111 симфоний

Михеева Людмила Викентьевна

Когда ему исполнилось десять, его повезли в Петербург — начались годы учения в Училище правоведения. Отрыв от семьи переживался мальчиком очень тяжело, как большое горе. Поначалу он чувствовал себя одиноким, заброшенным. Спасение было в музыке, которой он продолжал заниматься с известным в то время педагогом Кюндингером. Тот дал мальчику хорошую технику, однако особенных способностей не заметил и однажды, на вопрос отца будущего композитора, стоит ли мальчику заниматься музыкой профессионально, ответил отрицательно.

В 1852 году семья Чайковских переехала в Петербург, и Петр Ильич, до того живший у знакомых, воссоединился, наконец, с любимыми родными. По окончании училища в 1859 году он был зачислен на службу в Департамент юстиции в чине титулярного советника и начал вести жизнь, обычную для молодого чиновника, с дневным «присутствием»,

вечерними гостями, танцами, театром, домашними спектаклями. Очень скоро он понял, что такая жизнь — не для него. Служба казалась ему ненужной и никчемной, жизнь — бесплодной, бессмысленной. Музыка постепенно просыпалась в нем, не давая покоя. Показательно письмо, которое он пишет сестре: «За ужином говорили про мой музыкальный талант. Папаша уверяет, что мне еще не поздно сделаться артистом. Хорошо бы, если так; но дело в том, что если во мне есть талант, то уже, наверно, его развивать теперь невозможно».

Мысль о резкой перемене жизни все больше преследовала Чайковского. На это было трудно решиться, тем более, что обстоятельства складывались неблагоприятно. Отец больше не работал. Накопленное состояние, казалось, давало возможность безбедной жизни, но добрый и беспечный, очень доверчивый и не разбиравшийся в людях, старший Чайковский в одночасье лишился всего, приобретенного за долгие годы службы. Помогать сыну он не мог. Тем не менее, все взвесив, Чайковский отказался от налаженной было карьеры и осенью 1861 года, оставив место чиновника, поступил в музыкальные классы при Русском музыкальном обществе. В следующем году он стал учеником только что открытой первой в России Петербургской консерватории. Под руководством профессора Н. Зарембы он изучал гармонию и контрапункт, у основателя и директора консерватории А. Рубинштейна брал уроки инструментовки и сочинения. Занимался он с большим увлечением, раз и навсегда преодолев в себе «обломовщину», в которой признавался родным. Кроме учебных предметов, все время приходилось думать о хлебе насущном. Брать помощь от отца он не мог — того, что осталось, еле хватало на содержание младших братьев. И он не гнушался никакими приработками. Бегал по грошовым урокам, иногда влезал в долги. Однажды даже задумался о месте ночного сторожа на Сенном рынке!

Уже через три года Чайковский — автор нескольких крупных сочинений — сонаты и вариаций для фортепиано, трех симфонических увертюр, струнного квартета. Он окончил консерваторию в 1865 году — в числе первых выпускников — с отличием. Выпускной работой стала кантата «К радости» на стихи Шиллера.

Осенью 1866 года в Москве брат А. Рубинштейна Николай Григорьевич открыл консерваторию. Чайковский был приглашен в нее преподавать гармонию, инструментовку и свободное сочинение. Жить на первое время ему предлагалось в квартире Рубинштейна, находившейся тут же, при консерватории. Таким образом, материальные проблемы решились. Правда, педагогическая нагрузка была очень велика, но оставалось время и для сочинения. Дружески настроенный к молодому композитору «московский Рубинштейн», как его звали в отличие от брата, ввел его в центр художественной жизни Москвы. Чайковский познакомился с Островским, Писемским, выдающимися актерами того времени Садовским, Живокини, Правдиным. «Истинное наслаждение я испытывал здесь два раза в Русском театре; таких актеров, я думаю, нет во всем мире», — писал Чайковский после посещения одного из спектаклей «Дома Островского», каким становился Малый театр. К Островскому его влекло давно — еще на студенческой скамье была написана увертюра к «Грозе».

И первую оперу — «Воевода» — он начал писать на сюжет замечательного русского драматурга.

Постепенно завязываются связи с музыкальным Петербургом. Если раньше отношение к нему Балакиревского кружка, определявшего музыкальные вкусы столицы, было скептическим (один из членов его, Кюи, постоянный рецензент петербургских газет, написал однажды: «Консерваторский композитор г-н Чайковский совсем слаб…»), то постепенно оно меняется к лучшему. Правда, с Кюи отношения так и не наладились, но с остальными членами Могучей кучки, как с легкой руки Стасова стала называться группа петербургских музыкантов, его связывало взаимное уважение, а иногда и приязнь. С Балакиревым Чайковский переписывался, ему посвятил симфоническую фантазию «Фатум», впрочем, жестоко раскритикованную, ему обязан сюжетами увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта», симфонии «Манфред». Приезжая в Петербург, Чайковский всегда встречался с музыкантами

столицы. Но это было много позднее. А пока он входил в новую жизнь в Москве.

