1250-й - Высокое средневековье

Смирнов Сергей Георгиевич

Поучительно сравнить судьбу державы Чингисхана с судьбой Арабского халифата в более раннюю эпоху. И там, и здесь относительно малый этнос создал великую империю и вскоре утратил в ней ведущую роль, а империя распалась на части. Но на месте Халифата остался "исламский мир" - новая средневековая цивилизация, а монгольские завоевания не оставили самобытного долговременного следа. Разделившиеся улусы быстро приняли местную окраску, а царевичи-чингизиды вошли в роль феодальных правителей, забыв веру, закон и язык своих предков. Вряд ли стоит искать причину этой разницы судеб в национальных особенностях арабов и монголов; видимо, их удары лишь подтолкнули естественное развитие огромного евразиатского региона, который переживал в 7 и 13 веках разные фазы социальной эволюции.

В 7 веке новый феодальный способ производства только начинал свое победное шествие по планете в руках новых этносов, и велика была тяга соседних народов, связанных традиционными экономическим узами, к политическому

объединению - хотя бы под знаменем новой религии. Долгое соперничество Ирана и Византии кончилось истощением обеих великих держав в этих условиях арабская доблесть имела неожиданный успех. А в 13 веке феодализм уже исчерпал возможности своей эволюции в самых развитых регионах той эпохи - в Китае, Хорезме, Иране, Византии. В итоге завоеватели-монголы, не обремененные изобилием косных социальных традиций, сравнительно легко разгромили своих именитых соперников, но не смогли ни сами предложить им новую прогрессивную социальную организацию, ни перенять такую систему у побежденных. Поэтому огромные военные успехи монгольской державы оказались губительны для победителей - зато многие из побежденных сумели воспрянуть, извлечь урок из поражений и начать жизнь как бы заново, изменяя структуру своего социума, формируя новое этническое единство.

Интересно сравнить судьбы народов, в разной мере затронутых монгольской агрессией. Начнем с Западной Европы: сюда монголы заходили лишь мельком и почти не повлияли на развитие этого региона, так что европейцы продолжают свои привычные дела и распри.

В 1250 году оборвалась поразительная карьера Фридриха 2 Штауфена, прозванного современниками "Ступор Мунди" - "изумление мира". Этот германский император свободно владел восемью языками, включая арабский но по-немецки он не говорил. Он был воспитанником всевластного папы Иннокентия 3, но вскоре после смерти опекуна юноша поссорился с римской курией и всю жизнь боролся с нею, достигнув в этом деле немалых успехов. Фридрих стал императором по выбору немецких князей - но и с ними ладил плохо, в Германии бывал редко, а своим оплотом сделал юг Италии - Апулию, Калабрию и Сицилию. Здесь он создал первую в средневековой Европе абсолютную монархию с кадровым аппаратом чиновников, четко работающей юстицией и постоянными денежными налогами. Здесь император вербовал свою гвардию из мусульман, которых много было в Сицилии со времен арабских завоеваний этих телохранителей папские агенты не сумели подкупить. Дружеские чувства Фридриха к иноверцам имели и другой, неожиданный результат: будучи отлучен от церкви за неучастие в крестовом походе (который провалился), император заключил личный союз с египетским султаном Кемалем, подружился с ним и добился мирного возвращения Иерусалима христианам. Это ли не пример для прочих крестоносцев? Но упрямый папа не снял отлучение с Фридриха, и тот пришел к выводу, что в Риме правят глупцы и негодяи, да и предшественники их были не лучше, и вообще все пророки и вероучители, начиная с Моисея, Христа и Мухаммеда - самозванцы и обманщики. Так "христианнейший помазанник божий" перешел под давлением обстоятельств к полному конфессиональному безразличию, опередив на два столетия самых смелых мыслителей Возрождения.

Да, Фридрих Штауфен стал первым в Европе представителем "возрожденческого" образа мысли. Но никто из изумленных современников не последовал примеру императора, и быстрый крах большинства его начинаний после смерти монарха показал, что европейский социум еще не готов к культурному обновлению. Лишь очень крупный социальный катаклизм (подобный вторжению монголов в Восточную Европу) может столкнуть западных европейцев со средневекового пика и направить их в сторону Нового времени. Только в 14 веке общее похолодание климата выявит относительное перенаселение субконтинента и обострит все социальные конфликты: разразится Столетняя война, затем нагрянет Великая чума, и всю Европу всколыхнут родовые муки Предвозрожденья.

А пока - Фридрих II уже умер, Данте еще не родился, а образцовым правителем в Европе считают короля Франции Людовика IХ. Он умен, набожен, честен, упорен и добронамерен. Он искренне любит справедливость (конечно, в рамках средневековой сословной структуры!) и искренне чужд всякой веротерпимости. Он неплохо разбирается в людях, подобных ему, но не обладает личным обаянием и неудачлив как полководец - только что король попал в плен в очередном безуспешном крестовом походе, и французам предстоит собирать деньги на его выкуп. Казалось бы, заурядный неудачник; но французы будут вспоминать его правление как "золотой век", объявят покойного короля святым, и большая часть европейцев присоединится к этому мнению. Почему? Именно потому, что Людовик 1Х был не новатором, а консерватором, охранявшим "старый добрый порядок". Он даже Фридриха пытался помирить с папой, а английского короля Джона - с его мятежными подданными, и все это ради сохранения "статус кво". Такова эпоха в Западной Европе, таковы ее герои - паладины славного прошлого, борцы с неведомым будущим.

