127 часов. Между молотом и наковальней
Шрифт:
Иногда в подобных узких колодцах мне удается упереть ноги и спину в противоположные стенки. Контролируя противодавление ног, рук и тела, я могу без труда перемещаться по таким расщелинам хоть вверх, хоть вниз, пока действует сила трения. Этот прием называется каминным, можно представить, как с его помощью трубочисты поднимаются вверх по каминной трубе.
Прямо под полкой, на которой я стою, видна еще одна пробка размером с большое автобусное колесо, накрепко застрявшая между стенами примерно на метр ниже края сброса. Если я использую ее как опору, мне придется спуститься всего на два с половиной метра — меньше, чем в предыдущий раз. Я повисну на пробке и спрыгну на округлые булыжники, лежащие на дне каньона. Встав враспор между
Я повисаю на руках и слышу, что камень со скрежетом проворачивается, моего веса оказалось достаточно для того, чтобы сдвинуть его с места. В тот же миг я понимаю, что происходит неладное, и инстинктивно спрыгиваю с крутящегося булыжника. Подняв глаза, вижу, как прямо на голову мне валится освещенный сзади камень, заслоняя собой все небо. От страха я выбрасываю руки вверх, прикрывая голову. Мне некуда деться с маленькой полки, шаг назад — и я упаду. Единственная надежда — оттолкнуть камень, заслонив от него голову.
Следующие три секунды длятся вдесятеро дольше обычного, время растягивается, как во сне, реакция заторможена. Как в замедленной съемке: камень припечатывает мою левую руку к южной стенке, я регистрирую это глазами, выдергиваю левую руку, камень рикошетит, бьет по правой руке и захватывает правую кисть в капкан. Ладонь развернута внутрь, большой палец торчит вверх, остальные пальцы растопырены. Камень съезжает по стене еще на несколько десятков сантиметров, волоча за собой мою руку, обдирая кожу с боковой стороны предплечья. Затем — тишина.
Я впадаю во временный паралич, не веря своим глазам: я вижу свою руку, исчезающую в неправдоподобно маленькой дыре между упавшим камнем и стенкой каньона. Через несколько мгновений реакция нервных окончаний преодолевает первоначальный шок. Боже! Моя рука! Я в панике, ярости. Я гримасничаю от боли и пронзительно рычу: «Бля-я-я!» Мой мозг командует телу: «Вытащи ее немедленно!» Я три раза дергаю руку в наивном желании вытащить ее. Но руку заклинило.
Мозг охвачен беспокойством, горячая боль стреляет от запястья по всей руке. Я во всю глотку кричу: «Бля! Бля! Бля!» Мой паникующий разум взывает к апокрифической, возможно, истории о том, как под воздействием прилива адреналина мать подняла перевернувшуюся машину, чтобы спасти ребенка. С той же вероятностью это выдумка, но я знаю, что наибольшие шансы освободиться с применением силы — сделать это прямо сейчас, пока в организме бушуют химические реакции. Я наваливаюсь на этот огромный камень, упираясь в него всем телом, толкаю его левой рукой, поднимаю коленями, упертыми в скальную стену. Перед моими ногами — тридцатисантиметровая полка, значит, я могу использовать тело как рычаг. Стоя на этой полке, упираю бедро в камень и толкаю его вверх, еще раз, много раз, я хрюкаю от напряжения: «Давай! Давай, пошел!» Безрезультатно.
Чуть передохнув, я вновь начинаю бороться с булыжником — и опять без толку. Я переставляю ноги в другую позицию. Ощупываю камень в поисках места, за которое можно ухватиться, на основании пробки. Развернутой кверху левой рукой берусь за удобную зацепку на камне, делаю глубокий вдох и набрасываюсь на камень изо всех сил, гораздо сильнее, чем при всех предыдущих попытках. «А-а-р-р-р-г-х-х!!! У-у-у-р-р-рг-г-гх-х!» Мощное усилие выталкивает воздух из моей груди, но не заглушает тихого
Я сдвинул камень на какие-то миллиметры, и теперь он еще сильнее давит мне на запястье. Эта штука весит гораздо больше, чем я, что лишь свидетельствует о том, насколько я не в себе, если вообще смог его сдвинуть, но теперь все, чего я хочу, — это вернуть его на место.
