100 великих кладов
Шрифт:
«На Хортивском острови, в Высчей Годови, був камень в рост чоловика, весь до низу попысаный. Теперь его або нема, або мхом порос — не пизнаешь. Пид тым камнем есть запорожский клад. Цей камень бачив я лит двадцять назад, як чабанував».
«Нызче головы острова Хортивского, над Старым Днипром, есть урочище Лазни. Там, поверх скели, клад. Прымита така: лежыть камень, а на ему слова: „Есть и како, хто визьме — буде кай“. Годив трыдцять тому назад слова булы замитни, а теперь камень зарис мохом».
Рассказывали, что в урочище Сагайдачном, где-то «пид каминнямы», «допропасты» зарыто казацких «грошей», но «не всякому воны судылысь». Справедливости ради надо сказать, что здесь действительно находили золотые и серебряные монеты и изделия.
Ходила и другая «балачка», что на Стрелецком острове незадолго до ликвидации Сечи были «закопаны гроши» — золото, серебро и оружие. Спустя несколько десятилетий на остров наведывался какой-то «дид», который знал приметы клада: «На тим боци супротив остривка стояв дуб; на дубови була товста гылка, котра показувала на остривок, де сховано клад». Ещё один неведомо откуда взявшийся «дид» пытался отыскать клад на острове Канцерском: «В устье Хортицы, что впадает в Днепр, есть Канцирский островок, а на нём крепость. Это против большого острова Хортицы. На том островку, говорят, есть пещера, а в ней спрятаны три бочонка золота. Вход закрыт дверями, забит камнями и землёй. Перед входом поставлен деревянный крест». В 1846 году этот клад попытался отыскать какой-то «дид» с Херсонщины, но на третий день поисков «дид» внезапно умер. С тех пор уже никто не пытался отыскать вход в таинственную пещеру…
Эти «диды», появившиеся на Хортице спустя несколько десятилетий после ликвидации Сечи, очевидно, были запорожскими казаками, некогда «сховавшими» своё имущество или знавшими о кладах, укрытых их товарищами. Их появление на Хортице только подхлестнуло интерес к хортицким кладам, легенды о которых уже давно ходили среди новопоселенцев бывших земель Запорожской Сечи.
В 1789 году на острове была основана колония немцев-меноннитов, а опустевшие запорожские земли стали заселяться крестьянами. И пошли гулять среди новых насельников многочисленные легенды о таинственных запорожских кладах…
«В голови острива Хортыци, шо вид Кичкаса, есть велыченька могылка, вся обкладена каминнями, — повествует одно из преданий о запорожских кладах на Хортице. — Лит трыдцять тому назад, там, темнои ночи, було часто показуется клад: оце выскоче на могылу козак с шаблею, та так огнем и засяе! Козак золотый, а пид ним кинь срибный! То, кажуть, золоти и срибни гроши. Ти гроши або взято, або показуються, та не всякому».
Кладоискательство и вообще сбор всех материальных остатков Запорожской Сечи на Хортице имели массовое распространение у окрестных жителей. Как писал Д. И. Эварницкий (Яворницкий), «теперь колонисты научились подбирать всякую мелочь да продавать евреям, которые каждодневно навещают для этого наш остров. Медных и чугунных вещей, особенно пуль, много пошло на завод, где их плавят и потом из них выливают разные новые вещи. Ядра и бомбы подбирают русские бабы: они идут у них для разных домашних надобностей».
Днепровские рыбаки говорили, что на Хортице и вообще на землях Запорожской Сечи клады «сами в руки просятся», «В старину, бывало, как пойдёшь по разным балкам на острове, то чего только не увидишь, — рассказывали местные жители. — Там торчит большая кость от ноги человека, там белеют зубы вместе с широкими челюстями, там повывернулись из песка рёбра, поросшие высокой травой и от времени и воздуха сделавшиеся, как воск, жёлтыми. Задумаешь, бывало, выкопать ямку, чтобы сварить что-нибудь или спечь, — наткнёшься на гвоздь или кусок железа; захочешь сорвать себе цветок, наклоняешься, смотришь — череп человеческий, прогнивший, с дырками, сквозь которые трава повыросла, а на траве цветы закраснелись; нужно тебе спрятаться в пещере, бежишь туда и натыкаешься на большой медный казан или черепяную чашку, или ещё что-нибудь в этом же роде». Один из кладоискателей рассказывал исследователю Хортицы Д. Яворницкому: «На о. Канцеровке я как-то натолкнулся на человеческую кость, стал копать, прокопав с пол-аршина земли, вижу — широкая яма, а в ней семь человеческих костяков. На груди каждого лежит по несколько небольших медных пустых в середине пуговиц, видно было, что покойники одеты в какие-то суконные кафтаны, сукно было тонкое, пожелтевшее, все скелеты сохранились очень хорошо, особенно черепа, на одном лишь я заметил дырку от удара в голову чем-то острым».
