1185 год
Шрифт:
– Да, – сказали придворные.
Архиепископ Нормандский, не ожидая указания из Рима и не сомневаясь, что оно последует, наложил интердикт на все владения Генриха во Франции. Отныне в землях Генриха нельзя открывать храмы: церковь отвернулась от короля.
Узнав о том, что самое худшее еще не случилось и интердикт должен быть утвержден в Риме, Генрих скинул с себя оцепенение и повелел архиепископу Руанскому немедленно отправиться в Рим, с тем чтобы уговорить папу не накладывать интердикта. Любой ценой, давая любые обещания.
У. Шарп.
Посольство провело несколько трудных недель в Риме. Александр III был весьма огорчен смертью крупного церковного деятеля и не намерен был допускать подобное в будущем. Он сам укрылся на пять дней в своих покоях, никого не принимая и молясь за упокой души Бекета. Но послы постепенно сломили сопротивление папы. И это понятно: Александр желал получить максимальную выгоду от раскаяния короля и держал интердикт над головой Генриха, как топор палача.
Пройдет несколько лет, и в отчаянии от бесконечной семейной войны стареющий Генрих начнет искать причины своих бед. И придет к выводу, что это – посмертная месть Томаса Бекета, прощения у которого он так и не вымолил.
И тогда он прервет военную кампанию и отправится в Кентербери.
…Не доезжая до города, король спешился, переменил одежду на власяницу и плащ пилигрима и босиком, с опущенной головой пошел к собору.
В соборе король упал на камни, которые хранили память о крови Бекета, затем спустился в склеп и начал говорить с духом Бекета. Он публично повинился в том, что, хотя сам никогда не желал смерти архиепископа, неосторожными словами вызвал эту смерть. И потому молит о прощении.
Затем король поднялся наверх и приказал, чтобы каждый из его свиты нанес ему пять ударов хлыстом, а каждый монах – три. Король вынес несколько сотен ударов, и его спина была окровавлена. Затем он еще целые сутки просидел в соборе, и каждый мог войти и увидеть, как кается грозный властитель.
Потом он поднялся, босиком вышел из города и вернулся к войскам. Этот сильный и решительный человек был человеком Средневековья. И он верил, что теперь, когда он низко склонил голову перед духом Бекета, все изменится к лучшему. Но этого не случилось. То ли потому, что Бекет не простил его, то ли потому, что не услышал.
Осень короля
Первая половина семидесятых годов – вершина политических достижений короля Генриха и его военного могущества. Ресурсы государства, включавшего Англию и западную половину Франции, были настолько велики, что Генрих оказался сильнейшим государем в Европе. Единственный, кто мог соперничать с ним, был Фридрих Барбаросса, однако тому приходилось непрерывно сражаться против собственных вассалов и союзов, организованных римским папой. Известно, что германские князья посылали к Генриху агентов, рассматривая его как возможного преемника Барбароссы в качестве императора Священной Римской империи.
И все же достижения Генриха II таили в себе упадок дальнейших лет. И главная опасность исходила изнутри его государства.
Прошло всего два года со дня смерти Бекета.
К этому времени подросли сыновья – надежда английского монарха. Занятый своими делами, Генрих не часто сталкивался с сыновьями. Они воспитывались под крылом Элеоноры, которая все более отдалялась от мужа [8] .
Элеоноре было пятьдесят лет, она еще не потеряла своей знаменитой красоты, но то была красота немолодой женщины. Двадцать лет исполнилось Генриху-младшему, королю Англии, который мог править лишь настолько, насколько ему дозволяли это министры отца. Он был человек слабый, неустойчивый в своих вкусах и намерениях, подавленный двумя сильными личностями, которые боролись за власть над ним, – отцом и матерью.
8
В этой книге я старался придерживаться того написания имен, которое установилось в русской исторической литературе. Правда, за некоторыми исключениями. Младшего сына Генриха II у нас принято именовать Иоанном Безземельным. Я принял английское написание – Джон. То же самое относится к его сводному брату Годфри, которого часто именовали Жоффруа.
События, связанные со смертью Томаса Бекета, глубоко травмировали его. Чувство вины переплеталось в нем с сознанием собственного бессилия. В государстве все были бессловесными слугами Генриха-старшего, который полагал необходимым подавлять любую самостоятельность не только простых подданных, но и подданных высшего ранга – собственных детей. Был случай, когда Генрих отправил Элеонору в ее герцогство, где она давно уже не была. Аквитания была охвачена народными волнениями из-за притеснений норманнских чиновников, которые правили от имени короля. Однако все попытки Элеоноры помочь своим соотечественникам наталкивались на сопротивление чиновников Генриха. Генрих открыто принял сторону норманнов.
В конце концов Элеонора возмутилась и уехала обратно в Англию. Она не желала быть пешкой и надежды на реванш связывала с сыновьями. Генрих-младший был ее союзником, правда ненадежным, так как боялся, что в гневе отец может лишить его трона. К тому же он с опаской смотрел на своих братьев: неизвестно, кто из них завтра будет фаворитом. И уж совсем не выносил Годфри – незаконного сына Генриха от прекрасной Розамунды, так как знал, что отец покровительствует ему.
К середине семидесятых годов подрос и Ричард. Он был самым красивым и сильным из братьев. Элеонора обожала его. Ричард не блистал умом, его занимали лишь турниры и охота. Он был привязан к матери и всегда был готов встать на ее защиту.
Годфри-законного, погодка Ричарда, рано женили на наследнице герцогства Бретань, и он жил отдельно от братьев. О нем известно меньше, чем об остальных.
Элеонора Аквитанская
Толчком к назревавшему конфликту послужило появление при английском дворе Алисы, дочери короля Франции, которую прочили в невесты Ричарду. Девочку привезли в Англию, когда ей было пять лет, а Ричарду – немногим больше. При дворе тогда уже жила ее старшая сестра, невеста Генриха-младшего. Однако если Генрих подружился с невестой, то у Ричарда дружбы с Алисой не вышло.
Девочка прожила в Лондоне почти десять лет, когда было решено сыграть свадьбу.
Но этому воспрепятствовал Генрих-старший.
Уже несколько месяцев во дворце ходили слухи, что король неравнодушен к юной принцессе, некрасивой, но очень умной, живой и очаровательной. Король долго не замечал, как взрослеет принцесса, а когда заметил, вдруг понял, что это именно та девушка, которую он давно искал.
Ричард Львиное Сердце. Гравюра. XIX в.