Несмотря на почетное положение профессора консерватории, жалованье его было мизерным. Денег хватало только на самое насущное, и выехать из квартиры Рубинштейна, где он должен был подчиняться распорядку хозяина дома, где постоянно звучала музыка — шли непрерывные занятия со множеством учеников, — не удавалось. Это создавало дополнительные сложности для творчества. Выход музыкант нашел в продолжительных прогулках. Бродя по московским улицам и окрестностям города, он вслушивался в звучащие там песни, обдумывал музыкальные замыслы. Сочинялось в эти первые годы много — он как будто торопился наверстать упущенное. Оперы «Воевода» и «Ундина», Первая симфония, «балакиревские» фантазии — все это плоды первых трех послеконсерваторских лет. Правда, потом композитор жестко пересмотрел свои первые опыты, многое уничтожил.

В 1868 году в Москву приехала прославленная певица Дезире Арто. Ее искусство было поистине неподражаемо. Пленила она всех, в том числе и Чайковского. Причем его привлекло не только пение, но и сама личность артистки. Он настолько увлекся, что сделал предложение. Друзья отговаривали его, указывая на сложность совместной жизни композитора со знаменитой артисткой: ему грозила участь приживалы при ней, неспособной отказаться от своей карьеры, от поездок по всему миру. Как бы он мог творить в таких условиях? Но помолвка состоялась. После этого Арго уехала на гастроли в Варшаву, и очень скоро пришло известие, что она вышла замуж. Н. Рубинштейн, сообщивший о ее браке с певцом Падиллой, добавил в утешение: «Ну, не прав ли я был, когда говорил, что не ты нужен в мужья!? Вот ей настоящая партия, а ты нам, пойми, нам, России нужен, а не в прислужники знаменитой иностранке». Свидетельством большого чувства композитора остался посвященный Арто Романс для фортепиано и написанные много позднее романсы на стихи французских поэтов, также ей посвященные.

Еще не раз композитор увлекался. По странному совпадению пять девушек, бывших последовательно предметом глубокой симпатии Чайковского, носили имя Софья: «Вот много-то премудрости», — подшучивал он над собой. Он мечтал о семейном очаге — таком же, какой был у родителей, какой складывался у сестры. Но личная жизнь не удавалась. Возможно, виной была склонность к гомосексуализму, приобретенная еще в Училище правоведения — известном рассаднике однополой любви. Именно в училище он сблизился с поэтом Апухтиным, что наложило отпечаток на всю дальнейшую жизнь.

Душой отдыхал Чайковский в Каменке — украинском имении потомков декабриста Давыдова, за одного из сыновей которого вышла замуж сестра. Там летом 1872 года создавалась Вторая симфония. Туда потом Чайковский возвращался не раз, находя всегда душевное понимание, семейный уют, спокойную, радующее сердце обстановку.

По возвращении в Москву композитор принялся за создание третьей оперы — «Опричник» на сюжет трагедии И. Лажечникова, затем взялся за «Кузнеца Вакулу» — это было сочинение на конкурс, объявленный в Петербурге, и Чайковский одержал в нем победу. Но его самого художественный результат не удовлетворил. Несколько лет спустя он вернулся к опере, и, переделанная, под названием «Черевички» она надолго вошла в оперный репертуар.

В конце 1874 года Чайковский пишет Первый концерт для фортепиано с оркестром. Его первым исполнителем он видит Н. Рубинштейна, которому и хочет посвятить сочинение. Но, к его удивлению, разочарованию и горечи, Рубинштейн резко раскритиковал музыку и объявил ее неисполнимой. Расстроенный и оскорбленный, композитор послал ноты немецкому пианисту и дирижеру Гансу фон Бюлову, страстному пропагандисту современной музыки. Бюлов был в восторге от концерта. Много позднее, когда Чайковский стал всемирно знаменит, Бюлов считал этот концерт «…самым сверкающим, самым совершенным» среди произведений русского композитора. Он стал первым его исполнителем. В благодарность Чайковский посвятил концерт ему. Любопытно, что такая же история спустя несколько лет произошла со скрипичным концертом. Чайковский предназначал его для Л. Ауэра — главы петербургской скрипичной школы, но тот играть отказался, найдя музыку слишком трудной. Только в 1881 году Концерт для скрипки с оркестром Чайковского блестяще исполнил в Вене скрипач Адольф Бродский — это было единственное сочинение, премьера которого состоялась не в России, а за рубежом. И Чайковский посвятил Концерт его первому исполнителю.