100 великих оригиналов и чудаков
Шрифт:
Савва Морозов боялся сойти с ума. У него бывали приступы меланхолии, а то и тревоги. Уехав в заграничный санаторий, он у себя в номере, лёжа в постели, выстрелил себе в сердце. (Не исключено, на мой взгляд, убийство по мотивам политическим или финансовым.)
Как меценат Морозов с особенной любовью и энтузиазмом помогал становлению и подъёму Московского Художественного общедоступного театра. В письме А. П. Чехову Максим Горький признался: «Когда я вижу Морозова за кулисами театра в пыли и в трепете за успех пьесы, — я ему готов простить все его фабрики, — в чём он, впрочем,
Странным «стяжателем» был Савва. Когда Горький, ещё едва с ним знакомый, попросил у него ситцу на тысячу детей нижегородских окраин, купец и промышленник отозвался охотно, уточнив:
— Четыре тысячи аршин — довольно? А — сластей надо? Можно и сласти дать!
Нет, стяжатель так не поступает. И уже никогда, разве что под угрозой смерти, не даст он денег на социальный переворот, который сметёт его самого как богатея и весь его класс. Не знаю, были ли в других странах меценаты, подобные русским Бугрову и Морозову, помогавшим революционерам, социал-демократам, большевикам.
А пермский владелец пароходов Николай Васильевич Мешков снабжал деньгами партию социал-революционеров, эсеров, с их лозунгом «Земля — крестьянам!»
Эти богачи выглядели «белыми воронами» в серо-чёрных стаях своих «коллег». Они были явными чудаками, оригиналами только потому, что не утратили совести, здравого смысла и любви к Родине и народу, для которых желали лучшей судьбы и процветания. А это могла предоставить (и дала, в конце концов) только социальная и культурная революция.
Билл Хейни
За последние десятилетия приобрела популярность специфическая разновидность изобразительного искусства под названием инсталляция. Устраивают композиции из различных предметов, включая унитазы и писсуары, ставят муляжи животных.
Когда-то подобные произведения шокировали, считались причудой, извращением хорошего вкуса, издевательством над публикой, пошлостью и тому подобным. Однако со временем к подобным творениям привыкли, их выставляют в модных галереях, о них пишут солидные критики.
Однако не всегда можно определить, где кончается инсталляция и начинается причуда оригинала, способная озадачить своей экстравагантностью.
Например, в северном пригороде Оксфорда на одном из домов можно увидеть необычайное зрелище: огромная косатка пробила черепичную крышу дома и застряла между стропилами. Полное впечатление, что она совсем недавно в полном смысле слова свалилась с неба. Туша морского гиганта лоснится, словно ещё не успела высохнуть, а значительная часть туловища и хвост устремлены вверх. На земле разбросаны куски черепицы.
Случайный прохожий невольно остановится в недоумении. Что тут произошло? Каким образом косатка попала на крышу? Возможно, её перевозили на вертолёте и она сорвалась, но почему-то не разбилась вдребезги. Или она заброшена сюда невиданным смерчем? Да разве бывает такое? Только после всемирного потопа…
После подобных размышлений нетрудно догадаться, что это — инсталляция. Но зачем она сделана?
Но на то и чудак, чтобы не думать о корысти. По-видимому, ему доставляет удовольствие лицезреть прохожего, остолбеневшего перед его домом со взором, устремлённым вверх и с недоумением на лице. Может быть, ему приятно слыть чудаком и оригиналом. Или таким образом он отстаивает своё право на эксцентричные поступки.
Кстати, ему стоило немало хлопот это произведение. Для реализации своей идеи он заказал муляж морского гиганта из стекловолокна, покрытого блестящим лаком, имитирующим влажную поверхность. Чтобы водрузить это создание на крышу, пришлось обратиться в строительную фирму. Однако после того как работа была завершена при немалом стечении зрителей, чиновники потребовали убрать «нечто шокирующее, возведённое без согласия городских властей».
Началась юридическая борьба за то, что хозяин дома называл скульптурой, а члены городского совета — шокирующим зрелищем. Хейни ходил по инстанциям, обращался в суд, заплатил немалый штраф и в конце концов отстоял своё право на причуду. Ему приходится время от времени обновлять разбросанные куски черепицы, число которых убывает.
Оригинал Билл Хейни добился, можно сказать, мирового признания: его произведение попало в Книгу рекордов Гиннеса. Впрочем, там можно найти некоторые другие значительно более грандиозные инсталляции. К ним, пожалуй, можно отнести и причудливые узоры на полях, которые в тот период в немалом числе появились в Англии, а затем и в других странах.
Сначала это были большие круги правильной формы. Тогда были в моде сообщения о летающих тарелках и прилётах на Землю засланцев из других звёздных миров. Тотчас распространилась версия: круги оставлены неопознанными летающими объектами. В неё охотно поверили миллионы граждан, подверженных внушению или чрезмерно наивных. (Не исключено, что и Билл Хейни придумал свой аттракцион под впечатлением подобных сообщений.)
В СССР тоже нашлось немало сторонников идеи прилёта на нашу планету или даже пребывания на ней до сих пор космических пришельцев. Многие представители интеллигенции, в том числе и серьёзные учёные были убеждены, что ничего невероятного в такой гипотезе нет.
Мне не раз приходилось встречать таких людей. Например, профессор геологии В. В. Брангулеев, знаток русской культуры «серебряного века», в частности, жизни и творчества поэта Николая Гумилёва, удивлялся, что я не склонен верить в инопланетных пришельцев. «Скучный вы человек, не романтик», — говорил он. У него была собрана объёмистая папка сообщений отечественной и зарубежной печати об НЛО.
Подобные материалы видел я и у известной лётчицы-испытательницы Марины Попович, с которой беседовал по заданию журнала «Техника—молодёжи». Меня они всерьёз интересовали: а вдруг действительно прилетали на Землю посланцы других миров или даже находятся где-то рядом с нами?