100 великих загадок истории
Шрифт:
И тем не менее и здесь имеются кое-какие весьма интересные для следствия обстоятельства. Всё-таки раздел сталинского имущества был достаточно характерным. Все ключевые посты — и партийные и государственные, включая, как теперь говорят, силовые министерства, получила эта четвёрка. Единственное исключение — пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР, который достался соратнику Сталина ещё со времён Гражданской войны Ворошилову. Но эта должность в то время была чисто представительской, декоративной — вручение наград, приём верительных грамот у послов, подписание указов, подготовленных и одобренных соответствующими партийными инстанциями. Никакой реальной власти она не давала. Поэтому заговорщикам было даже выгодно отдать её нейтральному лицу, да ещё такому, как Ворошилов, который,
Но это, как мы уже говорили, если и улика, то довольно слабая. Гораздо интереснее другое. Сразу же после смерти Сталина (через несколько месяцев, а может, и недель) его имя начинает исчезать со страниц газет и из других средств массовой информации. Редакторы, которые по инерции или по недомыслию продолжают славословить вождя, получают резкий окрик. Не только не предпринято ничего из того, что предполагалось для увековечения памяти вождя (сооружение специального пантеона, учреждение ордена Сталина и др.), но и само его имя начинает старательно вычёркиваться из памяти народа.
Для сравнения. После смерти Ленина Сталин моментально объявил себя единственным его «верным последователем и скромным учеником», а всех своих соперников наотмашь хлестал ленинскими цитатами, обвиняя в отступлении от истинного ленинизма. (Особенно доставалось Троцкому, который, будучи человеком амбициозным, частенько вступал в споры и даже в конфликты с вождём мирового пролетариата.) После же смерти Сталина никто не бил себя в грудь, уверяя, что именно он является верным сталинцем. Никто не обвинял своих соперников в отступлении от сталинской линии. (Как раз наоборот — потом Хрущёв будет называть своих противников сталинистами.)
Это свидетельствует, как минимум, о двух вещах. Первое. Никакого истинного пиетета наши герои к вождю не испытывали. За несколько месяцев или даже недель, прошедших после смерти Сталина, ничего такого, что бы могло так резко изменить их отношение к вождю, не случилось. Какой информацией они обладали раньше, такой же и теперь. Поэтому все их слёзы на похоронах Сталина — это рыдания наследников, дождавшихся наконец смерти богатого дядюшки.
И второе. Наследники Сталина не захотели даже формально следовать сталинским путём, идти под сталинским знаменем. Ведь политику вовсе не обязательно самому верить в те лозунги, которые он провозглашает. Достаточно, чтобы они работали. Поэтому вполне можно было использовать лишь имя Сталина (что, кстати говоря, вполне успешно делал с именем Ленина Сталин). Ведь прижизненный авторитет Сталина («харизма») несопоставим с ленинским. Ленин при жизни не получил и сотой доли тех дифирамбов, которые выпали на долю Сталина. Да что там дифирамбы, народ его просто обожествлял. Казалось бы, проще всего воспользоваться бесхозной харизмой и под вывеской сталинской линии проводить любую свою. Но нет, не захотели. Почему же?
Это можно объяснить либо уж очень сильной личной неприязнью к Сталину, либо желанием проводить совершенно новый курс, к которому никакие прежние вывески не подходят (либо и тем и другим).
А вот ещё один небольшой штришок. Он касается упоминавшегося «дела врачей». Так вот, эти врачи были реабилитированы почти сразу же после смерти Сталина. И не просто реабилитированы, но и всё следствие было признано сфальсифицированным, проведённым незаконными методами. Это случай в истории советской власти беспрецедентный. Были, конечно, случаи, когда выпускали арестованных, но это, во-первых, при очень сильном переборе (после «ежовщины», например) или острой необходимости (перед войной и в начале её выпустили многих военных, которых не успели расстрелять, в частности, будущего маршала Рокоссовского). Во-вторых, это не афишировалось, от освобождённых даже брали подписку о сохранении случившегося в строжайшей тайне. А уж о том, чтобы повиниться перед невинно пострадавшими, не могло быть и речи. Здесь же власти официально приносят извинения (естественно, свалив вину на политических противников). А ведь можно было спустить дело на тормозах, воспользоваться предстоящей вскоре амнистией, наконец, можно было реабилитировать позднее в общей
Заговорщики, вероятнее всего, знали (или догадывались) о готовящемся Сталиным сценарии. И их поспешность, стремление как можно скорее поставить крест на этом деле — это инстинктивное стремление обороняющегося выбить оружие из рук нападавшего, даже если тот уже повержен и никакой опасности не представляет.
