100 вопросов и ответов о вере, церкви и христианстве
Шрифт:
Как же быть? Просить.
И Тот, Кто знает все наши нужды, Кто ведает, что нам на пользу, а что во вред – подаст все необходимое. И подстраховаться тут никак не получится.
Все христиане знают на собственном опыте – Он помогает. Просили Его, Его Мать, святых – и получали просимое. Получали и получают самыми странными способами и в самых невероятных обстоятельствах. Об этом не принято особо распространяться, потому что, с одной стороны, дело глубоко личное; с другой – никаким чужим опытом никого не убедишь;
Но все же расскажу один недавний случай; он поразил меня не тем, что произошел, а, если можно так выразиться, «чистотой эксперимента».
В очередной раз оставшись без денег до понедельника (была пятница), в очередной раз попробовала одолжить 500 рублей. И – ноль. Не у кого. Кто не уехал на дачу, остался на выходные в городе, у тех тоже кошельки опустели, а у кого и есть, у тех уже одолжено. Ну ладно, не впервой. Хотя до понедельника, когда получу зарплату, жить не на что. «Одолжу в церкви», – решила я. Но вечером на всенощной та же картина: кто в храме, у тех просить невозможно, а у кого бы попросила – тех нет самих. Лето, субботний вечер, народ поразъехался. Вот тут осталось лишь прислониться к стенке:
– Господи, ну и как Ты это разрешишь?
Спустя пять минут мне протягивали пятисотрублевую купюру:
– Вы платили недавно за распечатку материалов.
– Но я платила гораздо меньше, почти вдвое, никак не пятьсот рублей.
– Именно эта сумма – благословение отца настоятеля.
Похожее происходит с каждым из нас на каждом шагу, просто мы не всегда это отмечаем и вообще замечаем. Неблагодарные мы, что ли? Похоже на то.
Современная притча. Умер некий человек и предстал перед Господом. И говорит Ему:
– Боже, почему Ты заставил меня одного сражаться со всеми бедами моей жизни?
– Нет, Я постоянно был рядом с тобой, помогал и поддерживал, просто ты не замечал Меня. Смотри.
И показал Господь человеку его жизнь: все события ее, все скорби и радости, весь путь его от рождения до смерти. И где шла цепочка следов человека, там рядом тянулась еще одна – от Божьих шагов.
– Но посмотри! – воскликнул человек. – Там, где моя жизнь делалась вовсе невыносимой, где меня одолевали скорби, – отпечатки лишь одной пары ног. Ты оставлял меня тогда!
– Нет, – отвечал ему Бог, – Я нес тебя на руках.
Не услышать, не заметить легче легкого. Он не вторгается в нашу душу под гром литавр и хлопанье бича. Тихо стоит рядом и ждет доверия к Себе. Что за слово: «доверие»? В нем так ясно слышится вера до конца, до предела. Будь «доверие» глаголом, я бы назвала его глаголом совершенного вида от «веры». Завершенность, окончательность, доведенность до конца: я полностью верю Тебе, до-вер-яю.
ПОСТ
– Пост – нарушение свободы человеческой, о которой вы так любите кричать.
– Зачем Богу, чтобы я не ел мяса, Ему от этого не холодно не жарко.
– Мы и так живем скудно, у нас пост непрерывный, дальше поститься просто некуда.
– За что вы, верующие, так ненавидите тело и обычные человеческие желания? Если их дал Бог, значит, они нормальны и их нужно удовлетворять.
– Если Бог меня любит и уважает, то Он стремится, чтобы моя жизнь была радостной.
– Бог всеведущий, Ему не нужны подтверждения моей любви в виде ограничений в пище.
– Любовь к Богу никак не связана с гастрономией.
Пожалуй, ни за что так ожесточенно не спорит человек, как за свое право не соблюдать пост. При этом, заметим, на диете народ сидит поголовно и радостно, даже лечебное голодание протеста не вызывает. Почему же такая ярость охватывает нас, лишь только речь заходит об ограничении в пище не ради тела, а ради духа?
Думаю, потому что это самое страшное, кажущееся угрозой самому существованию: меня хотят уморить голодом. Если я сижу на диете, то воля тут – моя. А если пощусь, то отдаю себя – как кажется – в волю иную, чужую, внешнюю, в волю другой личности. Кому-то нужно, чтобы я перестал есть. И подступает утробный страх за жизнь и накатывает ярость – меня хотят убить, но я не дамся.
Эти ощущения тем более иррациональны, что пост мирян никак не предполагает голодовки. Ограничения при диете, не говоря уже о лечебном голодании – несравнимо жестче и неприятнее.
Здесь снова воюет дьявол.
У Адама и Евы в раю был единственный запрет – не есть плоды с древа познания добра и зла. Соблюди они эту заповедь – история пошла бы совершенно иначе. Все более и более делались бы подобными Богу они, и их дети, внуки и прочие потомки. Бессмертные, безгрешные и счастливые, все больше раскрывались бы они в служении Богу и друг другу, а мир продолжал бы быть райским цветущим садом. Эту-то единственную заповедь и заставил их нарушить дьявол, убедил – не нужно долгого пути развития, не нужно любви и многих лет стараний, просто скушайте яблочко – и станете как боги.
Так в мир вошли грех и смерть.
Вошли страсти, порождающие грех. Страсть гордости – ибо люди захотели стать как боги. Тогда, в раю, впервые родился слоган «Человек – это звучит гордо». Страсть к обладанию – когда Ева увидела, «что дерево... приятно для глаз и вожделенно» (Быт. 3, 6). И страсть угождать своей плоти, в первую очередь – пищей: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи» (Быт. 3, 6). Так и повелось с тех самых пор, с первых на земле людей. Никакого отказа себе! Ни самомалейшего ущемления гордости, плоти, желаний.
Тот единственный плод, съеденный ими поперек воли Отца, отлучил от Бога и их самих, и нас, их потомков. Потому что люди сказали: «Да будет воля наша, а не Твоя». Ну что ж, ваша так ваша.
– Я дал вам свободу, хотите жить сами – живите.
Зато каждое яблоко или иной кусок, не съеденный ради выполнения Его воли, соединяет с Ним нас и наших детей, внуков и правнуков. Потому что:
– Да будет воля Твоя, а не моя. И моя свобода – в том, чтобы любить Тебя и верить Тебе, и тем самым идти к Тебе, приближаться и соединяться.