1000 и 1 жизнь
Шрифт:
– А как же союзники?
– Простите, глава, но союзники предполагают союз, — невесело усмехнулся Квентин, — а союз это поддержка друг друга.
– Понятно, — немного озадаченно ответил Сергей. — Военный союз означал бы необходимость вступать в войны, а дядя Альфард этого избегал. Гм.
– Не все так плохо, глава Гарольд, — заверил его Квентин бодрым голосом. — Просто…
– Иногда надо бежать вдвое быстрее, чтобы просто оставаться на месте, — кивнул Сергей.
Квентин, узнавший цитату, улыбнулся широко и кивнул.
– Хорошо, готовьтесь к войне с Лагранжами, — решил Сергей. — Даже если ничего
– Слушаюсь, глава. Желаете сделать упор на чем-то?
– Да, на Изольде, — брякнул Парри.
– Простите, на чем? — не понял Квентин, нахмурил рыжеватые брови.
– Неважно. Девушка с соседней улицы, — буркнул Сергей. — Все никак не отрешусь от Брайтона.
– Понятно, — деловито кивнул Квентин. — Особые приметы? В каком виде ее вам доставить?
– Что?! Нет! Ничего не надо! Отчет о планируемых мероприятиях по войне с Лагранжами и всё!
Этот «прорыв Парри» не на шутку встревожил Сергея. Мысли о шизофрении и нескольких обитающих в голове личностях только утихли и тут такой сюрприз!
– И расследование гибели моих родителей, — добавил Сергей с легким вздохом.
– Конечно, глава, я все приготовил, — встал и поклонился Квентин.
Этим поклоном всем туловищем он напомнил Сергею японца. Сходство усилилось, когда Квентин двумя руками, не поднимая головы, протянул ему толстую папку, которая, казалось, гудела от энергии.
– Выпрямитесь, Квентин, вы тогда не имели никакого отношения к СБ, — сказал Сергей.
Дорсет выпрямился, но горделиво надувать грудь не стал. Стоял, потупившись в пол, протягивая папку двумя руками, и Сергей взял ее, озадаченный поведением главы СБ. Квентин, с ощутимым облегчением на лице, проводил папку взглядом, затем добавил, с усилием, словно выталкивая из себя слова.
– Внутри засекреченные материалы, запечатанные силой крови Рода. Такая магия… она может наказать за то, что ее взяли не теми руками. Кровь — не водица.
– Сказали бы, я сам бы взял эту папку, — недоуменно ответил Сергей.
По крайней мере, гудение становилось понятно. Заклинания и сила крови, ну, с этим он мог разобраться.
– Не положено.
«Неужели дополнительно встроенные заклинания проверки на верность?» подумал Сергей удивленно, но тут же осознал свою ошибку. Квентин был верен, значит, он боялся чего-то другого. Чего? Скорее всего, гибели от слишком мощной магической системы охраны. Но смысл тогда хранить эту папку у Квентина?
– Можете не волноваться, Квентин, папка останется у меня, в личных покоях. Думаю, они по степени защищенности не уступят вашим сейфам.
– Да, глава, — еще раз склонился Квентин. — Главное, чтобы доступ к ним имели только вы.
– А как же те, кто вел расследование? Не в одиночку же — кто там от Чопперов вел расследование? — он лазил по месту убийства?
А может и один, тут же подумал Сергей. Мало ли что может магия?
– Всем стерли память, — тут же коротко сообщил Квентин.
– А как же следователи Императора?
– Им тоже стерли память.
– Что?
– Личное распоряжение Императора и в его канцелярии хранится копия, — Квентин кивнул на папку, — запечатанная личной печатью Императора.
«Во что я вляпался», только и подумал Сергей, выходя от Квентина.
Но хотя бы становилось понятно напряжение Дорсета — есть такие секреты, которые убивают всех, кто рядом.
Глава 23
«Магия есть неотъемлемая часть волшебника и точно так же, как дети учатся ходить и владеть своим телом, маги учатся владеть своей магией. Наилучшим способом для этого признаны различные игры, так как дети в детстве охотно и без принуждения занимаются ими, тем самым тренируя свои магические „мышцы“. Как правило, к десяти годам, становится понятен будущий потенциал и насколько хорошо сформировалось то самое магическое ядро, магическое сердце, отвечающее за переработку и перекачку магии по всему телу, точно так же, как обычное сердце качает кровь в нем же. Последующие несколько лет посвящены исправлению возможных перекосов развития ядра и определению специализации или развитию силы крови, опять же, без принуждения и понукания, ибо оно может привести к магическому срыву.
Общепринятой практикой является вручение первой палочки после первой поллюции или менструации. Организм показывает, что он готов к размножению и магии при помощи палочки, что магические каналы в теле сформировались и готовы к передаче. Гормоны и эмоции выводят накачку ядра на новый уровень и окрепшие магические каналы жизненно необходимы, иначе маг рискует сжечь самого себя. Таковые случаи редки, но они встречаются, поэтому перед вручением первой палочки, как правило, проводится стандартный осмотр и проверка юного мага».
– А меня никто не проверял, — задумчиво заметил Сергей.
Он посмотрел на свои руки, но нет, магических вен там не бугрилось, ощущения бегущей по жилам магии тоже не наблюдалось. Означало ли это, что он, нет, Гарольд под печатями развился правильно? Мать-Магия обещала огромный потенциал, но без заклинаний потенциал оставался лишь потенциалом, поэтому Сергей, ускользнув от очередной груды бумаг, дел и уроков этикета, засел в библиотеке, решив почитать хоть что-нибудь про развитие и обучение магии, так сказать «для чайников». Ведь получилось же у него заклинание, там, в лесу?
Сергей задумчиво обвел взглядом шкафы, забитые книгами. В обычных условиях (или в его прежних мечтах) он поместил бы туда симпатичную служаночку с метелкой, которая сметала бы с книг пыль, перекатываясь на особой лестнице. Потом, устав учиться (то есть достаточно быстро), он поймал бы ее в падении и потом насладился бы ее восхитительно юным трепещущим телом, прижав его к шкафу. Или, возможно, превратил бы в строгого библиотекаря в очочках в тонкой оправе, которая повела бы его между шкафом и полок, дабы показать, где стоит нужный фолиант.
Но в библиотеке было пусто, информация о жертвоприношениях убила в Сергее интерес к таким играм.
– Ладно, надо будет пройти проверку, — пробормотал он, возвращаясь мыслями к книге.
Это было, конечно, непросто, «мысли о бабах», грубо говоря, заполняли сознание — тело Гарольда, очнувшееся от «спячки» печатей, требовало всего, что ему задолжали за годы. Можно было сказать, что Гарольд запоздало и заново, когда спали печати, вступил в пубертатный период, и мысль эта внезапно насмешила Сергея, да так, что он зашелся в хохоте.