140 ударов в минуту
Шрифт:
Отец Натальи подогнал мне неплохие перчатки. Снимаю их со стены. Футболку бросаю на скамейку. Разминаюсь и всю свою дурь вкладываю в серию ударов по боксёрскому мешку, пока лёгкие не начинают гореть. Дыхание из груди вырывается со свистом. По спине течёт пот. Мышцы на ногах дрожат.
Сажусь на скамейку. Обхватываю голову руками в перчатках. Восстанавливаю дыхалку. Вроде ничего. Вымотался. Жить можно.
В душ схожу дома. Футболку всё равно в стирку. Надеваю её на потное тело. Выхожу из спортивного зала и встречаюсь с отцом. Он как раз только
— Нормально ты умотался, — смотрит на мой взъерошенный вид. — Как дела?
— Можно опустить все эти формальности и не делать вид, что тебя интересует моя жизнь, — огрызаюсь в ответ.
— Я не делаю.
— Да брось. Двадцать два года тебя не интересовало, как у меня дела, а тут вдруг и гордость, и забота проснулись. Не перенапрягайся, я буду послушным, — прохожу мимо него, едва не зацепив плечом.
— Саркис, я действительно хочу наладить отношения! — почти орёт он мне в спину. Не нравится, когда ему не подчиняются.
— Ты опоздал, — отвечаю, не оглядываясь на него. — Три года назад у тебя ещё был такой шанс. Если я молчу, не значит, что я тебя простил. Дочь не проеби, донор, — скриплю зубами и ухожу, чтобы больше ничего от него не слышать.
Агрессивно стартую со двора и бесцельно гоняю по городу, гася злость и раздражение. Ублюдок по умолчанию вызывает во мне желание дать ему в морду. На рефлексах. Вижу его — и внутри всё закипает.
Возвращаюсь в квартиру поздно ночью. Грохаю шлемом о полку и сажусь рядом, вытягивая ноги. Стучу затылком о стену. Выдыхаю, закрываю глаза и слышу, как ко мне идёт Стефа.
Резко поднимаюсь. Ловлю её за талию и прижимаю к стене. Пугается. Приоткрывает рот на глубоком вдохе.
— Кис? — глаза огромные, в них нарастает паника.
Устало улыбаюсь. Делаю шаг назад, получив в её реакции ответ на один из своих вопросов.
— Я в душ и уеду сейчас, — делаю ещё шаг от Стефы, упираясь ногами в обувную полку.
— Так ночь же, — всё ещё взволнованно отвечает она.
— Ночь. Маленьким девочкам, не готовым ко взрослым отношениям, надо спать, — разуваюсь и ухожу в душ, прикидывая в голове, где провести остаток времени до утра.
Глава 24
Стефания
Ксюша и Варя устроились за нашим кухонным столом и всё время вздыхают, глядя, как я пытаюсь приготовить обед, подглядывая в очередное видео, найденное в сети. Делаю всё по инструкции, а всё равно получается нечто странное. То овощи подгорят, то из рук всё валится. И так с самого утра.
Даже не думала, что слова Саркиса и его последующий уход меня так заденут. С чего бы вдруг? Свалил и свалил. Он свободен, имеет право. Мы друг другу обещали как раз сохранение этой самой свободы после свадьбы. Но почему я вдруг «маленькая»? Ещё и не готовая ко «взрослым отношениям». Напугал просто. Налетел, зажал. Я не ожидала. И порыва его не поняла.
Он то смотрит на меня так, что мурашки по коже и в животе становится жарко, то «маленьким девочкам пора спать».
Это так бесит! Он весь сегодня меня
Закрыв крышкой то, что должно быть супом, иду в ванную. Никак не привыкну к тесноте этой комнатки. Ванная, раковина, стиральная машинка и корзина для белья занимают практически всё пространство.
Мне надо вещи свои постирать. Задумчиво смотрю на ряды кнопок с режимами, снова ощущая себя страшно неловко. Я умею пользоваться стиралкой, не настолько безрукая, но они же все разные. Мне не хочется облажаться. Саркис не ругается, но поржёт обязательно. А после вчерашнего его заявления мне ещё больше хочется доказать гаду, что я не ребёнок.
Достаю из корзины своё полотенце, пижамку и пару футболок. Щёки вспыхивают. Ниже, под моими вещами лежит бельё Киса. Чёрные боксеры, две пары носков и светлые шорты.
— Сам постираешь, — фыркаю, захлопывая крышку, но тут же снова её открываю и всё же засовываю его шорты в барабан к своим вещам.
Работает ведь. Некогда ему пока.
«Угу. Особенно прошлой ночью перетрудился» — ворчит внутренний голос.
Не моё это дело. Но всё равно обидно…
— Ты уверена, что это съедобно? — хмурится Ксюша, размешивая подгоревший суп-пюре.
Варя открыла окно на проветривание. Вся кухня пропахла горьковатым запахом испорченного обеда.
— Да чёрт! — расстроившись, сажусь на свободную табуретку. — Что за день такой дурацкий? — смотрю на девчонок.
— Не грусти, — улыбается Ксюша. — Сейчас всё переделаем.
— Я сама хотела, — в носу неожиданно начинает щипать. — Чувствую себя разбитой и никчёмной.
— А мне кажется, дело совсем не в супе, — Варя подходит и тепло меня обнимает. — Ты переживаешь, что он ушёл?
— Нет! Мне обидно, что я не могу сварить какой-то дурацкий суп. Что со мной не так? — грустно смотрю на подругу.
— Всё с тобой так, — смеётся она. — Ты раньше никогда не готовила. Чтобы было понятнее, ты на скрипке сколько играть училась, прежде чем вышла на тот уровень, на котором сейчас находишься?
— С детства, — смахиваю непрошенные слёзы.
— Ну вот. Дай сейчас скрипку Саркису. Он вряд ли догадается, какой стороной её правильно держать. Зато наверняка суп может сварить, потому что готовит он явно не первый год, Стеф. У тебя раньше необходимости в этом не было. Не грусти. Научишься. А сейчас мы с Ксюхой тебе поможем. Но мне всё же кажется, ты расстроилась не из-за супа.
Не ответив ей, иду умываться. Забираю суп с плиты. Выливаю подгоревшее варево в унитаз. Ксюша забирает у меня кастрюлю и сама её отмывает, пока мы с Варей ещё раз просматриваем видео с рецептом и начинаем чистить овощи.
Включаем музыку погромче. Смеёмся, обсуждаем дальнейшие планы на день. Новая порция супа начинает приобретать нужный вид и консистенцию. Это совсем не моя заслуга, но Варя права. А если Кису не понравится, пусть попробует взять и сразу сыграть на скрипке хотя бы самую простую мелодию.