Шрифт:
– Ты идешь? – донесся голос справа. – Идешь на обед, Гриша? Неважно выглядишь – все в порядке? – Этот вопрос прилетел уже с верху. Коллега вновь поинтересовался его самочувствием, когда Григорий наконец ответил:
– Да-а. Да, все в порядке – еле говорил Григорий. – Иди… я… догоню.
Григорий Шишов взглянул в угол монитора на своем рабочем столе. Часы показывали 12:02. В офисе строительной фирмы «Дон» наступило время обеда. Свои рабочие места один за другим покидали офисные работники местного филиала. Они устремлялись в столовую этажом ниже, чтобы успеть, прежде чем в ней соберется огромная очередь, ведь в бизнес-центре, где расположился их офис, имелось множество тружеников других фирм, которые также хотели скорее насытиться обедом в разгар очередного рабочего дня.
Григорий
Обедать Григорию совсем не хотелось. И пусть час назад он прокручивал в голове, какой гарнир выберет сегодня: овощи на пару или жирные макароны с маслом, и пусть даже его выбор пал бы на более вредную пищу, хотя он остановился все-таки на овощах, ни при каких обстоятельствах ему не хотелось сейчас есть. «Нужны таблетки… Пойду в ближайшую аптеку, пока длится обед…» – решил Григорий и встал. Вокруг никого, все ряды рабочих мест опустели, и можно было слышать слабое и ровное гудение электронного оборудования, что наполняло офис.
– Удивительно, что я не слышу гул своей головы при том, что она так и разваливается – сказал в тишину Григорий, как тут же в дверях появилась Валентина Большова. Начальник их отдела, она уже приехала в офис, однако вчера оповестила, что появится не раньше четырех. «Черт его знает, что привело ее сюда на несколько часов раньше, но как же это было сейчас кстати» – подумал Григорий и тут же двинулся к ней.
– Валентина Сергеевна, здравствуйте – тихо начал Григорий.
– Здравствуйте, Григорий. Вам, кажется, нездоровиться – она сразу отметила его плохой вид – Как вы себя чувствуете?
– Да… Голова неожиданно разболелась… будто кто-то стучится в нее… как в дверь… – про себя Григорий подумал, что стучаться в неё как минимум ногой – Я хотел спросить у вас, могу ли я взять на сегодня отгул… или, по крайней мере, пока мне не полегчает?
– Разумеется. Совсем плохо выглядите. Пока вы еще здесь, выпейте – она начала рыться в своей сумке – Вот, выпейте эти таблетки. Они от головы. Воду думаю найдете сами, хорошо? А теперь идите, пожалуйста, домой, вам точно нужно прилечь.
– Спасибо, Валентина Сер…
– Нет, вы точно доберетесь до дома? Может вызвать сюда врача?
– Не нужно, это лишнее – уже бодрее заговорил Григорий – сейчас я выпью этих таблеток и немедленно сажусь в такси. Спасибо вам большое, Валентина Сергеевна.
***
В салоне было душно. У Григория был свой автомобиль, но боль в голове не придавала уверенности за рулем, поэтому воспользоваться услугами такси, показалось ему более надежной идеей. «Теперь нужно выпить эти таблетки – Григорий держал в руках стандарт, который отыскала у себя в сумке Большова – Кажется это обезболивающее. Хорошо… Может здесь есть вода».
В машине в самом деле оказалась бутылка воды и расположилась она на переднем сиденье, почти как полноценный пассажир. Для полноты картины её не хватало только пристегнуть. Ещё она была не распечатана. Вероятно, сам водитель покупает эту воду для своих пассажиров. Григорий аккуратно спросил, можно ли сделать несколько глотков, на что получил ответ:
– Она полностью ваша, шеф!
Из пластика прямо в рот вода текла без единой капли или пузырька, происходило это так легко, словно это была вовсе и не вода, а воздух. Самый свежий и чистый горный воздух где-нибудь среди слепящего снега и редко торчащих из-под него тёмных елей. Григорий отпил и посмотрел на пластиковую бутылку. Ничего необычного. Как и на каждой бутылке, на ней красовалась этикетка, которая сообщала о том, что данная вода разлита прямо у источника, имеет полезный для организма состав и прошла такой путь фильтрации, что могла бы стать уже и святой. И черт возьми, как будто она в действительности такой и была.