Кроме черепов и костей на месте бывшей Запорожской Сечи находили множество различных предметов: пистолеты, кинжалы, ножи, сабли, ружья, пушки, ядра, пули, кувшины, казаны, графины, чугуны, бутылки, штофы, кольца, перстни, пряжки, мониста, монеты, трубки. В водах Днепра близ острова в прошлом столетии было найдено семнадцать челнов и два больших корабля (по-видимому, казачьи «чайки»). На одном из них стояла уцелевшая пушка, а в остатках другого была найдена сабля с посеребрённой рукоятью.
«Много находили вещей в Днепре, а на самой Хортице ещё больше, — вспоминал другой кладоискатель. — Как-то я нашёл в балке Большой Вербовой кривой кинжал, длинное ружьё и стальную кольчугу; всё было покрыто ржавчиной… Однажды я нашёл в балке Куцой несколько монет; одна из них была так тяжела, как 6 серебряных рублей вместе, другие — точно рыбья луска (чешуя), а третьи такие же, как теперь пятачки. Случалось находить и другого рода монеты… Да что только не находили на Хортице! прежде на Хортице можно было всякой всячины найти… Теперь многое подобрано людьми, а многое повынесено водой». Можно добавить, что многое смыто рекой за прошедшие столетия. Под действием паводковых вод частично изменилась береговая линия Хортицы, а небольшой остров Дубовый попросту смыло.
Археологические исследования Хортицы ведутся до сих пор. Исследуются не только остров, но и дно Днепра в окрестностях острова. В 1995 году во время подводных археологических работ у острова Канцеровского была найдена сабля XVI — начала XVII века, изготовленная на Кавказе или в Передней Азии (возможно в Иране). Однако большая часть Хортицы, в том числе плавневая зона, до сих пор остаётся неисследованной.
По преданиям, особенно изобиловал запорожскими кладами Великий Луг. В многочисленных балках и «могылах» Великого Луга практически ежегодно находили выносимые вешними водами «старынни мидни и срибни гроши». Одна из речек Великого Луга, впадающая в Днепр, даже носила название Скарбной (т. е. Кладовой — от украинского «скарб» — клад, сокровище). Предание рассказывает, что возле её устья, «биля Скарбной, де стара Сичь, есть стрилыця, а в тий стрилыци схована вся запорозька казна». О том, что река Скарбная была освоена запорожцами, подтверждается реальными находками — ещё в прошлом веке в устье реки были найдены две затопленных запорожских «чайки».
В окрестностях Сечи, по берегам Днепра, было разбросано множество старинных запорожских кладбищ. Многие из них постепенно распахивались, занимались под огороды или использовались под другие хозяйственные нужды, и нередко случалось так, что посреди огорода или крестьянского двора возвышались старинный каменный крест или надгробная плита.
Несколько таких могил запорожцев находились в деревне Капуливка на реке Чертомлык. В одной из них был погребён знаменитый кошевой атаман Запорожского войска И. Д. Сирко (ум. в 1680 г.). После смерти Богдана Хмельницкого Иван Сирко в течение двадцати лет был кошевым атаманом запорожцев. Это он подписал знаменитый «Ответ турецкому султану»: «Ты — шайтан турецький, проклятого чорта брат i товарищ i самого люципера секретар!.. Свиняча морда, кобиляча срака, рiзницька собака, нехрещений лоб, хай би взяв тебе чорт! Отак тобi казаки вiдказали, плюгавче! Кошовий отаман Iван Сiрко зо всiм кошом запорiзьским».