14 недель

Гэдзиэла Джессика

— Пожалуйста, ты видела размер моей задницы в последнее время? — У нас обоих был ген отличной задницы. Это компенсировало тот факт, что ни одна из нас не была особенно грузной. Я всегда принимала свою большую задницу. Это было в моде. Мужчинам это нравилось. Мне это нравилось. Благодаря этому джинсы выглядели как модное заявление. Риз — не очень. Всю зиму она носила длинные свитера, чтобы прикрыть свой зад, обтянутый штанами для йоги, и не любила, когда на него обращали внимание.

— Мне нужно отказаться от мороженого.

— Если бы ты перестала появляться в кафе-мороженом,

думаю, они бы прислали копов, чтобы убедиться, что ты не споткнулась, спускаясь по лестнице, потому что зарылась носом в книгу. Твоя задница в порядке. А вот с мышлением у тебя хреново.

— Ну спасибо, — сказала она, закатив на меня глаза.

— Но, да, я думаю, ты волнуешься из-за пустяков. Держу пари, он будет замечательным.

— Посмотрим.

***

— Может быть, мы раздуваем из мухи слона, — сказала Кэсси, протягивая мне кофе, черный, но с черничным сиропом, потому что я любила именно такой, а она была хорошей подругой.

Возможно, то же самое чувство не давало мне покоя все утро, пока я одевалась. Хороший сон и ясная голова заставили меня пересмотреть нашу реакцию в тот день.

— Ну, на самом деле я не взяла его номер, — сказала я, пожимая плечами. — И, скорее всего, он уже в пути. Я уверена, что если мы будем вести себя как трусихи, он нам об этом скажет.

Я поднесла кофе к губам и сделала длинный глоток, чувствуя, как внутри меня закручивается теплый вихрь.

Примерно через пять долгих минут, когда каждая частичка меня еще больше, чем раньше, убеждала, что мы слишком остро реагируем, темный, огромный внедорожник подъехал и припарковался прямо на улице перед моим магазином, не потрудившись обратить внимание на знак «стоянка запрещена».

Внедорожник был вполне логичен, учитывая, каким огромным был мужчина. Он не мог втиснуться в спортивную машину, и я не была уверена, что в округе есть мотоцикл, способный его удержать.

— Ты не сказала мне, что он в форме, — укорила Кэсси, глядя на меня с надменно поднятой бровью.

— Потому что это не имеет никакого отношения к тому, насколько хорошо он справится с работой, — возразила я, вставая, когда Тиг заглушил двигатель и вылез из машины, одетый в обычные темные джинсы и белую футболку.

— Дамы. — Он кивнул нам, слегка улыбнувшись.

— Тиг, это Кэсси. Кэсси, Тиг.

— Так это ваш магазин.

— Вау, он хорош, — сухо сказала Кэсси, одарив Тига язвительной улыбкой.

— Да, ха-ха, — согласилась я, закатывая глаза. — Да, это мой магазин. У нас был…

— Инцидент, — добавила Кэсси.

— Точно. Инцидент, — согласилась я, подошла к двери и открыла ее, затем потянулась внутрь, чтобы включить свет.

Не хочу хвастаться, но мой магазин был потрясающим.

Многие бутики, которые я посетила благодаря своей одержимости модой от кутюр и, возможно, шпионажу, чтобы почерпнуть идеи, превратились в хипстерские, с фальшивыми стенами со сколами, открытой кирпичной кладкой и рассохшимися полами. Они даже развешивали свою одежду на вешалках, как это делают дизайнеры за кулисами на показах мод.

Поддельная деревенская эстетика.

Между тем, одежда стоила целое состояние.

Когда я решила

заняться этим всерьез и вложила в это все деньги, которые у меня были, вместе с кредитом на малый бизнес, который я взяла, я решила: либо большой, либо домашний. Метафорически. В смысле стиля. Сам магазин был чуть больше коробки из-под обуви. Но, эй, он находился в лучшей части города для пешеходного движения, и чем меньше магазин, тем меньше арендная плата. Это был беспроигрышный вариант.

И, да, он был красивым.

Так и должно быть.

Я практически жила там.

Вас сразу же встречал сланцевый пол, который тянулся через весь магазин. Стеллажи с одеждой были минималистичны — хром и зеркала. Обувь была выставлена на стенах на отдельных шестиугольных полках, каждая из которых была окрашена в какой-то металлический цвет — серебряный, золотой, латунный. В центре, ближе к задней части, перед серебристыми дверями примерочной была небольшая зона отдыха — просто белый округлый диванчик перед золотистым кофейным столиком, куда можно было поставить кофе, потому что у нас была кофе-машина. Мы не могли получить лицензию на продажу вина или шампанского, но город был не против кофе.

Мы с Кэсси проводили дни за латунным столом в левой части комнаты, где у нас были настоящие стулья, а не табуретки и тому подобное, поскольку мы были сами себе хозяевами и плевать хотели на чужое мнение.

Здесь не было тесно, поскольку, когда я разрабатывала свой план, я имела в виду эксклюзивность. У нас не было большого запаса, потому что мы меняли ассортимент каждую неделю. Таким образом, одержимая модой женщина могла зайти и выбрать что-то новое каждый день и знать, что не каждая женщина, мимо которой она пройдет на улице, будет носить то же самое.

Это была стратегия, которая до сих пор прекрасно работала.

Была ли я богата? Нет.

Я по-прежнему жила в одной квартире с сестрой. Конечно, она была намного лучше, чем та, что была у нас раньше, но я не жила на широкую ногу.

Тем не менее, я работала в индустрии, которую любила, и ни перед кем не отчитывалась.

Это была жизнь мечты.

Может быть, это не были дома в Малибу и бутылки «Кристалл».

Но это была свобода.

Это была возможность приходить на работу без того, чтобы какой-нибудь топ-менеджер говорил мне, что узкая юбка может как-то повлиять на показатели продаж за день, или что моя подводка слишком жирная, или что мои натуральные волосы слишком «непокорные». На что, конечно, мне пришлось бы сказать ему, чтобы он забрал свою патриархальную, предвзятую и расистскую чушь и засунул ее себе в задницу.

За что меня бы уволили.

И так далее и далее в течение многих лет.

Это было мое.

Я вливала кровь в свой магазин.

В свою очередь, он заботился обо мне достаточно хорошо, и я была ему бесконечно благодарна.

— Значит, если бы я захотел купить здесь подарок…

— Вы бы скинули пару сотен, легко, — добавила Кэсси, отодвигаясь в сторону, чтобы он мог полностью войти, подтверждая то, что я сказала Риз, когда ему пришлось повернуться боком, чтобы пролезть в дверь.