
На кучу тел была загнана и остальная часть и убита тем же манером. После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей».
Георгий Иванов приводит рассказ Сергея Боброва (в пересказе М.Л. Лозинского) о подробностях расстрела Гумилева: «Да... Этот ваш Гумилев... Нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук (т.е. от чекистов, членов расстрельной команды). Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из особого отдела произвел впечатление. Пустое молодечество, но все-таки крепкий тип. Мало кто так умирает...»
В конце 1980-х годов в СССР началась дискуссия о гибели Гумилева. Юрист в отставке Г.А. Терехов сумел познакомиться с делом Гумилева (все дела такого рода обычно засекречены) и заявил, что с юридической точки зрения вина поэта заключалась только в том, что он не донес органам советской власти о предложении вступить в заговорщицкую офицерскую организацию, от чего он категорически отказался. Никаких других обвинительных материалов в том уголовном деле, по материалам которого осужден Гумилев, нет.
САККО И ВАНЦЕТТИ
Казнь двух итальянских эмигрантов в США явилась одним из тех ярчайших примеров, когда исключительная мера наказания не только не стала предостережением или возмездием, но и внесла глубокое расслоение в общество, пробудила новую волну классовой борьбы и крайне неблагоприятно повлияла на экономическую и внутриполитическую жизнь в Америке.
А началось все с грабежа двух служащих обувной фабрики. 15 апреля 1920 года днем в городе Южном Брейнтри (штат Массачусетс, США) двое служащих обувной фабрики «Слэйтер-Миррилл», Фредерик Парментер и Александр Беррардели, везшие зарплату рабочим, около 16 000 долларов, были убиты и ограблены. Бандиты (их было пятеро), покончив со своими жертвами и захватив деньги, скрылись в автомобиле.
Спустя несколько дней были арестованы двое итальянских рабочих-эмигрантов – Николо Сакко и Бартоломео Ванцетти, которым было предъявлено обвинение в убийстве и грабеже.
Несмотря на то что против них не было никаких улик, несмотря на то что в пользу Сакко и Ванцетти выступали сотни свидетелей, суд под председательством судьи Тэйера приговорил обоих к смертной казни. Суд был явно пристрастен.
Улики, которыми располагал судья, состояли в том, что Сакко и Ванцетти были активистами рабочего движения и руководили различными забастовками, и в том, что у обоих во время ареста найдено было огнестрельное оружие.
Н. Сакко и Б. Ванцетти
Картина судебного следствия и суда была чудовищна. На допросах и очных
Арест их совпал с тем временем, когда по всей Америке полиция громила все левые организации.
Было собрано около 400 000 долларов на покрытие издержек по защите Сакко и Ванцетти. Дело приняло самую широкую огласку.
После такой кампании была предпринята попытка к пересмотру этого дела. Собранный материал доказывал, что Сакко и Ванцетти не виновны. Факты, указывающие на лживость и пристрастность суда, на подкуп свидетелей, были настолько явными, что судьям пришлось повременить с казнью Сакко и Ванцетти. Дело это в течение более шести лет не сходило со страниц американской и европейской печати.
Николо Сакко приехал в Соединенные Штаты восемнадцатилетним юношей. Он поселился в городе Стоктоне (штат Массачусетс) и поступил на обувную фабрику фирмы «Три К», где и проработал много лет. Еще в Италии, юношей, он активно участвовал в рабочем движении. Анархист по убеждениям, приехав в Америку, Сакко вошел в группу итальянских эмигрантов, тоже анархистов, и вместе с ними основал в Бостоне революционный клуб, помещавшийся на Маверик-сквере и называвшийся «Итальянское землячество». Здесь, в первые годы войны, он встретился с Бартоломео Ванцетти, с которым впоследствии таким роковым образом переплелись их жизни.
Бартоломео Ванцетти родился также в Италии. С 13 лет он начал работать в булочной. После смерти матери, оставшись круглым сиротой, девятнадцатилетний Ванцетти отправился «за счастьем» в Америку. Там он работал чернорабочим на каменоломнях и электрических станциях, поваром в нью-йоркских ресторанах, мыл посуду, продавал газеты, разносил пирожные, затем переехал в город Плимут и работал на различных фабриках.
В ходе следствия была доказана невиновность Сакко и Ванцетти. Так, Сакко полностью доказал свою непричастность к этому гнусному преступлению тем, что он в то время, когда совершалось убийство, находился в итальянском консульстве в Бостоне, чтобы выправить себе паспорт. Секретарь консульства выразил готовность подтвердить под присягой заявление Сакко. Кроме него, еще десять свидетелей с независимым положением и безупречной репутацией подтвердили, что Сакко находился в Бостоне в час преступления. Тем не менее их даже не вызвали к следователю. Ванцетти имел возможность сослаться на десятки свидетелей.
В ход были пущены все средства провокации и подлогов: в то время как выписывали «очевидцев» из сыскных контор, было отказано в вызове подлинных свидетелей, видевших Ванцетти в день совершения убийства и ограбления в Плимуте. Несмотря на все уловки суда, 105 свидетелей говорили в пользу обвиняемых и доказывали их непричастность к убийству и ограблению.
Против этих свидетелей защиты прокуратура набрала 53 свидетеля, поддерживавших обвинение. Вскоре выяснилось, что эти 53 свидетеля были набраны из агентов охранки, провокаторов и подонков преступного мира.
Судья Вебстер Тэйер и прокурор Фердинанд Кацман продолжали твердо вести свою линию, не считаясь ни с фактами, ни со свидетелями.
13 свидетелей, вызванных обвинением, не признали ни Сакко, ни Ванцетти. Из 5 свидетелей, опознавших обвиняемых, двое были дискредитированы ввиду их темного прошлого, а третий – ввиду противоречия между его показаниями и показаниями других свидетелей прокуратуры.
Некий Челестино Мадерос, выпущенный из тюрьмы за несколько дней до убийства, открыл себе через неделю текущий счет на 2800 долларов. Он был арестован и признал, что это его часть добычи. На суде Мадерос заявил, что его терзают угрызения совести, и он во всеуслышание признался, что Александра Беррардели убил он – Мадерос, а не Сакко и Ванцетти. Судья Тэйер заявил, что Сакко и Ванцетти должны все же ждать своей участи, суд посчитал, что он выгораживает соучастников, и приговор по делу Сакко и Ванцетти оставался в силе на протяжении шести лет.