100 знаменитых москвичей
Шрифт:
Львиная доля его пожертвований приходилась на Арнольдовское училище глухонемых в Москве. Здесь до 16-летнего возраста воспитывались и получали профессию 150 мальчиков и девочек. Для воспитанников училища Третьяков купил большой каменный дом с садом, построил больницу, подобрал лучших преподавателей, среди которых была и его жена – Вера Николаевна, бесплатно обучавшая девочек рукоделию и домоводству. Павел Михайлович не афишировал своей благотворительности, а в журналах поступления денежных сумм отмечалось, что нехватка средств покрывается «лицом неизвестным», хотя окружающие догадывались, о ком идет речь. Вера Николаевна не отставала от мужа в деле благотворительности. Еще в октябре 1867 г. она приняла от Городской думы попечительство над Пятницкой городской начальной женской школой. Через некоторое время из пятнадцати подобных школ Пятницкая стала лучшей. Третьяковы, посещая эти учебные заведения, в воспитательных целях брали с собой дочерей, а всех учащихся знали по именам.
Несмотря на значительные расходы на пополнение галереи национального искусства, к концу жизни наследство Третьякова оценивалось в 4,5 млн рублей. По завещанию Павла Михайловича большая часть его капитала была передана на благотворительные нужды. Более 400 тыс. рублей он завещал на строительство мужского и женского приютов, предусмотрел огромные выплаты училищу глухонемых, которое после его кончины стало называться «Арнольдо-Третьяковским». Рачительный хозяин не забыл и о своих работниках: он оделил жильем всех служащих семейного Торгового дома, всех рабочих и мастеров на фабриках в Костроме. Кроме того, на его средства был выстроен дом с бесплатными квартирами для вдов и сирот русских художников.
В конце ноября 1898 г. Третьяков серьезно заболел и слег с обострением язвы желудка. По непонятной причине он отказался от лечения и, скрывая свои страдания от близких, каждое утро вызывал к себе служащих художественной галереи и торговой конторы с докладом. О деле, которому он посвятил всю свою жизнь, Павел Михайлович думал и в свое последнее утро. 4 декабря 1898 г., молча выслушав подчиненных, он угасающим голосом произнес: «Берегите галерею…» Эти его слова были последними.
Похоронили П.М. Третьякова на кладбище Данилового монастыря, а через 50 лет его прах был перенесен на Новодевичье кладбище. В некрологе на смерть великого подвижника русского искусства, крупного фабриканта и выдающегося мецената В.В. Стасов писал: «Третьяков умер знаменитым не только на всю Россию, но и на всю Европу. Приедет ли в Москву человек из Архангельска или из Астрахани, из Крыма, с Кавказа или с Амура – он тут же назначает себе день и час, когда ему надо, непременно надо, идти на Замоскворечье, в Лаврушинский переулок, и посмотреть с восторгом, умилением и благодарностью весь тот ряд сокровищ, которые были накоплены этим удивительным человеком в течение всей его жизни».
После смерти бизнесмена галерея по его завещанию отошла в собственность города Москвы. В 1918 г., после Октябрьского переворота, она была национализирована и стала называться Государственной Третьяковской галереей. Вопреки завету основателя, ее начали пополнять новыми произведениями искусства сразу после его смерти. А в XX столетии галерея превратилась в крупнейший музей русского изобразительного искусства в мире. Сегодня она содержит около 60 тыс. единиц живописных и скульптурных работ, в числе которых бывшее собрание И.С. Остроумова, Цветковская галерея, собрание картин русских художников из Румянцевского музея, а также многочисленные частные коллекции.
Трифонов Юрий Валентинович
(род. в 1925 г. – ум. в 1981 г.)
Писатель, затрагивающий в своих произведениях проблемы нравственного выбора и взаимосвязи поколений. Одна из ключевых фигур литературного процесса 60 – 70 гг. XX в. Лауреат Сталинской премии СССР (1951 г.).
«А ведь и впрямь в конце 70-х – начале 80-х Трифонов был атмосферой, воздухом, которым дышали. Как-то незаметно сумел он достичь того, что далеко не всякому писателю удается. Нет, он не был властителем дум, на кое место претендуют обычно писатели профетического склада вроде Солженицына. Он сумел стать неким камертоном для жизнечувствия гуманитарной (и не только) интеллигенции того времени, причем разных поколений», – сказал Евгений Шкловский после 1-й Международной конференции «Мир творчества Юрия Трифонова», организованной Российским государственным гуманитарным университетом и редакцией журнала «Знамя». Всего 55 лет жизни было ему отмерено на земле, но при чтении его произведений создается впечатление, что постигал он судьбы человеческие на фоне неудержимо уходящего времени неизмеримо долго.
