100 вопросов и ответов о вере, церкви и христианстве
Шрифт:
– На Крещение какую молитву могут спросить?
– «Отче наш», вы знаете?
– Знаю, конечно, только не помню, чем там кончается.
– Что такое Символ веры?
– Как что? Крест!
– Вы крестный?
– Я.
– А почему сами без креста?
– Так я мусульманин.
Спросим знакомых:
– Зачем нужны крестные? Большинство ответит:
– Помогать родителям растить ребенка, заменить родителей в случае их смерти, дарить ему дополнительную любовь.
Редко кто додумается:
– Молиться за ребенка.
С другой
Спешу огорчить. Все очень и очень серьезно.
Восприемник отрекается вместо крестника (если крестит младенца) или вместе с ним (если кого-то старше) от дьявола, сочетается вместо него (вместе с ним) со Христом, публично исповедует собственную веру (и будущую веру своего крестного чада) в Троицу, Христа и Церковь. И проделывает все это, заметим, перед лицом Самого Господа Бога. Значит, полностью отвечает за то, чтобы его крестник стал настоящим христианином. Именно он отвечает, а не родители, которые стоят тут же.
Обязанности его – не материальные, не душевные, а духовные. Передать свою веру в Бога и научить человека жить по вере.
Поэтому к выбору крестных для своих детей нужно подходить предельно внимательно. Есть ли у него твердая православная вера? (Не вообще какая-то расплывчатая, а православная – вы же крестите дитя в Православии!) Живет ли сам по вере? Готов ли он вкладывать время и силы в моего ребенка?
А потенциальным крестным имеет смысл основательно взвесить свои возможности. Зачем меня зовут крестить ребенка? Захотят ли родители отдавать его мне для посещения богослужений? Разрешат ли воспитывать его православным христианином?
Связь восприемника с крестником не разрывается никогда. На Страшном суде с нас спросят не только за родных детей, но и за тех, которых над крещальной купелью мы обещали родить в Боге и воспитать для Бога.
ПОКАЯНИЯ ОТВЕРЗИ МНЕ ДВЕРИ
Меня всегда поражало, что молитвы о безнадежной своей греховности, буквально вопли при виде грязи своей души – написаны святыми. «Паче всех человек окаянен есмь», – рыдает подвижник благочестия. Притворяются они, что ли? И поскольку ясно, что нет, не притворяются – то как это понимать? Значит, чем дальше в лес, тем больше дров? Чем сильнее очищение, тем глубже покаяние? Часто приводимый образ: темная грязная комната, где распахнули окно и яркий свет озарил незаметные прежде ее убожество и немытость; и чем больше чистишь и драишь свою душу, тем больше видны грязные углы, ибо света проникает и отражается все больше.
Церковь считает, что Таинство Покаяния действенно, если человек, во-первых, искренне жалеет о своем поступке, а во-вторых, твердо решился больше его не повторять. Формула для запоминания: покаяться – значит раскаяться плюс закаяться.
А если я не хочу перестать грешить этим грехом?
Если мне мил мой мягкий диван и чашка горячего чая, телефонная трубка у уха и часы спокойного времяпрепровождения? Да, это лень и самоугодие. Да, я сожалею, что мне это нравится. Но не готова сейчас отказаться от этого.
Как быть?
Если ясно вижу грех и жалею о нем, но твердо знаю: повторю, и не раз, и хочу повторять?
Каяться именно в этом – что мне мил этот грех и не хочу отойти от него.
Что за нелепость? Зачем?
Затем, что даже при малой твоей решительности и отсутствии воли справиться с грехом Господь примется исцелять тебя, потихоньку-полегоньку. Глядишь, и вот уже обстоятельства сложились как-то так, что доступ к телефону резко ограничен или вообще невозможен. Работы невпроворот, и гонять чаи часами стало некогда. Да и любимый диван пришлось убрать с кухни, чтобы сделать там перестановку. А удобнейший электрочайник сломался, и ты с отвращением кипятишь воду в кастрюлечке.
И вот уже смиренно сидишь целыми днями за компьютером, на твердом стуле, да и чай из кастрюли как-то меньше стал привлекать.
Год за годом тащишь к аналою одно и то же.
– Тебе не стыдно повторять духовному отцу все время одни и те же грехи? Он же должен отказаться, наконец, принять твою исповедь, раз ты не исправляешься, – подруга была в недоумении.
Этот стыд человека перед человеком минуется довольно быстро. Годик-другой – и как рукой снимает. Потому что за это время всем своим существом начинаешь чувствовать: неисцелима душа, что ты ни делай, хоть тресни! И остается лишь криком кричать: «Мне нужен Спаситель! Мне не справиться без Тебя!» Какое горе – вопреки своей воле и желанию, раз за разом, все снова мордой в грязь. В собственную. Спаси меня – от меня самой.
– И что, так и будешь повторять одно и то же?
– Я же надеюсь на исцеление. Что когда-нибудь избавлюсь хотя бы от самых безобразных проявлений своей страсти.
Христос пришел призвать не праведников, а грешников на покаяние – но это доходит до рассудка далеко не сразу. И Он велел нам прощать брата согрешающего до седмижды семидесяти раз. Значит, и Сам так прощает. И долее.
Сердце – как сухой каменный обломок с острыми краями. Отковырнул кусок спекшейся грязи. О, теперь можно поддеть еще один, по соседству. Сверху – слезы. Много слез. Вот и участок рядом размок, удается его отскрести. Но какая вонь стоит при этом! Н-да, земелька-то спеклась в камень, прямо скажем, густо унавоженная. Нос заткнуть не удается, и, вдыхая испарения, ворочаешь отвратное месиво. Стоп. Снова твердый участок. Похоже, гранит. Его и не размочишь. Будем окапывать вокруг. И конца-краю этой черной работе не предвидится.
– Священник ужаснется, отшатнется, запрезирает.
– Ты только представь себе, сколько грязи во время исповеди уже выслушал любой священник, даже самый молодой. Думаешь, ты его чем-нибудь поразишь? Вряд ли.
Набор телесных и душевных свойств, которыми все мы располагаем – одинаков. Разница лишь в пропорциях. Кто-то преимущественно гневлив – и тащит на исповедь свои вопли на ближних, а коли погорячее парень, то и раскаянье в убийстве к кресту подволочет. Другой гневом обделен, зато плотская страсть играет. Он выдаст священнику весь спектр (или часть его) блудных грехов. А в общем-то, дамы и господа, все наши страсти и грехи одинаковы и невыносимо, отчаянно, неприлично скучны.
И потом, какой у тебя выбор? Либо не ходить исповедаться вообще и потому все глубже тонуть в собственных нечистотах; либо выложить все как есть и перетерпеть стыд (а творить непотребство было не стыдно?); либо утаить именно и только это, самое неприятное и горькое, – но на подобный случай в молитве перед исповедью есть особое предупреждение: «Аще что скрыеши от Мене, сугуб грех имаши». Сугубый – усугубленный – увеличенный.
Ты преклонишь голову под епитрахиль, над которой тебе звучит: «Аз, иерей, властью Его, мне данною, прощаю и разрешаю...» – а рядом стоит Сам Христос: «А Я – не прощаю и не разрешаю». Ну и чего ты добился? Если шел исповедаться, чтобы чисто формально сдать Ему свои грехи – то сдал не все, а попыткой обмануть лишь усугубил свое положение, и без того незавидное. Если надеялся, что Он соделает душу чистой и ты снова станешь Его любимым безгрешным чадом – и подавно ты не достиг цели.