100 великих любовников
Шрифт:
Австрийская журналистка Гедвиг Вереной Гаттерниг после ссоры с Уэллсом, с которым она состояла в любовной связи, пыталась покончить жизнь самоубийством в его лондонской квартире. Жена Уэллса, Джейн, посещавшая время от времени эту квартиру, успела доставить Гедвиг в больницу и тем самым спасти ей жизнь. Газеты подняли страшный шум. Причем обвинительные стрелы летели и в сторону Ребекки Уэст. Писателю удалось замять скандал, но Ребекка понимала, что ее репутация может быть безнадежно испорчена. К тому же ей не нравилось, как относится Уэллс к ее творческой карьере. «Он читал лишь две первые страницы любого моего литературного произведения». Ей надоели его раздражительность и быстрая смена настроений, его многочисленные любовные романы.
Книги самой Ребекки постепенно завоевывали сердца читателей. Ее окружали поклонники, а
В 1906 году во время пребывания в США Уэллс познакомился с русским писателей Горьким. Они оба читали друг друга в переводах: их переписка, особенно после встречи в Лондоне в 1907 году, была дружеской и не прерывалась. В 1920 году Уэллс в сопровождении старшего сына Джипа приехал «посмотреть Россию». Вместо планируемых двух дней он провел в Петрограде две недели. Герберт подолгу разговаривал с Горьким, его друзьями, встретился с лидером большевиков Лениным.
Уэллс к концу поездки выглядел утомленным и подавленным, о чем сказал секретарше и переводчице Горького. Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг, или, как ее звали друзья, Мура, была легендарной женщиной своего времени, музой и помощницей многих великих людей: Горького, Локкарта, Корды и других. Герберт познакомился с ней в Лондоне перед войной, за девять лет до того, у их общего друга Беринга. Тогда ей было двадцать. К моменту московской встречи с Уэллсом дочь сенатского чиновника Игнатия Платоновича Закревского успела дважды побывать замужем.
Уэллс в Петрограде жил на квартире у Горького. В ночь перед отъездом в Лондон Герберт заглянул к Муре попрощаться. Что произошло дальше – остается тайной. Существует несколько версий от «он сорвал с нее одеяло, обуреваемый страстью» до «она пригласила его посидеть на диване, они покурили, поговорили, и, видя, что Мура заснула, Уэллс отправился к себе».
После разрыва с Ребеккой очередной любовницей Уэллса стала Одетт Кеун, уроженка Константинополя, наполовину голландка, наполовину итальянка. Кеун издала книгу «Под Лениным» – описание своего путешествия в Советскую Россию. Уэллс дал лестную рецензию ее творению, что и послужило поводом для их знакомства. Одетт совершенно свободно рассуждала о музыке, международной политике, неплохо рисовала пейзажи. Словом, это была женщина нового типа, свободная от чопорной викторианской морали. Они переписывались, а в 1924 году встретились в Женеве, в гостиничном номере Одетт. Как только Уэллс появился в комнате, женщина выключила свет и увлекла его к роскошной кровати. Одетт шутила: «Я тогда так и не поняла, был ли он гигантом или гномом».
В 1927 году Мура приехала в Лондон и решила навестить Уэллса в Эссексе – в доме, где жила его больная жена Джейн (они с Мурой были светски знакомы), в доме, где он прожил большую часть своей жизни, где выросли его сыновья и где он был в свое время так счастлив. Джейн всю жизнь не могла простить себе, что разрушила его семейную жизнь и построила свое благополучие на несчастье Изабелл. В свое время Джейн взяла в дом больную Изабелл, вторая жена Уэллса выходила первую. Джейн носила темные платья, у нее был тихий голос, в обществе она всегда старалась быть незаметной, хотя принимала и кормила обедами иногда до сорока человек, известных всему Лондону людей, влиятельных и знаменитых, и их блестящих, шумных, холодных жен. То, что Уэллс не считал московскую ночь с Мурой пустяком, о котором можно легко забыть, доказано тем фактом, что он, вернувшись тогда из России, без обиняков сказал Ребекке, что «спал с секретаршей Горького». Уэллс не любил изысканных выражений и называл излишнюю деликатность лицемерием. Ребекка, хотя и считала себя передовой женщиной и взяла свой псевдоним из «Росмерсхольма» Ибсена, долго плакала. Через пять лет он сказал о том же Одетт Кеун. Одетт пришла в неистовство, запретила ему ездить в Париж и Лондон, угрожала устроить погром. Теперь, когда он уезжал, она писала ему ежедневно о том, что ей скучно в доме на Ривьере, и грозила покончить жизнь самоубийством, если он немедленно не вернется. Уэллс
Джейн знала обо всем – и про его роман с Амбер, у которой от него была дочь, знала о десятилетней его связи с Ребеккой, и о связи с графиней Елизаветой фон Арним, с которой он продолжал все еще поддерживать отношения, и, конечно, про Одетт Кеун и дом на Ривьере. Джейн знала и про «горьковскую секретаршу», но она была уже настолько тяжело больна, что ее это не беспокоило. Мура пробыла в Эссексе до вечера и увидела, как убит Уэллс приговором врачей: Джейн умерла от рака в том же году, не дожив до зимы. Но была еще Одетт, которая не собиралась уступать любовника без боя.
