100 знаменитых судебных процессов
Шрифт:
В 1948 году Вильям Генрихович отправился в Квебек под видом литовского беженца Эндрю Кайотиса. А в мае 1949го обосновавшийся в Америке под именем Роберта Голдфуса, сына немца-маляра, якобы приехавшего в Америку искать работу, «Марк» сообщил в Центр о готовности к выполнению задания. Он сумел наладить поставку сведений об американских сверхсекретных ядерных исследованиях в ЛосАламосе. Стараниями Фишера Центр получил уникальную информацию о конструкции атомной бомбы, об оружейном плутонии, об американских поставках военной техники режиму Чан Кайши в Китае и многом другом (в числе информаторов «Марка» были знаменитые супруги Коэн). Советский резидент создал две крупнейшие агентурные сети на американском континенте: одна объединяла разведчиков в Калифорнии, Бразилии, Мексике и Аргентине, а другая — на Восточном побережье США. Уровень секретности до сих пор не позволяют раскрыть содержание многих операций, в которых участвовал Фишер. Удачно выбранное место для студии позволяло ему пользоваться коротковолновым передатчиком, что значительно уменьшало риск «засветиться».
В течение почти 10 лет на редкость аккуратный агент, строго следовавший принципам полной конспирации, водил за нос своих оппонентов из ФБР. Вполне возможно, что он так и остался бы этаким «неуловимым мстителем», если бы не банальное предательство. Похоже, что институт иуд в человеческом обществе — явление самое живучее и практически неискоренимое. Во всяком случае, покуда спецслужбы не жаловались на недостаток лиц, готовых — далеко не безвозмездно! — «сдать» своего же сотрудника, друга, а то и родственника. Как говорится, лишь бы цена была подходящей.
Напарником псевдо-Абеля являлся в то время подполковник КГБ Николай Константинович Иванов (псевдоним «Вик»), карел по национальности, работавший в НКВД еще с Зимней войны на Карельском перешейке. Центр направил его для помощи резиденту в 1952 году, уже самим этим действием предопределив провал одного из наиболее ценных своих агентов. В США «Вик» въехал как финн Рейно Хайханен, а в Нью-Йорке жил под фамилией Маки. Воспользовавшись значительной удаленностью от начальства, он тихо и с упоением предавался своей главной в жизни страсти — алкоголю. Периодически «Вик» колотил свою жену-финку, тоже жертву зеленого змия; при этом следует заметить, что Хайханен самозабвенно любил супругу. Просто семейные побоища были для него неотъемлемым атрибутом налаженного быта. Интересно, что этот недалекий человек (он так и не смог освоить английский) имел в СССР еще одну (законную) жену и ребенка. Как и положено в нелегальной разведке, «Вик» не знал ни настоящего имени «Марка», ни его легендированного имени. Хайханену было известно только, что «Марк» — это советский нелегал, выдающий себя за свободного художника и фотографа.
Фишер в восторг от псевдофинна не приходил и неоднократно пытался довести до сведения помощника, что его увлечение алкоголем принесет крупные неприятности. Так, в 1954 году подполковник по пьяни умудрился потерять «монету» контейнер с микропленкой. Ее обнаружил на улице какой-то мальчишка и отнес странную находку в ФБР. По счастью для разведчиков, тамошние специалисты текст микропленки так и не смогли расшифровать. «Вик» забывал местонахождение тайников, пропускал важные встречи с агентами, безбожно перевирал информацию, которую ему поручалось передать. С течением времени разведчик все больше пил, мрачнел, начинал раздумывать над своей дальнейшей жизнью. Ему светило прощание с чужбиной, где подполковник весьма неплохо устроился, и ждало возвращение в суровое отечество, а значит, разлука с любимой собутыльницей. В конце концов Фишер добился от Центра, чтобы спившегося «джентльмена удачи» отозвали на родину. Не в силах проститься с «заокеанским счастьем», Хайханен решил пойти на предательство. Для начала он присвоил 5000 долларов, предназначенных для агентов резидентуры «Марка». Затем, следуя рейсом на Москву, во время остановки в Париже предатель явился в американское посольство и попросил политического убежища. На военном самолете подполковник КГБ, согласившийся сотрудничать с ФБР, был переправлен в Штаты. Именно «Вик», по воспоминаниям директора Федерального бюро расследований Э. Гувера, «дал ключ к тайне Абеля». Но фортуна, похоже, иуд не любит. Псевдофинн, сдавший своего напарника, за нескольких последующих лет окончательно спился. В очередной раз набравшись до зеленых слонов, он, в конце концов, погиб в автокатастрофе.
11 мая 1957 года на «фотографа», мирно спавшего в номере ньюй-оркского отеля «Latam», трое работников ФБР надели наручники. После короткой беседы «гости», обнаружив удивительное знание вопроса, предложили Фишеру, в то время уже дослужившемуся до звания полковника, тесное сотрудничество. «Фотограф» подобной перспективой не вдохновился, поэтому фэбээровцы спешно вызвали на место для проведения обыска работников иммиграционной службы. Западные коллеги советского агента свое дело знали отлично, так что вскоре в их руках были мощный коротковолновой приемник с наружной антенной, специальная пленка, секретные коды, несколько фотокамер, 6500 долларов, ключ от личного банковского сейфа (где лежало еще $15 000) и документы на два вышеупомянутых имени. Ряд вещей, принадлежавших Вильяму Генриховичу, агенты забрали для лабораторных исследований. «Марк» понимал: ему срочно необходимо передать в Центр сообщение о своем провале. Однако для этого следовало обратиться в генконсульство СССР в Нью-Йорке и, таким образом, признать перед всем миром свое советское гражданство. Но ведь совсем незадолго до этого Хрущев заявил во всеуслышанье, что «СССР шпионажем не занимается»! Так как же поступить в этом случае? И «Марк» нашел гениальный выход: он назвался именем своего друга времен войны Рудольфа Абеля, предотвращая опасность, что американцы начнут гнать в СССР от его имени дезинформацию. В Москве мгновенно догадались, кто же
Вильяма Генриховича под усиленной охраной переправили в Техас, где фэбээровцы повели тщательно спланированную обработку разведчика. Длительные допросы чередовались с душещипательными историями, а те, в свою очередь, разбавлялись «отеческими» увещеваниями о сотрудничестве. Тогдато Фишер, вынужденный импровизировать, и соорудил этакое признание-легенду.
