1185 год
Шрифт:
Решения принимали за него. Генрих-старший никогда не оставлял своих родственников без надзора. Королевский чиновник вышел навстречу Бекету с требованием в город не входить.
Тот не подчинился.
В воротах Лондона Бекету вручили собственноручное письмо Генриха-младшего, вырванное у того придворными. В нем король приказывал архиепископу вернуться и заявлял, что не готов с ним встретиться.
Бекет, который рассчитывал на то, что Генрих-младший осмелится ослушаться отца, повернул обратно.
Во Францию,
К королю в Нормандию приехали взбешенные прелаты, которых отстранил Бекет. Они кричали, что, если Бекет останется в Англии, страна будет потеряна для короны. И тогда были сказаны слова.
За ужином, бушуя в гневе, проклиная непокорного Бекета и свое решение вернуть его в Англию, король воскликнул:
– Неужели я окружен одними трусами? Неужели не найдется никого, кто освободил бы меня от этого низкорожденного монаха?
Английские историки уже много столетий утверждают, что эти слова короля были вызваны вспышкой гнева, на самом же деле он ничего подобного не хотел сказать, а последующие события были вызваны тем, что верные рыцари поняли его слишком буквально. И когда король узнал, что той же ночью четыре барона – Реджинальд Фитц-Урс, Хью де Моревиль, Ричард де Бретон и Уильям де Треси – поскакали в Кале, он отправил за ними погоню. Но погоня вернулась ни с чем.
Версия эта весьма сомнительна: король мог послать в Англию других баронов, которые пресекли бы попытку убийц расправиться с Бекетом. Он мог предупредить Генриха-младшего, чтобы тот охранял Бекета. Ничего этого Генрих не сделал. И даже не пытался сделать.
Важно и то, что появление в Англии четырех знатных рыцарей не было тайной. Шериф де Бро знал об их приезде и сразу присоединился к ним. Поэтому нет сомнений, что операция проводилась с согласия короля.
Другое дело, что во всем этом мало логики.
Операция была непродуманной и поспешной. Покушение на Бекета, связанное с именем Генриха, ничего хорошего королю не сулило. Устранить архиепископа можно было куда тоньше.
Так или иначе, рыцари поспешили в Англию, а Бекет вернулся в Кентербери. Положение его было отчаянным.
Наступало холодное и голодное Рождество. Шериф де Бро блокировал аббатство, чтобы крестьяне и монахи не смогли доставить архиепископу продукты, и перехватил корабль, который вез припасы из Франции.
Когда Бекет взошел на амвон и начал читать рождественскую проповедь, тема ее всем показалась странной: смерть епископа Альфреда от рук датчан. Он закончил проповедь пророческими словами: «И скоро будет еще одна смерть».
Бекет так исхудал, что казался бесплотной тенью.
Собор был переполнен народом – крестьянами со всей округи, горожанами из соседних городов, монахами окрестных монастырей. А ведь всадники Рандольфа де Бро и его брата Роберта дежурили на всех перекрестках, плетьми и древками копий избивая тех, кто шел к собору. На площади возле собора валялись трупы лошадей и мулов – остатки каравана с припасами, который был перехвачен братьями де Бро.
Бекет кончил говорить. В холодном соборе над сотнями лиц, обращенными к архиепископу, клубился пар от дыхания.
Бекет положил руку на Библию и поднял свечу.
Трепет ужаса прокатился по собору. Все знали, что отлучение от церкви проводится «свечой и книгой».
Голос Бекета загремел, улетая в вышину готического зала. Он говорил о том, что нет прощения человеку, поднявшему руку на церковь…
Все понимали, что сейчас архиепископ отлучит от церкви… Но кого? Неужели самого короля Англии?
Бекет предал анафеме братьев де Бро. Прокляв первого, он поднес к губам свечу и задул ее.
Затем он отлучил двух аббатов, известных своими преступлениями.
Снова пауза.
Бекет уходит за алтарь.
Он только предупредил. Но угроза была очевидной.
Прошло еще три дня. За это время рыцари высадились в Англии. Их встретили разъяренные братья де Бро. Можно как угодно храбриться и ненавидеть Бекета, но никогда колокола не зазвонят в твоих имениях, ни один священник не осмелится прийти к твоему смертному одру, ты будешь похоронен на пустыре…
Переночевав в монастыре Святого Августина, настоятелем которого был развратный аббат Клерамбо, рыцари в сопровождении братьев де Бро отправились в Кентербери.
Наступил вторник 29 декабря. Снег несло над полями. Рандольф де Бро созвал своих солдат. Солдаты разъехались по улицам города, загоняя жителей в дома.
В это время архиепископ сидел один в холодном зале дворца. Он обедал – трапеза была скудна: кусок рыбы и стакан воды. Затем он ушел в спальню, где к нему присоединились гости, приехавшие в свое время в аббатство на Рождество. Их было немного: страшно и опасно было общаться с архиепископом.
У Бекета сидел и Джон Солсберийский, крупнейший мыслитель Англии, некогда близкий Генриху человек, в свое время даже возглавлявший посольство к папе римскому, и ученый монах из Кембриджа по имени Гримм.
Рыцари въехали во двор аббатства, спешились, сняли мечи и шлемы. Они хорошо пообедали, были пьяны и уверены в себе.
Двор был, как и обычно, заполнен нищими, юродивыми, крестьянами, которые хотели хоть глазком взглянуть на святого Томаса. Они грелись у костров.
Четыре рыцаря в развевающихся белых плащах, под которыми поблескивали кольчуги, прошли в спальню к Бекету.
Реджинальд Фитц-Урс сказал с порога:
– Епископ, мы привезли приказ короля.
Простой рыцарь не мог доставить архиепископу приказ короля. Поэтому Бекет отвернулся от Фитц-Урса.