Впрочем, к этому загадочному делу нам предстоит вернуться ещё раз.
Итак, можно подвести некоторые предварительные итоги. Во-первых, оснований для антисталинского заговора было более чем достаточно. И, во-вторых, были люди, наиболее заинтересованные в физическом устранении Сталина и способные это сделать, настроенные резко антисталински и реформаторски. Но, как известно, «мог сделать» — это ещё не значит «сделал». А теперь обратимся к обстоятельствам (механизму) предполагаемого преступления.
Вообще расследование любого убийства начинается с судебно-медицинского исследования трупа. Именно от экспертного заключения (акт вскрытия трупа) следователь получает исходные первичные данные, нити к дальнейшему расследованию — причина наступления смерти, является она насильственной или нет, если да, то каким способом причинены повреждения, каким орудием и т. п. Все эти данные считаются объективными, так как основываются на строго научных методах, в отличие, например, от показаний свидетелей, которые могут ошибаться или умышленно вводить следствие в заблуждение, т. е. в значительной мере субъективны.
Однако нам, к сожалению, это доказательство — медицинское заключение о смерти Сталина — придётся отвергнуть. Причём сразу, не вдаваясь в суть. Как минимум, по двум причинам.
Во-первых, уже в то время спецслужбы ведущих государств (естественно, и СССР) располагали методикой тайных убийств, замаскированных под естественную смерть (и применяли на практике). Поэтому наши герои, если уж они решились на такое дело, то уж наверняка всё продумали и просчитали, и если уж сделали, то так, что комар носа не подточит, никакая экспертиза ничего не установит. Так что, надо полагать, всё было сделано (если было сделано) на самом высоком уровне, тем более что такие возможности у них были — ведь среди них был такой профессионал высочайшего класса, как Берия, много лет курировавший специально для этого созданные тайные лаборатории и осуществивший ранее не одну такую операцию.
Поэтому медицинское заключение о смерти Сталина из доказательства само превращается в доказываемый тезис — если будет установлено, что никакого убийства не было, оно верно, ну а если наоборот, то… и цена ему соответствующая.
И вторая причина. Для этого нужно вспомнить, кто возглавлял комиссию экспертов. Это — главный судебно-медицинский эксперт страны профессор Прозоровский. Тот самый, который был одним из ведущих членов комиссии, сфальсифицировавшей заключение по «Катынскому делу» и потом отстаивавший это заключение на Нюрнбергском процессе. А человеку, сфальсифицировавшему заключение о смерти 15 тысяч (!) убитых, сделать то же самое в отношении лишь одного, естественно, никакого труда не составит. Поэтому вера такому заключению — как и показаниям патологического лгуна или душевно больного человека; не исключено, что в данном случае он может говорит и правду, но абсолютно никаких гарантий этому нет.
Итак, какова хронология смерти Сталина? В ночь на 1 марта 1953 г. он находился на так называемой «Ближней даче», в Кунцево. Вечером у него «в гостях» была наша четвёрка — Берия, Маленков, Хрущёв и Булганин. Поужинали. По воспоминаниям Хрущёва, Сталин был навеселе, в хорошем расположении духа. (По Волкогонову — наоборот, раздражён и не скрывал своего недовольства.) Разошлись после четырёх-пяти утра (обычный сталинский режим).
И сразу же начинаются, мягко говоря, странности.
Во-первых, была отпущена вся обслуга и охрана, которая всегда находилась ночью у комнаты Сталина. Это произошло впервые за всю историю нахождения Сталина у власти (и, кстати говоря, несказанно удивило саму охрану).