Водитель оказался неразговорчивым, что было в самый раз. Григорий по обыкновению не любил вести с ними разговоры, но и на него изредка находит настроение, если, например, беседу может здорово поддержать человек именно такого труда или же сам труженик, хоть и сидя спиной, вызывает неподдельный интерес. На этот раз Григорий так бы и поступил, поскольку стало интересно, где была куплена врученная ему вода, и будь у него ясный ум, а не наковальня на голове, он обязательно об этом бы спросил. Водитель, наверное, бы ответил ему: "Там, где покупается любая другая бутылка воды и любой другой товар – в любом магазине". Чтобы поддержать разговор, а не тупо оборвать его молчанием, может даже неловким, он наверняка бы спросил: "А что, шеф, у этой воды какой-то особенный вкус? " Тогда бы Григорий рассказал ему о свежем горном воздухе, о снеге с тёмными елями. Водитель в свою очередь тут же бы подумал, что везёт пассажира, который обкурился травки или чего-нибудь ещё, что любят употребить всякие засранцы по типу тех, что закидываются посреди рабочего дня. И вода теперь ему кажется невероятно изысканным напитком, а сам он, наверное, воображает себя в карете". "Странная получается беседа" – подумал Григорий, после чего наконец проглотил таблетку сопроводив её не одной парой "вдохов".
Все же настоящий воздух, пусть и не такой чистый как в горах, был заключён не в пластиковой бутылке. Он был за окном машины. До конца поездки оставалось ещё 12 минут, и Григорий решил опустить стекло своей двери, чтобы в салон ворвался весенний, прохладный и в тоже время тёплый, но самое главное свежий воздух. Тот, что стоял внутри, Григорий хотел расшевелить, и водитель не возражал. Казалось, он был доволен всем, что делает его пассажир. Маршрут пролегал через Победу – центральную улицу города. Широкие полосы автомобильных дорог уже успели избавиться от снега, чего не скажешь про не менее широкие улицы. Тот прятался вдоль тротуаров, прибивался к бортовым камням, лежал вокруг лунок аккуратных высаженных деревьев. Где-то снежная куча лежала и просто так, и была побольше других. Наверное, зимой, когда обильно выпадал снег, техника для уборки именно здесь его особенно трамбовала, но весна уже начала вступать в свои права, потому никакие сугробы не останутся на своих местах, что наметила для них уже отслужившая зима. Григорий с любовью смотрел на этот ежегодный акт природы, когда одно время года, усердно изменяет порядки предыдущего, чтобы потом передать свою живописную работу следующему. Следующим было лето, которое в свою очередь сменится осенью, а потом снова зима, и так по кругу. Из года в год.
Что было общего у дорог и тротуаров – это лужи. По одной из них промчалось такси Григория и множество капель грязной воды, сверкая в лучах желтого солнца, вдруг отбросились в сторону, сопроводив своё падение в соседнюю лужу неуклюжей симфонией. Маленький брызг даже сумел приземлиться на лоб Григория, от чего он улыбнулся, решив, что природа так с ним играет. Играла природа и с пешеходами, которые, бывало, вдруг внезапно начинали вытанцовывать на ходу, резко вскидывая руки кверху в попытках удержать равновесие. У большинства это получалось, но у тех, которые видимо особенно были симпатичны природе, ничего не выходило, и они, отплясав несколько грубых движений, непременно приземлялись своим задом, или же боком, кто как изворачивался, прямо на мокрый лёд. И хорошо, если под ногами окажется он, ведь кому-то может повезти и вовсе на грязную лужу, а для особых счастливчиков такое падение может оказаться смертельным. И все-таки люди теперь чаще устремлялись на улицы. Они выходили в объятия набиравшего силы солнца, пению птиц под капающие звуки таявшего на крышах снега, воздуха, что насыщался теплотой виновницы этого природного торжества, они шли навстречу весне.
Григорий поймал себя на мысли, что хочет того же. Перешагивая лужи, он хочет отогреться после зимы на солнце. Сегодня среда. Он решает отправиться на прогулку, как только придут выходные. Григорий непременно пригласил бы и свою жену, но сейчас она в Москве, поэтому греться под солнцем ему выпадает на едине с собой. Восстанавливать силы и отвлекаться от переживаний для сбережения нервных клеток Григорий считает важной процедурой. Эту важность с годами ему навязала жизнь, и теперь она действительно имеет место быть, когда у него посреди рабочего дня вдруг начинает разрушаться голова.