1812 год - трагедия Беларуси
Шрифт:
С 19 (30) августа наступление французов было продолжено. Но теперь война шла на территории русских губерний, поэтому я не буду рассматривать ее перипетии.
Вместо этого упомяну один малоизвестный эпизод. Представители украинской (казачьей) шляхты заявили в 1812 году о том, что готовы сформировать и вооружить за свой счет 15 конных полков — якобы в помощь российским войскам. Уполномоченный казацкой старшины, некий В. Закревский (иногда его называют генералом, хотя генералом он не был) тайно приехал в Варшаву — уговаривать Наполеона идти в Украину, где все казачество восстанет против России. Французский посол в Стамбуле (Константинополе) настойчиво
Но руководство Герцогства Варшавского, узнав об этом, стало очернять украинцев и убеждало Наполеона не идти в Украину, кроме того, по неофициальным каналам сообщило о миссии Закревского в Санкт-Петербург. Российские власти немедленно запретили формирование упомянутых полков, а Закревского, выданного поляками, сослали в Сибирь.
В результате Наполеон, проиграв войну на Востоке, потерял не только корону, но и всю завоеванную Европу. Россия же, выиграв войну, поставила поляков буквой «зю», то есть в такое положение, в каком желала их видеть. Что ж, они это вполне заслужили своим упрямым стремлением до бесконечности препятствовать беларусам и украинцам в создании своих собственных государств.
Глава 6. НОВОЕ ВКЛ — ПРАВИТЕЛЬСТВО И АРМИЯ
Бегство российской администрации
По мере приближения французских войск российские чиновники покидали губернские и уездные города в каретах и экипажах, сопровождая повозки, нагруженные документами, казенными деньгами и имуществом.
Уже 13 (25) июня виленский гражданский губернатор приказал вывозить в Псков из государственных учреждений Вильни архивы и официальные документы:
«…секретныя переписки, все казенныя деньги и другия вещи, казне принадлежащия, а равно и часть архива из правительственных мест, кои хотя малое могут дать понятие о земле, как то: разнаго рода планы и географическия карты, люстрации о числе дымов и ревизския сказки… инвентари казенных… имений и другия подобныя бумаги».
16 (28) июня эвакуировалась администрация Гродненской губернии. Гражданский губернатор Василий Ланской выехал в Новогрудок вместе с чиновниками. Перед отъездом губернатор издал приказ для земских исправников:
«Ежели к подведомственному Вам уезду сближатся неприятельские силы, тотчас, не теряя времени, со всеми чиновниками удалиться в Новогрудок, или смотря по тогдашним обстоятельствам и далее к Минску, забрав с собою известные Вам дела, казначея с наличною денежною суммою, приходными и расходными книгами, гербовою всех родов бумагою, счетчиками и канцелярскими служителями».
В Минске губернское начальство не ожидало скорого появления французских войск. Только 24 июня (6 июля), за два дня до вступления в город подразделений противника, гражданский губернатор Павел Добринский занялся эвакуацией наиболее ценного государственного имущества и разрешил чиновникам отъезд.
Уезжали они семьями, с личным и казенным имуществом, через Борисов в направлении Смоленска. В письме от 27 июня он сообщал в Петербург:
«…Напоследок по выступлении из Минска помянутых двух пехотных полков в ночь на 25 число примечено в городе (имеющем несколько десятков военнослужащих из внутренней стражи) необыкновенное между жителями волнение, родившееся наипаче от того, что город остался без близкой защиты; некоторые из жителей видели уже неприятельские команды не в дальнем от Минска расстоянии и слухи о последнем, то есть о неприятельском приближении распространялись более и более. То я, видя сие и близкую опасность от неприятеля, не препятствовал коронным чиновникам следовать в Борисов, а потом, бывши уже один в городе при вышеупомянутой команде из внутренней стражи, выехал и сам, поруча наблюдение за порядком и за остатком, ежели какие будут, магистрату».
Сам П. М. Добринский вместе с сотрудниками губернского управления уехал в Речицу, где оставался до конца 1812 года.
От французов бежали только русские чиновники и частично — православные жители городов. Полонизированные шляхтичи, мещане и крестьяне оставались на месте. Шляхта приветствовала французов как освободителей от господства русских; евреи не могли уехать из-за установленной для них «черты оседлости»; а крестьяне были рабами, навечно прикрепленными к своим клочкам земли. Остававшиеся на местах чиновники католического, униатского и лютеранского вероисповедания саботировали приказы бежавшей российской администрации. Например, в Минске они не выполнили правительственное распоряжение о сожжении магазинов (складов) и они достались французам в целости и сохранности. В Пинске местные чиновники не эвакуировали значительную часть казенного имущества.
В Могилёве приближение французов стало полной неожиданностью для гражданского губернатора графа Д. А. Толстого. Он думал, что до этой губернии французы просто не дойдут, так как она расположена далеко от границы. Вдобавок командующий 2-й армией князь П. И. Багратион своими сообщениями об успехах вверенных ему войск укреплял оптимизм губернатора. Например, в письме от 2 (14) июля — за пять дней до занятия Могилёва французами — командующий писал:
«…могу Вас уверить, что стремительное его (противника. — Авт.) вторжение в пределы наши может быть для него более гибельно, чем полезно… Я прошу в особенности Вашего сиятельства ободрить жителей…Я поспешу… скорее достигнуть тех пунктов, отколь можно было бы отразить стремление неприятеля и удостоверить Вас и всех жителей в безопасности».
На следующий день Багратион сообщил Толстому, что отправляет корпус генерала Н. Н. Раевского для прикрытия города. И вдруг 8 (20) июля передовые части маршала Л. Даву начали входить в Могилёв! Едва ли не половина горожан в панике бросилась наутек по дорогам на Быхов, Чаусы и Горки. Но французское командование немедленно выслало кавалерийские разъезды, которые вернули многих беглецов, в том числе архиепископа Варлаама. Губернатору удалось пешком уйти через болото к деревне Дашковка, где стояли русские войска. Однако почти все губернские и городские чиновники, а также православные священники и монахи не смогли покинуть город. Оказавшись в трудном положении, многие из них дали присягу на верность Наполеону, за что жестоко поплатились после возвращения прежней власти (дело о «Могилёвской измене»).
Встреча французов как освободителей
Ополяченные беларуские шляхтичи, мечтавшие о восстановлении Речи Посполитой (и Великого Княжества Литовского как его неотъемлемой части), верили, что это главный вопрос, ради которого Наполеон начал войну с Россией. Поэтому они, а также многие горожане с энтузиазмом приветствовали Великую армию, видя в ней освободительницу от российских захватчиков.
Местные патриоты были убеждены, что, поддерживая французскую армию, они служат своей Отчизне. Стремясь оказать содействие освободителям, шляхтичи и мещане включались в работу созданных по инициативе французского командования новых органов власти: губернских и поветовых комиссий, городских магистратов — государственных структур нового ВКЛ.