14 недель

Гэдзиэла Джессика

Но когда я потянул ее за бедра, чтобы сделать еще один толчок, и все ее чертово тело задрожало… да, я понял, что мне на это наплевать.

Может быть, она пожалеет об этом.

Может быть, она будет ругать меня за то, что я воспользовался этим.

Но это были проблемы, с которыми я мог справиться, когда они возникнут.

А сейчас я не собирался портить хороший трах, когда ее бедра начали двигаться по собственному желанию, оседлав меня, жестко сжимая, беря все, что ей было нужно, чтобы разжечь свое желание.

Есть ли что-то

более горячее, чем женщина, которая без смущения берет то, что ей нужно?

Я был уверен, что нет.

Ее губы оторвались от моих, ее глаза открылись, полные потребности, когда она сделала еще одно движение напротив меня, ее губы открылись, чтобы позволить стону проскользнуть через них, и ее голова слегка откинулась назад.

И это чертовски походило на приглашение.

Я, конечно же, был склонен принять его, наклонившись вперед и проведя языком по чувствительной коже ее шеи, остановившись, чтобы пощипать мочку уха.

И как раз в этот момент мой телефон снова начал пищать. Сначала она не отстранилась. Она скакала на мне чуть сильнее, ее дыхание становилось все более поверхностным, все ближе к оргазму. Я хотел только одного: протиснуться между ее бедер, засунуть руку в ее трусики и вытащить из нее один крик.

Затем телефон замолчал и снова заработал, заставив ее испустить громкое ворчание, когда она отодвинулась от меня, делая глубокий вдох.

— Это может быть важно, — рассуждала она, не в силах смотреть на меня, пока пыталась собраться с мыслями.

Честно говоря, в данной ситуации каждый звонок, скорее всего, был важным. Поэтому, хотя каждая частичка меня пульсировала от желания сказать «к черту», схватить ее и утащить в спальню, я сделал глубокий вдох, встал и, не обращая внимания на то, что мой твердый член натирает джинсы, пошел за телефоном.

Это был первый из четырех звонков и шести электронных писем, которые мне нужно было просмотреть из разных источников.

Тем временем Кензи справилась с собой и забралась под одеяло, свернувшись калачиком на боку, даже не потрудившись притвориться, что не наблюдает за мной в течение первого часа, пока, наконец, не заснула.

После этого я поставил телефон на беззвучный режим, спрятал его в карман и поднял ее на руки, намереваясь отнести ее в кровать и отнести свою задницу обратно в гостиную.

Расстояние.

Оно было нам необходимо.

Особенно это было нужно мне, чтобы не терять голову.

Я уже почти дошел до прихожей, когда дверь сотряслась от тихого стука, но, учитывая, что это, должно быть, был Пейн, он разнесся по всей гостиной, заставив Кензи зарычать и уткнуться лицом мне в грудь.

Я подошел к двери, проверил глазок, затем, балансируя на ноге, отодвинул замок и поднял ее обратно, когда Пейн открыл дверь и вошел с парой пакетов в руках.

Он посмотрел на меня, потом на Кенз, похоже, уловив что-то более глубокое, но ничего не сказал.

— Давай я пойду уложу ее в постель. Тогда мы сможем поговорить.

Комната

Кензи, как я заметил ранее, когда осматривал ее, кричала о ней — класс, бессовестная женственность, но подчеркнутая обтекаемая аккуратность.

Три стены были белыми, что не бросалось в глаза. Но стена за ее огромной кроватью с белым изголовьем и белыми простынями с пурпурным пледом была выкрашена в глубокий королевский пурпур. Тумбочки по обе стороны были простыми, минималистскими, но светильники на них были стеклянными и изящными. Дверцы шкафа были открыты, из него вываливалось внушительное количество одежды.

Там были белые комоды без всяких украшений, а затем трюмо с обшарпанным зеркалом и мягким сиденьем, вся поверхность которого была покрыта косметикой, украшениями, кистями, кремами и двумя флаконами духов, которые всегда восхитительно липли к ее коже.

После того как я положил ее на кровать и уложил спать, я, возможно, позволил своему любопытству взять верх, подошел и взял в руки флаконы.

На них я обнаружил этикетку с ее собственным именем.

Неудивительно, что запах был такой уникальный.

Она сделала их сама.

Что, учитывая, насколько она выделялась как женщина, как личность, было вполне логично.

Встряхнув головой, пытаясь очистить ее от сентиментальных, абсурдных мыслей, я вернулся в холл, закрыл ее дверь и направился обратно на кухню, где Пейн уже пил кофе и расставлял на столе китайскую еду.

— Что ты узнал? — спросил я.

Он повернулся ко мне, тяжело выдыхая.

— Ни хрена.

Это было именно то, что было у меня, Сойера, Брока, Баррета, Алекс и копов.

Ни хрена.

Глава 6

Кензи

Именно стук в дверь вывел меня из размышлений, которые в тот момент были в весьма неприятном месте. Как и в любой момент в течение дня на протяжении всей прошлой недели.

Недели.

Я проснулась в ночь после пропажи Кэсси с одним блаженным мгновением, когда реальность еще не вступила в свои права.

У меня даже было это мгновение, чтобы сосредоточиться на другой, более счастливой мысли.

Тиг.

Потому что, если судить по тому, как я спала, ворочалась и проснулась, чувствуя себя полностью и непреодолимо возбужденной, я, похоже, сделала полный разворот в отношении своих чувств к нему. Я даже не думала о «Тимсе», об отсутствии стиля и о том, что он не был каким-то стремительным предпринимателем, как я обычно выбирала. Все, что я знала, это то, что он был спокоен под давлением; он знал, как обращаться с инструментами; он знал, как использовать свои руки, и в нем было притяжение, которое я не понимала, но которое было достаточно сильным, чтобы заставить меня начать первый контакт даже посреди совершенно ужасной ситуации.