1001 заговор сибирской целительницы / Наталья Ивановна Степанова
Шрифт:
Неужели я прожила столько лет? Я уже и сама в это не верю. Жизнь ушла быстро, как посмеялся кто-то. Из человека, некогда умного, сильного и красивого, получается беспомощный скелет с кучей болезней и страхом, что завтра тебя уже может и не быть.
Мы так глупы, что, будучи молодыми, не понимаем этого. Как страшно, что тебя закроют крышкой гроба, забьют гвоздями и опустят в могилу. И все. Как будто не было тебя никогда. Мысли каждый день о смерти, пощады нет, нет помилования. Если бы люди осознавали вовремя страх и истинную реальность того, что тебя скоро не будет, они бы не убивали за деньги и не творили
С каждым прожитым днем мы приближаемся к своему концу. Наверное, людям легче умирать, если у них остаются хорошие дети. У меня же это не сложилось.
Есть у меня дочь, но я от нее отказалась, а квартиру свою отписала соседям, потому что они кормят меня, ухаживают и похоронят. Так мы с ними договорились, и я им верю. Но все чаще стало меня давить сомнение: не зря ли я так поступила? Никому я этого не говорю, а только Вам, Наталья Ивановна. Давит меня тоска и жалость к дочери. И уже не помню или не хочу помнить всю ту боль и обиду, которую она мне наносила.
Много лет пьет она и не работает. И, Бог знает, на что она живет. И била меня, и позорила, и из дому все тащила, пропивала.
А когда я слегла, придет и говорит: „Болеешь, а все сдохнуть не можешь“. Сунет руку под матрац, заберет пенсию и уйдет на две недели. Не вспомнит, что я без хлеба. Дом наш кооперативный, мы все в нем давно живем. Соседки то одна, то другая супу принесут.
Как-то пришла дочь и стала хитрить: „Мама, мама, прости“. Даже плакала. Взяла денег на лекарство и ушла, а на ту пору мне было так плохо! Соседка зашла, перемыла все, что могла, меня помыла. Накормила меня. Я ей и говорю: „Приведи мне нотариуса. Я тебе квартиру отпишу, но ты меня не бросай только, не обмани и схорони, чтоб как человека. Не хочу, чтоб в общую яму из больницы как безродную отвезли“. Та отказывалась, а я настояла, но чем ближе конец, тем виноватей себя чувствую перед дочкой.
Она узнала о моем завещании, ходить совсем перестала, обматерила и прокляла.
Доченька моя дорогая, как же она мне тяжело досталась. Всю жизнь я что могла для нее делала, видит Бог. Откуда эта пьянка на нее сошла, не знаю.
Есть еще одна соседка из другого подъезда. Она узнала, что я плоха стала, пришла ко мне с Вашей книгой. Читала мне „У порога вечности“. Говорит, что через вас, Наталья Ивановна, она в Бога верить стала, что Вы ей сильно помогли. Она плакала, когда о Вас говорила. Мне кажется, я через книгу Вас узнала, тоже представляю Вас и порой говорю с Вами.
Что мне делать с моим завещанием? И перед людьми стыдно, и дочь жалко. Все ей во сне косы заплетаю с бантиком. Она, моя доченька… (дальше неразборчиво).
А теперь я вижу во сне умерших родных, и они меня торопят и зовут с собой. Говорят, заберут до Нового года. Ответьте мне, пожалуйста, и помогите моей дочери.
Если бы я знала, что она бросит пить, то, наверное, умерла бы спокойно».
Дальше написанное непонятно и неразборчиво. Я нашла дочь ныне покойной Аннелии Петровны. Вера больше не пьет.
«У меня двое детей. Растила я их одна, тяжело. Когда они подросли (дочери 21
Стали иногда встречаться. Мне нет еще 42 лет. Но я за заботами перестала о себе думать и считала себя чуть ли не старухой.
Ваня приучил меня к тому, что я еще не старая и красивая. И не чаяла я, что можно радоваться и любить. 15 лет была без мужа.
Уговорил он выйти за него замуж. Дети вроде ничего не имели против. Стал Иван жить у нас. Руки умелые, все наладил. Ремонт сделал, утеплил квартиру, балкон застеклил. Все попеределал. Радость у меня появилась. Детей не забывала, да и не могла бы забыть — это моя жизнь.
Но ни с того ни с сего дети стали своим поведением разбивать нас. Если муж что скажет по делу, сын ему в ответ: „А ты бы помолчал“. Один раз козлом старым назвал. Музыку врубал, а муж с ночной спит. Пошло-поехало. Подруга мне и говорит: „Это ты для них всегда жила, они и привыкли, что каждая копейка им идет. Любую прихоть их исполняла. Вот они и бесятся“.
Дочь мне кричит: „Ты рехнулась! Под старость мужика захотела, нет чтоб о детях думать“.
Детей я люблю очень. Больше чем себя. Слышала, что есть такая молитва на примирение. Если вы не научите, я, конечно, расстанусь с Ваней. Только мое сердце будет разбито. Чувствую, одна буду всегда. С уважением Кира М.».
Другой случай, еще более трагичный.
«Вырастив дочь и отдав ее замуж, решила, что наконец нужно подумать о себе.
Человека этого я знала очень давно. Простой рабочий, но тихий, непьющий мужчина. Он несколько лет назад схоронил жену. Сын его женат и живет с женой в другом городе. Жить мы стали в зятевой однокомнатной квартире, а зять с дочкой и внуком в моей трехкомнатной. Так прошло два года. Как-то зять с дочерью пришли и сказали, что решили его однокомнатную квартиру продать и деньги пустить в оборот. А пока всем придется пожить вместе, в трехкомнатной квартире. Поскольку однокомнатная квартира не моя, а зятя, то я вроде бы и не могла возражать. Так и поступили.
Но деньги не принесли прибыли и пропали в банке, в который их положил зять.
С этого дня моя жизнь и жизнь мужа превратилась в муку. Зять закатывал скандалы и гонял всех в доме. Муж пытался меня защитить, но зять его избивал. Дочь зятя прощала, и поэтому мер к нему предпринимать нельзя было.
После очередной бойни муж заплакал и ушел. Его нашли повешенным в роще. При нем была записка: „Валюша, прости, что заставляю тебя страдать. Выхода я не вижу. Хоть мне и 60 лет, но я мужик и не могу быть постоянно битым. Знаю, что детей ты любишь. И это будет длиться всегда. Мне жалко тебя. Прощай“».
А вот еще одно письмо от мужчины. По письму видно, что человек осознал свою вину, но слишком поздно.
«Недавно я схоронил мать, самого близкого мне человека. Вашу книгу она читала и не расставалась с ней. Она писала Вам, и Вы ей отвечали. Она Вас очень уважала. Наталья Ивановна, она радовалась и гордилась, что Вы с ней ведете переписку. Она Ваши письма показывала соседкам. Сейчас, когда нет моей мамы, я на все смотрю совершенно иначе. Вы как будто ниточка между нею и мной. Если есть возможность, вызовите ее душу и скажите, что я прошу у нее прощения.