1221. Великий князь Георгий Всеволодович и основание Нижнего Новгорода
Шрифт:
Для церкви Георгий – святой князь и герой, который «пал за веру и отечество». В классической «Истории русской церкви» митрополита Московского и Коломенского Макария читаем, что он «отличался также высоким христианским благочестием… Вкусив смерть от татар на берегах реки Сити (1238), христолюбивый князь Георгий причтен Церковию за благочестие к лику святых».
Благодаря канонизации в 1645 году, Георгий Всеволодович стал положительным персонажем русской книжности. Это нашло отражение в обширной житийной литературе, оказавшей воздействие и на нижегородскую краеведческую среду. В ней, как отмечал биограф Георгия профессор Нижегородского государственного университета Андрей Александрович Кузнецов, имеется «мощная струя в освещении фигуры князя – светлая, исполненная благодарности. Исходит она из нижегородских
Высоко отзывался о Георгии известный историк, член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук Николай Иванович Костомаров, который подчеркивал, что с вокняжением во Владимире Георгия Всеволодовича «Ростовско-Суздальская земля до самого татарского нашествия избавилась от княжеских междоусобий. Достойно замечания, что в этой земле княжило сразу несколько князей, братьев и племянников Юрия, но все они действовали заодно. Все они управляли в согласии с народом, и самая власть их зависела от народа… Это был период благосостояния Восточной Руси. Земля населялась; строились церкви и монастыри; искусство поднялось до такой степени, что русские не нуждались более в иностранных мастерах; у них были свои зодчие и иконописцы. Вместе с тем распространялось там и книжное просвещение… Время Юрия было также периодом значительного расширения Руси на северо-востоке… Русские двигались по Волге, вошли в землю Мордовскую и при слиянии Оки с Волгой основали Нижний Новгород».
Однако существует и другая мощная «струя», обличавшая и обливающая грязью мощную фигуру Георгия Всеволодовича. Истоки этой традиции нетрудно отыскать в летописании Великого Новгорода и Рязани, которые состояли в очень сложных отношениях с Владимиро-Суздальской землей, а их летописцы, мягко говоря, не отличались комплиментарностью в отношении владимиро-суздальских князей. Эти настроения усилились в XV веке, когда Великий Новгород испытывал серьезное давление со стороны Москвы, где правили потомки брата Георгия – Ярослава Всеволодовича.
Критический настрой в отношении Георгия Всеволодовича проявился в трудах ряда первых профессиональных историков, таких как «История Российская» Василия Никитича Татищева. Двойственность в оценке фигуры Георгия Всеволодовича заметна была у Николая Михайловича Карамзина: «Георгий в безрассудной надменности допустил Татар до столицы, не взяв никаких мер для защиты Государства; но он имел добродетели своего времени: любил украшать церкви, питал бедных, дарил Монахов – и граждане благословили его память. Ко славе Государя, попечительного о благе народном, Великий Князь присоединил и славу счастливого воинского подвига».
По стопам Татищева и Карамзина пошли историки XVIII–XX веков, задаваясь вопросами, которые звучали как обвинения: почему Георгий Всеволодович занял великокняжеский престол во Владимире в обход старшего брата Константина, что привело к междоусобице и кровопролитной битве на Липице в 1216 году? Почему он не привел свои войска на Калку в 1223 году, чтобы дать отпор татаро-монголам? Почему он не помог рязанским князьям, когда монголы в 1237 году напали на Рязанское княжество? Почему великий князь оставил столицу княжества Владимир, когда к ней шли орды Батыя? Были и другие вопросы. Почему большая страна, Древняя Русь, пала под ударами монголов? И при ответе на этот вопрос немало авторитетных историков указывали перстом на великого князя Владимирского Георгия Всеволодовича.
В Советском Союзе критическая позиция была подхвачена видным советским академиком Борисом Дмитриевичем Грековым в совместном труде с членом-корреспондентом АН СССР Александром Юрьевичем Якубовским «Золотая Орда и ее падение», да и академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым. Из их книг можно было сделать вывод, что князь чуть ли не «подвел» Русь под Батыево нашествие неумением подготовить отпор захватчикам. Его действия (или бездействие) после этого широко использовались в научных и популярных изданиях и учебниках как образцовые примеры отрицательных последствий феодальной раздробленности.