Родился Юрий 28 августа 1925 г. в семье профессионального революционера Валентина Андреевича Трифонова, чье имя занесено во все советские энциклопедические словари. Он участвовал в вооруженном восстании в Ростове, прошел ссылку и каторгу, стоял у истоков создания Красной Армии, сражался на полях Гражданской войны, спасал золотой запас республики, работал в Военной коллегии Верховного суда. Отец был для будущего писателя подлинным образцом революционера и человека, как, впрочем, и дядя Евгений Андреевич, герой Гражданской войны, и бабушка со стороны матери – представительница «старой гвардии» большевиков, бесконечно преданная делу Ленина – Сталина. В 1932 г. семья переехала в знаменитый Дом Правительства, который через сорок с лишним лет стал известен всему миру как «Дом на набережной», по названию повести Трифонова.
Для двенадцатилетнего мальчика трагедией стал арест, а через год расстрел отца и дяди (реабилитированы в 1955 г.), в невиновности которых он никогда не сомневался. Была репрессирована также мать Юрия и отбывала срок заключения в Карлаге. Мальчика из Дома на набережной, его сестру и бабушку выселили в коммунальную квартиру у Калужской заставы. Именно тогда в нем проснулся ген сочинительства: свои стихи и маленькие рассказы Юра посылал матери в лагерь. Их связывали любовь, доверие и какая-то запредельная близость. Продолжал он писать в эвакуации в Ташкенте, где заканчивал школу, и по возвращении в Москву. Он мечтал быть писателем, но «сын врага народа» не мог поступить ни в один вуз, поэтому ему пришлось работать на авиационном заводе слесарем, диспетчером цеха, редактором заводской многотиражки.
В 1944 г., по-прежнему работая на заводе, Юрий поступил на заочное отделение Литературного института, позднее перевелся на очное. Посещал творческий семинар, которым руководили маститые писатели К.Г. Паустовский и К.А. Федин, что нашло потом отражение в «Воспоминаниях о муках немоты» (1979 г.). О периоде ученичества еще можно сказать и то, что как большинство признанных прозаиков вышло из «Шинели» Гоголя, так Трифонов – из рассказа Паустовского «Телеграмма».
Дипломная работа Юрия – повесть «Студенты» (1949 – 1950 гг.), по рекомендации Федина опубликованная в журнале «Новый мир», принесла ему неожиданную известность и была удостоена Сталинской премии, которая лежала на нем каиновой печатью. Но в начале пятидесятых не было учебного заведения, библиотеки, где бы не обсуждалась эта повесть. И хотя сам писатель в дальнейшем относился к своей первой работе холодно, следует признать, что несмотря на искусственность конфликта, она несла в себе зачатки главных качеств трифоновской прозы – достоверность жизни, постижение психологии человека через обыденное – и имела оглушительный успех. Но если кто-то ожидал, что начинающий писатель, чтобы задержаться на гребне успеха, будет муссировать тему о жизни ровесников, то он глубоко ошибался.
Трифонов практически замолчал, а весной 1952 г. уехал в Туркмению на строительство Большого Туркменского канала. До 1961 г. вышли только рассказы, включенные в сборники «Под солнцем» и «В конце сезона». Затем последовал почти производственный роман «Утоление жажды» (1963 г.; одноименный фильм, 1965 г.), написанный на туркменском материале. И снова годы молчания, если не считать спортивных рассказов и репортажей. Следует отметить, что Трифонов был одним из основоположников психологического рассказа о спорте и спортсменах. Настоящая слава пришла к нему после публикации повести «Отблеск костра» (1965 г.) – документально-мемуарной истории своей семьи, написанной на основе сохранившегося отцовского архива. Сдержанный рассказ о реальных фактах от революции 1905 г. до событий 1937 г. сопровождался лирическими отступлениями автора, и это был уже тот тонкий трифоновский лиризм, неразрывно связанный с образом уходящего времени, меняющего лицо мира.
С тех пор каждая новая вещь Трифонова становилась событием. Публикации в журналах давали читать «на ночь». Переснимали фотоаппаратами, даже переписывали от руки. Его книги переводились на все языки мира, потому что в них вечные темы: любовь, одиночество, грезы, горечь от непонимания близких, страх смерти, душевное смятение, убивающий все живые чувства советский быт… Даже сборники рассказов Трифонова «Кепка с большим козырьком» (1969 г.) и «Игры в сумерках» (1970 г.) моментально исчезали с прилавков, не говоря уже о первых повестях из цикла, прозванного критиками «московским»: «Обмен» (1969 г.), «Предварительные итоги» (1970 г.), «Долгое прощание» (1971 г.). Трифонов в одночасье стал одним из лидеров литературного процесса. Новизна его художественного подхода заключалась в решительном, демонстративном повороте к частной жизни человека, чаще всего – интеллигента. Последующие городские повести «Дом на набережной» и «Другая жизнь» (обе в 1976 г.) вдруг открыли писателя, который был один на всю литературу. Потрясало то удивительно многослойное чувство жизни, тот растворенный в самой обычной заурядной повседневности драматизм человеческого существования, который находил выражение в его неповторимом лиризме, в точно найденной интонации, которая западала в душу.