100 великих зарубежных писателей
Шрифт:
От Гесиода греки узнали о Прометее, подарившем людям огонь, похищенный им у 3евса, и о Пандоре, первой женщине, «всеми одаренной» – прелестной, но с двуличной, лживой душой. От нее произошел не только «женщин губительный род», но и все человеческие несчастья. Любопытная Пандора заглянула в сосуд, где были заключены беды, и выпустила их на волю. Захлопнув крышку, она удержала в сосуде одну лишь Надежду. С тех пор Надежда и служит людям маяком в безбрежном море бед.
О неправедных царях-судьях Гесиодом написана первая в европейской литературе басня о животных (ястреб и соловей), предостерегающая неправедных судей справедливым возмездием Зевса, наказывающего злых и дарящего благосклонность честным. Она входит в текст «Трудов и дней».
В древности Гесиоду приписывались и другие поэмы (почти
Древние ставили Гесиода рядом с Гомером и считали обоих поэтов учителями эллинов. В анонимном произведении «Состязание Гомера и Гесиода» Гомер и Гесиод встретились на Эвбее на состязании рапсодов в честь погибшего царя Амфидема. Брат покойного Амфидема царь Панид присудил награду Гесиоду за описание труда земледельца, говоря, что поощрения заслуживает тот, кого влечет труд, а не тот, кто восхваляет войну. Аристократическая аудитория, однако, высказалась за Гомера, который представил боевую сцену из «Илиады». Они высмеяли мнение брата Амфидема, и отсюда выражение «голос Панида» стало означать глупое решение. В Спарте тоже считали Гесиода поэтом, который хорош лишь для илотов (рабов). Однако позднее Гесиод был популярен всегда и везде.
Гесиод нашел ряд последователей и продолжателей в области как «каталогического», так и чисто «наставительного» эпоса, и его дидактика является предшественницей наставительной лирики и философской поэзии VII–VI вв. до н. э. Цепную композицию его поэм унаследовали александрийские поэты, на него ориентировались и авторы дидактических поэм, как например Вергилий. В новейшее время Гесиод стал символом реалистического взгляда на античный мир, растущего интереса к повседневной жизни простых людей. Этот альтернативный образ античности получил название «гесиодов аспект древности».
Первое собрание сочинений Гесиода вышло в Милане в 1493 г. На русском языке в 1807 г. вышли «Творения Гесиода» в переводе П.И. Голенищева-Кутузова, в 1885 г. «Гесиод. Вступление и примечания» в переводе Г.К. Властова. В XX в. поэмы Гесиода перевел В.В. Вересаев.
ЭЗОП
(ок. 620 – ок. 560 г. до н. э.)
Говорят же: «страшён, да умён». По описаниям сочинитель басен Эзоп (или Эсоп) был урод: голова как котел, лицо обезьяны, нос курносый, губы толстые, руки короткие, ноги разные, спина горбатая, кожа темная, брюхо вспученное. К тому же еще и неуч. Собственно, таким и должен быть во мнении древних греков варвар и раб. Вот только в голове его был такой острый ум, а с языка слетало такое острое словцо, которое и не снилось записным умникам и острякам. (Похоже, только Кола Брюньон был такой же шутник и острослов.) Сколько Эзоп сочинил басен – сегодня точно не скажет никто. Может, все, которые известны нам под именами Лафонтена, Крылова и иже с ними. А сколько их просто разошлось на пословицы и поговорки, на шутки и прибаутки. Разумеется, Эзоп не записывал свои историйки. Его трудно представить с горящими глазами раздумывающим над словом. Порой кажется, что и изъяснялся-то он одними только баснями, что для его положения было вполне естественно. Вообще-то говоря, он сам – басенный персонаж. Во всяком случае, ему приписывались все побасенки, которых в народе, понятно, неисчерпаемый запас.
Да и когда какой-нибудь серьезный писатель брался за сочинение басен, он свое имя ставил вслед за Эзопом: «Эзоповы басни писателя имя рек». Читатель открывал книгу, и на страницах оживала вся фауна и начинала вдруг говорить человечьим языком – да еще как остроумно!
Басенные традиции возникли задолго до Эзопа, и, очевидно, он начал не с сочинения басен, а с их собирания, что помогло ему, в конце концов, стать самым изощренным баснописцем из когда-либо живших на земле. Не исключено, что и все басни, автором которых он считается, в течение долгого времени передавались изустно. Он не искал славы, слава сама нашла его. Басни Эзопа и их персонажи принадлежат уже не ему, но всему человечеству.