Следует напомнить: в те годы в Америке особенно сильны были антикоммунистические настроения; незадолго до ареста Фишера за шпионаж в пользу России казнили чету Розенберг — без явных на то оснований. Что же касается псевдо-Абеля, то у него вообще нашли микропленку с компроматом (график радиосеансов с Центром, коды, письма от жены (на русском и дочери на английском)! Этот вещдок «Марк» в последний момент пытался спрятать в карандашах, но фэбээровцы доказали, что они тоже не даром свой хлеб едят.
Итак, убедившись, что полковник — крепкий орешек и в отношении сотрудничества с ним радужных перспектив не наблюдается, его самого, а также обнаруженные вещественные доказательства переправили в Нью-Йорк, где должны были проходить судебные заседания.
14 октября 1957 года в здании федерального суда Восточного округа Нью-Йорка начался громкий судебный процесс по делу о шпионаже № 45094 с громким названием «Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Ивановича Абеля». Данный процесс был уникальным и не имел прецедентов в американской юриспруденции. Одним из главных действующих лиц в нем стал бывший сотрудник ЦРУ, адвокат Джеймс Доновэн. Рудольфа Ивановича Абеля, гражданина России, обвиняли в шпионаже против США, передаче информации о национальной обороне Штатов и незаконном пребывании в стране. В сумме это тянуло на электрический стул.
Обрушиться дамокловому мечу на голову разведчика не дал адвокат. Доновэну удалось сыграть на эмоциях присяжных заседателей, акцентировав их внимание на том, что подсудимый вовсе не является продавшимся американцем. Если он — честный гражданин враждебной державы, такой, какие, возможно, работают на США в Москве, то подход к обсуждению его деятельности должен быть несколько иным. К тому же адвокат намекнул, что Абель — прекрасный кандидат для обмена; если какой-нибудь шпион-американец в свою очередь «загремит» в застенки КГБ, его можно будет спасти, предложив вернуть в СССР русского агента. Ко всему прочему, юрист доказывал: справедливое решение к Рудольфу Абелю как нельзя лучше укрепит реноме американской юстиции перед всем человечеством. Доновэн умело сыграл на чувствах членов суда, тонко сопоставив моральные качества подсудимого, являвшегося добрым семьянином, любящим мужем и нежным, заботливым отцом, с обликом главного свидетеля обвинения. Беспробудные запои Хайханена, избиения им жены, ее еженощные рыдания с криками о помощи, регулярные визиты полицейских и, самое главное, наличие в России законной жены с ребенком настроили присяжных против предателя. Ко всем бедам обвинения, оно так и не смогло доказать причинение Абелем ущерба национальной безопасности. Сам Рудольф Иванович свое настоящее имя никогда не называл и не признался, что его деятельность управлялась из России. Он заявил буквально следующее: «Я, Рудольф Иванович Абель, гражданин СССР, случайно после войны нашел в старом сарае крупную сумму американских долларов и перебрался в Данию. Там купил фальшивый американский паспорт и через Канаду в 1948 году въехал в США». И все. О принадлежности к советской разведке Абель не сказал ни слова, а любые попытки следователей добиться каких-либо сведений о его деятельности по сбору секретной информации он тонко высмеивал как несусветную чушь, навеянную царившей в Соединенных Штатах атмосферой шпиономании и «охоты на ведьм». Уличить его во лжи возможности не было: еще при аресте разведчику удалось незаметно уничтожить самые важные улики — шифровальный блокнот и ключ к радиокоду.
Несмотря на это, Абеля признали виновным и приговорили к смертной казни. Но все-таки процесс над разведчиком закончился убедительной победой подсудимого и его защитника. Нет, Рудольфа Абеля никто не оправдал. Но суд второй инстанции приговор изменил: разведчика ждали 30-летний срок лишения свободы и $3000 штрафа. Конечно, 54-летний резидент практически не имел шансов выйти из тюрьмы живым. Но по сравнению с электрическим стулом это было шагом вперед.
Отбывать наказание полковника отправили в Атланту. Заключенные достаточно уважительно относились к русскому агенту. Тот много читал, изучал труды Эйнштейна, рисовал карикатуры для тюремной газеты, участвовал в изучении плана казематов, помогая затеянной начальством реконструкции строений.
Теоретически, Абель являлся ценным «предметом обмена» для шефа ЦРУ Алена Даллеса. Но для этого было необходимо признание советской разведки в том, что это ее шпион. Россия же всячески старалась откреститься от полковника. Весь мир был в курсе нашумевшей шпионской истории (пожалуй, в неведении оставались только жители Страны советов), а Союз продолжал ломать комедию. ТАСС с началом судебного процесса поспешил выступить с официальным заявлением: среди советских чекистов нет сотрудника с такой фамилией. Дважды письма Абеля жене, доставленные в посольство СССР, с негодованием отвергались. Правда, на третий раз их все-таки взяли. Мол, если у нас действительно живет супруга «какого-то Абеля», она сможет эти послания получить.