Одетт стала его внутренним и внешним врагом. Но прежде Уэллс или Эйч-Джи, как его звали друзья, на Ривьере (в двадцати километрах от побережья) построил дом по собственным чертежам. Когда Герберт перевез туда Кеун, с которой собирался провести оставшуюся жизнь (ему было шестьдесят, ей – тридцать восемь), он понял, что его избранница оказалась женщиной ревнивой, циничной, болтливой, требовательной, тщеславной, подавляющей его своими капризами.
Тем не менее писатель выезжал по своим литературным и общественным делам в Лондон, не говоря уже о делах семейных и свиданиях с тремя сыновьями, с которыми всегда ладил. Уэллс был членом нескольких лондонских клубов; у него всегда по меньшей мере одна книга находилась в печати. Он встречался с мировыми знаменитостями – обедал с Черчиллем, завтракал с Бивербруком и Ротермиром, державшими в руках всю лондонскую популярную прессу. В его лондонском доме постоянно звонил телефон, однако секретарь ограждал писателя от назойливых посетителей, друзей, читателей, почитателей, влюбленных в него женщин, критиков и коллег.
С 1931 года Мура начала фигурировать то тут, то там, как «спутница» и «друг» Уэллса. Переписка их, когда они разошлись, становилась все более регулярной, в то время как отношения Герберта с Одетт близились к разрыву. Весной 1933 года он назначает Муре свидание в Дубровнике, где должен был состояться очередной конгресс ПЕН-клуба. На этом конгрессе они были неразлучны, а после его закрытия провели вместе две счастливые недели в Австрии.
Той же весной Уэллс снял квартиру в Лондоне. Однако Одетт не намеревалась оставлять его в покое и поместила в 1934 году в американском журнале «Тайм энд тайд» нечто вроде воспоминаний о жизни с фантастом, где утверждала, что великий писатель после каждой неудачи впадал в прострацию, а с ней поступил непорядочно: позабавился и бросил. Кеун утверждала, что Эйч-Джи опаснее для друзей, чем для врагов, что он груб, вульгарен, мелок, но воображает себя титаном.
Уэллс отомстил бывшей любовнице через четыре года, опубликовав роман «Кстати, о Долорес», в котором, в частности, писал: «Мужчина и женщина перестали понимать друг друга в новом мире, в котором мы живем, любовники обречены на мучительный и хитроумный конфликт двух индивидуумов». Герой романа убивает свою несносную подругу, а ей на смену приходит другая женщина, несущая возлюбленному покой и свободу.
В 1934 году Уэллс отправился в США, где беседовал с Рузвельтом, затем поехал в Советский Союз – на встречу со Сталиным. В Кремле Сталин выслушал гостя со скучающим видом, чем разочаровал писателя, мечтавшего стать связующим звеном между двумя руководителями великих государств.
Мура в это время ждала Уэллса в Эстонии. Герберт приехал из Москвы раздраженный, злой, обвиняя русских в предательстве. Любовники провели две упоительные летние недели на берегу прелестного маленького озера, после чего вернулись в Лондон. Мура поселилась в двух шагах от Уэллса. Она заявила, что останется с ним, но замуж за него не выйдет никогда.
Беатриса и Сидней Уэбб, старые друзья Уэллса, социалисты, знавшие его с молодости, и другие, начиная с сыновей Уэллса и их жен и кончая Бернардом Шоу, бывавшие в его доме во Франции, знавшие про разрыв с Одетт, были поражены. Беатриса писала в своем дневнике: «Шоу сказал мне, что Эйч-Джи озабочен и болен: он попал под очарование Муры. "Да, она останется со мной, будет есть со мной, спать со мной, – хныкал он, больной от любви, – но она не хочет выходить за меня замуж!" Эйч-Джи, чувствуя приближение старости, хочет купить страховку на дожитие, женившись. Мура, помня все его прошлые авантюры, отказывается расстаться со своей независимостью и со своим титулом. Нечему удивляться!»