Да хоть вот эти две, пересказанные на сотни ладов: «Голодная лисица заметила на одной лозе висящие гроздья винограда. Она захотела их достать, но не смогла и ушла, сказав про себя: они еще зелены».
«Волк увидел однажды, как пастухи в шалаше едят овцу. Он подошел близко и сказал: "Какой шум поднялся бы у вас, если бы это делал я!"»
Рассказывая увлекательную, зачастую комическую историю, Эзоп преподает читателю серьезный нравственный урок. В чем же сила басен? Прежде всего в том, что человек учится простым и великим истинам на простых и сильных существах – героях басен. Как заметил Честертон: «Учится тому, что текущая река не может загрязнить свой собственный источник и что всякий, кто утверждает это, – деспот и лжец».
Эзоп был родом из малоазийской Фригии, родины сатира Марсия, с которого победивший его в музыкальном состязании Аполлон ободрал кожу, и прекрасного виночерпия на божественном Олимпе Ганимеда, сияющего ныне с небосвода созвездием Водолея. Судьба Эзопа не была столь ужасна и столь прекрасна, но ему в жизни также перепало немало и плохого, и хорошего. Это можно утверждать и без всяких доказательств, так как Эзоп был раб априори – Фригия была одним из поставщиков рабов для Греции. Правда, на право называться родиной Эзопа помимо Котиэя во Фригии претендовали также Самос, Сарды и Месембрия во Фракии.
Версий, кто он таков, много.
Согласно Геродоту – главному, хоть и скудному источнику сведений об Эзопе, – баснописец жил во времена египетского царя Амасиса (570–526 гг. до н. э.) и был рабом некоего Иадмона, жителя Самоса, который дал ему свободу. Сто с лишним лет спустя Гераклид Понтийский утверждал, что первого его хозяина звали Ксанф. Плутарх, Алексид и Лисипп приводят Эзопа в Сарды, ко двору лидийского Креза, у которого он был советником и якобы участвовал в пире семи мудрецов, а затем в Афины, в период правления тирана Писистрата. Один из египетских биографов I в. н. э. утверждает, что Эзоп в Вавилоне встретился с легендарным спартанским законодателем Ликургом и загадывал ему загадки. Аристофан сообщает подробности о смерти Эзопа в Дельфах. Можно найти сведения и о посмертных перевоплощениях души Эзопа. Все эти мотивы стали звеньями последующей эзоповской легенды, получившей название «Жизнеописание Эзопа», или «Повесть о Ксанфе-философе и Эзопе, его рабе, или Похождения Эзопа».
В средние века была сочинена в Византии анекдотическая биография Эзопа – перифраз одной из древнееврейских легенд времен царя Соломона, которая долго принималась за источник достоверных сведений о нём. Эзоп в ней раб, постоянно обижаемый и товарищами-рабами, и надсмотрщиками, и хозяевами, умеющий удачно мстить своим обидчикам, а зачастую отпускающий просто удачную шутку. Вот, например, когда Эзоп был в Самосе рабом у «философа» Ксанфа, тот послал его за покупками. Навстречу самосский градоначальник. «Куда идешь, Эзоп?» – «Не знаю!» – «Как так не знаешь? Говори!» – «Не знаю!» Рассердился градоначальник: «В тюрьму упрямца!» Повели Эзопа, а он оборачивается и говорит: «Видишь, начальник, я тебе правду сказал: разве я знал, что в тюрьму иду?» Рассмеялся начальник и отпустил Эзопа.
Со страниц этой книги шагнул в мир Европы краснобай, иносказательно поносивший сильных мира сего, человек сварливый и злобный, только не «отрицательный», а «положительный» герой.
Увы, не все истории закончились для Эзопа благополучно. Находясь в Дельфах, он обличал жрецов в том, что они не сеют, не жнут, а тунеядствуют от приносимых эллинами жертв. Все это, может, и сошло бы ему с рук, но он вдруг вздумал заняться богоборчеством: принес жертву Музам и посвятил им храм, где были их статуи, а посредине – статуя Мнемозины, а не Аполлона. Жрецы объявили всем, что Аполлон разгневался на Эзопа, как некогда на Марсия, а сами тем временем подбросили ему в котомку золотую чашу из храмовой утвари, а затем схватили «вора». Как святотатца, его побили камнями (по другой версии, сбросили в пропасть). Перед смертью Эзоп обратился к жрецам: «Не к добру вы обидели Муз! – и рассказал им последнюю свою басню, а в конце призвал: – Не обижайте слабых, дельфийцы!»