Я встаю в исходное положение, левой рукой тяну за верхнюю часть камня и чуть-чуть сдвигаю его обратно, отменяя собственные достижения. Боль немного уменьшилась. В процессе я набил себе синяки и исцарапал кожу на четырехглавой мышце левой ноги над коленом. Пот катится градом. Левой рукой я поднимаю правый рукав футболки и вытираю лоб. Грудная клетка ходит ходуном. Хочется пить, но, пососав загубник кэмелбэка, я обнаруживаю, что резервуар пуст.
У меня есть еще литр воды в лексановской бутылке в рюкзаке, но через несколько секунд я понимаю, что не смогу снять лямку рюкзака с зажатой руки. Я снимаю фотоаппарат с шеи и кладу его на камень. Высвободив левое плечо из лямки, растягиваю правую лямку, просовываю голову в образовавшуюся петлю и натягиваю лямку на левое плечо так, что она охватывает всю верхнюю часть тела. Под тяжестью веревки, снаряжения для спуска дюльфером, видеокамеры и бутылки с водой рюкзак съезжает вниз. Остается только переступить ногами через лямку. Я вытаскиваю темно-серую бутылку со дна рюкзака, отвинчиваю пробку и, не осознавая значения своих действий, совершаю три больших глотка. Затем останавливаюсь, чтобы отдышаться. Тут до меня доходит: за пять секунд я выхлебал треть всего запаса воды.
«О черт! Чувак, закрой бутылку и спрячь. Воды больше нет». Я плотно завинчиваю пробку, кидаю бутылку в рюкзак, лежащий у меня на коленях, и делаю три глубоких вдоха.
«Так, пора расслабиться. Адреналин не поможет тебе выбраться отсюда. Осмотрись, подумай, что можно сделать». Поразительно — прошло всего полчаса с того момента, как камень рухнул. Принятое решение — прекратить метаться от одной бессмысленной попытки освободиться к другой и объективно оценить ситуацию — гасит мою энергию. Все идет к тому, что быстро это не закончится, значит, я должен хорошенько подумать. Чтобы подумать, я должен успокоиться.
В первую очередь я решаю исследовать ту область, где камень прижимает мою кисть. Силы тяжести и трения втиснули камень в новое место, примерно в метре с небольшим от дна, с новым набором точек сжатия. Три из них — противоположные стены каньона. Четвертая точка опоры пробки — со стороны нижней части каньона — моя кисть и запястье, пойманные в дьявольское рукопожатие. Я говорю себе: «Моя рука не просто застряла там, она удерживает этот камень от контакта со стенкой. Да, мужик, ты в заднице».
Я просовываю пальцы левой руки туда, где видна правая, у северной стены каньона. Через небольшую дырку около места сжатия я касаюсь большого пальца. Палец неестественно вывернут, к тому же приобрел болезненно-серый цвет. Я выпрямляю большой палец при помощи указательного и среднего пальцев левой руки. Нигде в правой кисти нет чувствительности. Я принимаю эту ситуацию отстраненно, как будто диагностирую чью-то чужую проблему. Клиническая объективность успокаивает меня. После потери чувствительности этот предмет больше не кажется мне моей рукой — как он может быть моей рукой, если я ничего не чувствую, когда ее касаюсь? Максимум, до чего я дотягиваюсь, — запястье, в том месте, где булыжник прижимает его. Судя по внешнему виду, по тому, что во время катастрофы не было слышно никакого треска костей, и по тому, какова правая рука на ощупь, переломанных костей у меня нет. Но, исходя из самой природы несчастного случая, с большой вероятностью внутренние ткани правой руки сильно повреждены и что-нибудь могло сломаться в кисти. В любом случае ничего хорошего.