Только Англия и Северная Италия выделяются на общеевропейском фоне необычной политической активностью, и тому есть веские причины. Итальянские города-коммуны зажаты между молотом

германских императоров и наковальней римских пап, борющихся за власть над всей Европой. Каждый из соперников норовит ограбить торговых горожан, и тем приходится напрягать все силы для отпора захватчикам. В этих условиях наиболее жизнеспособны оказались республиканские формы правления: они успешнее мобилизуют частные ресурсы граждан для общих целей, и острая борьба внутри города не препятствует внешнеполитическим успехам, росту экономики и культурному расцвету. В Х1 веке коммуны Северной Италии впервые доказали свое право на независимость, и с тех пор их строй неуклонно демократизуется. Феодалы Тосканы и Ломбардии уже признали, что город задает тон округе, и перебрались из замков внутрь городских стен, хотя там набирающие силу пополаны не склонны считать грандов и патрициев людьми особого сорта, не разрешают им строить укрепленные башни и порою изгоняют из города за особые буйства. Впрочем, это изгнание не бывает пожизненным: очередной переворот в городской республике - и ворота Флоренции, Болоньи или Пизы открываются для вчерашних беглецов, а те в массе своей не жаждут кровавой мести. Так в 1249 году большинство флорентийцев приняло сторону папы в его конфликте с Фридрихом, и сторонники императора гибеллины - были изгнаны. В 126О году они вернутся, победив соперников-гвельфов в бою, и тогда горячие головы потребуют сравнять с землей неизлечимо республиканский город. Но виднейший лидер гибеллинов Фарината деи Уберти скажет: "Через мой меч!" - и все успокоится...

Нечто сходное назревает и в Англии, хотя по видимости там тишь и гладь. Но не забылось дикое правление Джона Безземельного в начале 13 века. Этот монарх за шестнадцать лет потерпел три сокрушительных поражения: сначала проиграл войну с Францией за Нормандию, затем - конфликт с папой за контроль над английской церковью, и наконец, разжег распрю со своим народом, который устал терпеть произвол обанкротившегося монарха. Отчаявшиеся англичане предложили трон французскому принцу; король Джон бежал на север, но вскоре умер. Тогда английские патриоты спровадили чужого принца за море, выплатив ему крупную неустойку, а на престол возвели Генриха - малолетнего сына Джона. Теперь мальчик вырос, но оказался безвольной куклой в руках придворных, и наступает следующий акт народной драмы.

В 1215 году побежденный король Джон признал "Хартию вольностей", ограничившую произвол королевской власти. Хартия соблюдается и теперь, англичане сжились с нею, но выяснилось, что ее одной недостаточно. Мало помешать королю совершать "дурные" поступки, надо заставить его творить "хорошие" дела, а для этого нужно контролировать назначение министров и их текущую деятельность. Таковы планы английской оппозиции, негласными лидерами которой стали епископ Роберт Гростест и граф Симон де Монфор. Оба они - не особенно яркие личности, не чета знаменитому рыцарю Вильяму Маршалу и мудрому кардиналу Стефану Лэнгтону, возглавившим обновление Англии в начале века. Но с тех пор значительно выросла политическая зрелость английского общества: священники, бароны, рыцари и горожане привыкли выступать рука об руку и хором диктовать свою волю верхам, при нужде применяя силу.

В 1260-х годах Англию потрясет политический кризис; в итоге родится новый парламент, где выборные рыцари и горожане будут обсуждать государственные дела, требовать отчета у министров. Вновь вспыхнет гражданская война с переменным успехом; Гростест умрет, Монфор погибнет в бою, но их дело победит в новых крепких руках. Новый правитель Англии принц Эдвард Долговязый - сделает верные выводы из ошибок своего отца Генриха и деда Джона, из уроков Монфора. Он станет регулярно созывать парламент, опираться на него в борьбе с магнатами и в военных предприятиях. В обмен на эту поддержку Эдвард привлечет парламент к разработке новых указов и прославится как выдающийся законодатель, "лучший из английских королей". Такова будет вершина английского Средневековья а за ней последует кризис, общий для всей Западной Европы ...

Первые зарницы этого кризиса уже мелькают на восточном горизонте: контакт с монгольской державой выявил индивидуализм и сугубое разномыслие европейцев. Рассмотрим для примера три судьбы: фламандца Виллема Рубрука, венецианца Марко Поло и загадочного англичанина по имени Питер. Доверенный человек "святого" короля Людовика, Рубрук посетил монгольскую столицу как дипломат и разведчик и пришел к выводу: этот мир чужд Европе, близкое общение с ним противопоказано доброму католику. Юный землепроходец Марко Поло приехал в китайскую столицу хана Хубилая чуть позже; он без возражений принял местный образ жизни, стал активным сотрудником Хубилая, провел в Китае четверть века и вернулся на родину лишь на склоне лет. Еще причудливее судьба Питера: жажда приключенний и наживы загнала его в глубь Азии, там он встретился с монголами и вступил в их войско. Англичанин Питер исчез, превратившись в храброго нукера Пайдара, который сделал блестящую карьеру и вернулся в Европу как завоеватель, с монгольской саблей в руке. В 1241 году чешские рыцари разбили при Оломоуце монгольский отряд; англоязычный воевода Пайдар попал в плен к изумленным единоверцам и был казнен. В Ватикане сохранилось письмо папского легата с сообщением об этом инциденте ...