Шрифт:
Annotation
Ты сын олигарха, живёшь во дворце, ездишь на люксовых машинах, обедаешь в самых дорогих ресторанах и плевать хотел на всё, что происходит вокруг тебя. Только вот одна незадача, тебя угораздило влюбиться в девушку археолога, да ещё и к тому же египтолога.
Всего одна поездка на раскопки гробниц и вот ты уже встречаешься с древними богами и вообще закинуло тебя так далеко назад в истории Земли, что ты не понимаешь, где ты и что теперь делать дальше.
Ничего, Новое Царство XVIII династии фараонов быстро поменяет твои жизненные цели и приоритеты, если конечно ты захочешь выжить. Поскольку теперь ты — Канакт Каемвасет Вахнеситмиреемпет Секемпаптидседжеркав Менкеперре Тутмос Неферкеперу. Удачи поцарствовать.
Дмитрий Распопов
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Послесловие
Дмитрий Распопов
Фараон — 3. Полководец поневоле
Глава 1
После слов Усерамона я задумался. И правда Хатшепсут слишком большие ставки делала на свою дочь — Нефруру. Убери её и всё к чему она её готовила, рухнет. Других детей у Хатшепсут нет и Менхеперра становится реально единственным законным претендентом на трон. Так что убивая Нефруру, мы убьём будущее Хатшепсут, это было вне всякого сомнения. Все логичные доводы разума были за предложение Усерамона, но вот как-то неприятно было на душе, что я вообще обсуждаю устранение человека, которого даже не знаю. Это мне казалось неправильным, особенно сам факт заказного убийства. Если в военном походе это казалось неизбежным злом, то вот так, ещё и в результате заговора, убивать кого-то я не хотел. О чём и сказал Усерамону.
— Я понимаю все твои доводы, — я поднял руку, когда визирь попытался меня уговорить, — и принимаю их. Не будет Нефруры — не будет со временем и Хатшепсут, тут ты всё рассчитал верно.
— Если мой царь всё понимает, то почему отказывается? — удивился он.
— Почему я против убийства? — я пожал плечами, — я не чувству своей правоты в этом поступке.
Визирь ошарашенно на меня посмотрел, но затем собрался и поменял тему.
— Что тогда насчёт моего первого предложения, Твоё величество?
— У меня ещё не закончился прошлый контракт, — задумчиво погладил я подбородок, — если заключать новый, то нужно будет повысить расходы, чтобы прошлым партнёрам он стал невыгоден.
— Мой царь! — тихо воскликнул Усерамон, — да как он может быть невыгоден, если они заработали огромное состояние! Не знаю суммы вашей сделки, но царь точно продешевил. То количество рабов, которое продавалось и продаётся на фиванских невольничих рынках, стоит сотни тысяч, если не миллионы шетит.
Я конечно никогда не считал, сколько лодок с рабами уходило в столицу, но их всегда было очень много, так что скорее всего он был прав, меня кинули на весьма приличную сумму. Хотя тогда я не сильно в этом разбирался, да и задачи передо мной стояли другие. Нужно было платить войску и перевооружать его, к тому же я сильно надеялся, что за время похода, склады моих партнёров уже будут полны готовым новым вооружением для легионов.
— Миллионы говоришь? — нахмурился я.
— Твоё величество, твой без малейшего преувеличения великий поход сделал богатых людей, неприлично богатыми, — он покачал головой, — именно человеческая зависть привела глав других семейств ко мне с предложением о сотрудничестве с тобой.
— Ты можешь подсчитать примерную сумму всех проданных рабов? — поинтересовался я, — хотя эта сделка была заключена по обоюдному согласию, купцы, видя свои прибыли, могли и выплатить мне достойную премию. Я был причиной того, что войско не поубивало большинство людей в городах, которые отказались сдаваться.
— Могу сделать это лишь приблизительно Твоё величество, по отчислениям налогов в царскую казну, — признался он.
— Меня устроит любой вариант, нужно лишь знать порядок цифр.
— «Я там усирался, уменьшал стоимость контракта, чтобы она стала приемлемой, — на секунду в голове промелькнули недовольные мысли, — и хотя формально сделка честная, меня насильно никто не заставлял её подписывать, но в душе всё равно остаётся гадкий осадок».
— Я исполню пожелание Его величества Менхеперры, — ответил визирь.
— Тогда дай моё согласие этим людям, но с одним условием, — продолжил я наш разговор, — поскольку любителей меня обманывать и кидать становится всё больше, то сначала они пусть докажут на деле, что могут отменить хотя бы тот дурацкий приказ Хатшепсут о деньгах, а уже потом я буду с ними разговаривать. Он — главная проблема в моих планах.
— Разумно Твоё величество, — согласился Усерамон со мной, — я передам им условия царя. Только у них тогда будет встречная просьба к Его величеству Менхеперре, прекратить бесчинства в городах, которые он устраивает по ходу движения войска.
— Усерамон, ты плохо меня расслышал? — мой взгляд окаменел, — сначала отмена законов, затем мои шаги навстречу.
Он скривился, но покорно склонил голову.
— Его величество Менхеперра стал более строг и требователен к людям, — осторожно заметил он, — поход пошёл ему на пользу.
— Если бы ты не сказал минутой раньше, что я мог заработать ещё больше, то я продолжил бы быть довольным и счастливым, — я пожал плечами, — сейчас же чувство неудовлетворённости гложет меня. У меня большие планы Усерамон, на которые нужно золото.
— Мой царь может ими поделиться со своим презренным слугой?
— Рано визирь, пока слишком рано, — я покачал головой, — всё равно сейчас на это нет ни власти в моих руках, ни нужных средств.
— Всё будет в руках Его величества, стоит только согласиться с моим предложением, — он внимательно посмотрел на меня.
И вот тут я серьёзно задумался, а он мне не мешал. Дилемма была крайне непростая. На одной чаше весов было крайне мутное будущее и разборки с Хатшепсут и её приближёнными, ведь у меня не было ни малейшего сомнения в том, что смерть Нефруры приведёт к огромным последствиям в части престолонаследия. На другой же чаше весов находилась моя совесть. Поступи это предложение ещё год назад, я бы сразу его отверг, даже не раздумывая, но за год похода и крайне спартанского образа жизни вкупе с постоянным принятием непростых решений сделали мою совесть крайне гибким инструментом, с которым в принципе уже можно было договориться. Вот и сейчас я сильно колебался и это не укрылось от его глаз.