100 великих некрополей

Ионина Надежда Алексеевна

На потолке первого зала — лепной венок с круговой надписью: «Слава отдавшим жизнь свою за город-герой Ленинград». Композиция второго павильона посвящена второму периоду блокады города — вплоть до ее прорыва.

Между павильонами открывается обширная терраса, выложенная плитами. По сторонам ее посажены деревья, а в центре колышется пламя Вечного огня в траурном обрамлении из черного гранита. Слева за деревьями устроен небольшой бассейн, сквозь воду которого проглядывают мозаичные изображения горящего факела, выложенные на мраморных плитах дна. Факел оплетен дубовой ветвью и красными лентами. С террасы видна центральная часть всего некрополя, а дальше

начинается спуск к ней.

Главная аллея длиной 300 метров, газонами разделенная на ленты гранитных плит, тянется вдоль братских могил. На стенах могил, обращенных к аллее, выбиты серп и молот, если под ними покоятся мирные жители; на могилах воинов выбиты пятиконечные звезды.

Аллея ведет к центральной статуе Родины-Матери, которая сначала задумывалась как образ величественной женщины, стоящей на месте. При работе над эскизами скульптор В.В. Исаева сумела придать фигуре легкий наклон вперед, благодаря чему статуя, отлитая из тяжелого металла, как бы теряла свой вес. Но М.М. Исаевой не довелось самой до конца довести эту работу, и фигуру Родины-Матери в натуральную величину (6 м) изваял ее постоянный помощник Р.К. Таурит.

Скульптура Родины-Матери поставлена на террасу, которая приподнята над землей на полтора метра и к которой ведут гранитные лестницы. Статуя очень выразительна и на расстоянии, а по мере приближения к ней эта выразительность еще больше усиливается. Родина-Мать в длинной одежде, скрывающей ноги, и с гирляндой из дубовых и лавровых листьев в вытянутых руках будто бы увенчивает тех, кто отдал жизнь за родной город. И как будто бы плавно движется навстречу всем, кто пришел почтить память павших героев. Она словно парит над захоронениями и видна от самого входа — мудрая и полная просветленной печали.

Фоном скульптуре служит мощная гранитная стена: на гладкой плоскости ее центральной части начертан текст, написанной поэтессой О. Берггольц:

Здесь лежат ленинградцы,Здесь горожане — мужчины,женщины, дети.Рядом с ними солдаты —красноармейцы.Всею жизнью своеюОни защищали тебя, Ленинград,Колыбель революции…Их имен благородных мы здесь перечислитьне можем,Так их много под вечной охраной гранита.Но знай, внимающий этим камням,Никто не забыт и ничто не забыто.

По краям стены — шесть барельефных композиций, в обобщенных формах выражающих суровые и величественные дни блокады: ленинградцы отдают последний долг погибшему товарищу, стоят под обстрелом, поддерживают сраженного вражеским осколком солдата. На торцах стены — склоненные знамена, большие венки, внутри которых высечены обращенные пламенем вниз факелы, а справа и слева от каждого венка — фигуры людей: рабочего и работницы, солдата и матроса, в скорби преклонивших колена. Силуэты людей поэтически обобщены: движения их собранны и решительны, лица мужественны. Скульпторы намеренно пытались избежать подробной детализации, чтобы сосредоточить внимание на главном, поэтому даже шероховатая фактура камня подчеркивает суровость образов.

Работа над созданием мемориального ансамбля длилась около четырех лет, и его торжественное открытие состоялось 9 мая 1960 года — в 15-ю годовщину Победы советского народа в Великой Отечественной войне. В день открытия впервые вспыхнуло пламя Вечного огня, доставленного на Пискаревский мемориал с Марсова поля. Под звуки траурной мелодии нескончаемый людской поток двинулся вдоль братских могил, тысячи цветов легли на весеннюю землю, и с тех пор в любое время года на Пискаревском мемориальном кладбище лежат живые цветы.

В ДОЛИНЕ ЛАМБАЕКЕ

Многие крестьяне, живущие в долине Ламбаеке на севере Перу, испокон веков занимались своего рода любительской археологией. Уборка урожая сахарного тростника — работа сезонная, и местные жители неустанно перекапывают располагающиеся по соседству террасы, сложенные из древних кирпичей. Руины пирамид на севере современного Перу — наследие некогда населявших эти края индейцев, создавших культуру Мочика с центром Моче. Они обитали на территории между Андами и Тихим океаном в начале нашей эры, и к VII веку их культура достигла своего наивысшего расцвета. Из обожженных на солнце кирпичей они воздвигали прекрасные храмы и гигантские мавзолеи, а своих покойников буквально осыпали золотом. Вот крестьяне и надеются найти в земле что-нибудь ценное — найти и продать. Полиция же, пытаясь вернуть государству расхищаемые ценности, часто прибегает к оружию…

Так было и осенью 1987 года, когда очередные искатели кладов при раскопке одной из старых террас обнаружили золотые предметы. Жители деревни успели продать золото американцам, прежде чем властям стало известно об этой сделке. Узнав о находке, полиция потребовала очистить место захоронения, которое сразу же было оцеплено. Деревню окружили, все дома обыскали… В музей в Ламбаеке были переданы две изумительные маски из золота и много других драгоценных украшений. А потом попросили прислать специалиста. Однако ночью крестьяне из поселка Сипан попытались проникнуть за оцепление, полицейские начали стрелять, и один из жителей был смертельно ранен.

Известие о том, что в захоронении обнаружены золотые предметы, 37-летний доктор археологии Вальтер Альва, директор музея Брюнинга, воспринял довольно скептически. Ему уже не раз приходилось приезжать по подобным вызовам, и всегда он заставал лишь развороченную землю да отвратительную мешанину из обломков человеческих костей и мусора. Но на этот раз мечта ученого обернулась явью, как будто судьба сжалилась над наукой и щедрой рукой восполнила многие потери и разочарования. В. Альва первым из ученых убедился в том, что внутри перуанских пирамид (а их в долине Ламбаеке было 26) помещены склепы.

Сдерживая нетерпение, археологи работали очень осторожно и более года раскапывали могилу «повелителя Сипана». Чтобы проникнуть в глубь террасы, высота которой равнялась 30 метрам, им пришлось извлечь тонны песка, глины и мусора. Боясь повредить возможные находки, они действовали совками, небольшими лопатками и кисточками. Работы велись под круглосуточной охраной полиции, так как обнаруженное в гробнице золото вызвало в округе «золотую лихорадку».

В. Альва, его коллеги и помощники говорили, что работают как хирурги, ведь от точности и ловкости их рук зависело — будет жить замечательная находка или исчезнет навсегда. Одну за другой вносили они в свой каталог драгоценные находки, и уже через год была составлена наиболее полная коллекция предметов доколумбовой поры — древней и таинственной культуры Мочика. Причем это были подлинные произведения искусства, ни в чем не уступавшие тем, что были найдены в Старом Свете.