Лев Николаевич Гумилев, обладавший самым смелым воображением из всех известных российских историков, утверждал: «К несчастью, владимирский князь Юрий Всеволодович был недалеким политиком и скверным полководцем. Еще в 1210-х годах он истощил силы своего княжества в распрях с собственным дядей, поддержанным новгородцами… Юрий не сделал ничего из того, что должен был сделать полководец, ведущий войну с умелым и сильным врагом».
Многие современные исследователи столь же беспощадны к Георгию Всеволодовичу. Андрей Петрович Богданов из Института российской истории РАН полагает, что поведение Георгия во время нападения монголов «не соответствовало обстоятельствам… Ни лет, прошедших с битвы на Калке, ни месяцев с начала нашествия великому князю на подготовку не хватило».
Жестким критиком Георгия Всеволодовича выступает петербургский историк и искусствовед Денис Григорьевич Хрусталев, который утверждает: «Юрий Всеволодович попался практически на все военные хитрости Батыя. Он и отказался от вооруженной поддержки соседних княжеств, и переоценил искренность монгольских мирных инициатив, и неверно распределил свои военные ресурсы… В довершение ко всему владимирский князь провалил и дипломатическую подготовку к войне с монголами». Он избрал оборонительную тактику, которая «требовала полного отказа от помощи соседним властителям и государствам, что Юрий и сделал, бросив на произвол судьбы как новых союзников, так и старых вассалов», «предал рязанцев», «бросил верного вассала на неминуемую гибель». «Неизвестно, на что надеялся князь Юрий Всеволодович, когда оставлял во Владимире жену и всех сыновей».
Примечательно, что негативное отношение к Георгию Всеволодовичу встречается и среди нижегородских краеведов. Так, один из них, профессор Филатов, утверждал: «При нападении монголо-татар на Русь ее верховный правитель князь Юрий Всеволодович проявил полную бездарность и беспомощность». Неприязнь Филатова к Георгию Всеволодовичу так велика, что он даже отказывает князю в праве считаться основателем Нижнего Новгорода.
Знания подавляющего большинства людей об истории – из школы. Что же российские школьники узнают о Георгии Всеволодовиче? Немногое. В наиболее массовом учебнике под редакцией Анатолия Васильевича Торкунова он упоминается только в связи с событиями 1237–1238 годов: «Рязанский князь обратился за помощью к великому князю владимирскому Юрию Всеволодовичу, но тот направил лишь небольшую дружину во главе со своим младшим сыном Всеволодом на защиту важной рязанской крепости Коломны». И далее: «Великий князь Юрий после падения Рязани отправился на север собирать войско, а оборону города возглавил воевода Петр Ослядюкович… Чудом оставшиеся в живых пробирались на север, на реку Сить, в стан Юрия Всеволодовича. Решив, что у него уже достаточно сил для разгрома завоевателей, князь приготовился к сражению. Юрий был опытным полководцем, но недооценил противника. В марте 1238 г. монголы неожиданно атаковали русское войско и полностью разгромили его. В бою погиб и великий князь. Престол занял его брат Ярослав Всеволодович». Все.
Может быть, о Георгии Всеволодовиче больше знают российские студенты? Берем самый толстый учебник отечественной истории, который используют для преподавания в наиболее продвинутых вузах (не на истфаках), под редакцией члена-корреспондента РАН Андрея Николаевича Сахарова. Вся полнота информации о Георгии такова. Старевший князь Всеволод Большое Гнездо хотел передать владимирский престол старшему сыну Константину, но тот не захотел покидать Ростов, с которым тесно связал судьбу. «Поскольку это могло нарушить всю политическую ситуацию в княжестве, Всеволод при поддержке своих соратников и церкви передал престол второму по старшинству сыну, Юрию, наказав ему оставаться во Владимире и отсюда управлять всей Северо-Восточной Русью». После смерти Всеволода «Юрию не сразу удалось взять власть над старшим братом. Последовала новая междоусобица, продолжавшаяся целых шесть лет, и только в 1218 г. Юрий Всеволодович сумел овладеть престолом. Тем самым была окончательно нарушена старая официальная традиция наследования власти по старшинству, отныне воля великого князя-“единодержца” стала сильней, чем былая “старина”. Северо-Восточная Русь сделала еще один шаг к централизации власти. В борьбе за власть Юрий, однако, вынужден был пойти на компромисс со своими братьями».