1812 год в жизни А. С. Пушкина
Шрифт:
Офицер лейб-гвардии Гусарского полка Я. И. Сабуров говорил, что влияние Чаадаева на Пушкина было изумительно! «Он заставлял его мыслить». Беседы поэта с Петром Яковлевичем на политические темы нашли отражение в следующих стихотворениях Александра Сергеевича: «Любви, надежды, тихой славы…», «В стране, где я забыл тревоги прежних лет», «К портрету Чаадаева», «К чему холодные сомненья».
Знакомство их произошло в доме Н. М. Карамзина. Николай Михайлович читал гусару и лицеисту отдельные главы «Истории государства Российского», готовившейся к печати. Бывал Александр и на квартире Чаадаева (Набережная Мойки, 40), где проходили беседы на политические и литературные темы. Позднее, описывая кабинет Онегина, Пушкин вспоминал обстановку, в которой
Лицеист и боевой офицер говорили об истории, философии и нравственности. По воспоминаниям Д. Н. Свербеева, Чаадаев «обзывал Аракчеева злодеем, высших властей военных и гражданских – взяточниками, дворян – подлыми холопами, духовных – невеждами, всё остальное – коснеющим и пресмыкающимся в рабстве».
Пётр Яковлевич знал А. С. Грибоедова, П. И. Пестеля, С. Г. Волконского, С. И. Муравьёва-Апостола; вообще был близок к ранним декабристским организациям. В беседах с молодым поэтом приобщал его к идеям, которые исповедовал и которые тому не были чужды.
Пушкина поражала эрудиция Чаадаева. Он был хорошо знаком с трудами французских просветителей и новой французской литературой, занимался изучением трудов Локка, Канта, Шеллинга и других философов.
Неожиданно оказавшись в кишинёвском захолустье, Пушкин в надежде на скорое возвращение в столицу писал, обращаясь к Петру Яковлевичу:
О скоро ли, мой друг, настанет срок разлуки?Когда соединим слова любви и руки?Когда услышу я сердечный твой привет?..Как обниму тебя! Увижу кабинет,Где ты всегда мудрец, а иногда мечтательИ ветреной толпы бесстрастный наблюдатель.Приду, приду я вновь, мой милый домосед,С тобою вспоминать беседы прежних лет,Младые вечера, пророческие споры,Знакомых мертвецов живые разговоры;Поспорим, перечтём, посудим, побраним,Вольнолюбивые надежды оживим,И счастлив буду я…П. Я. Чаадаев был на пять лет старше Александра Сергеевича. Как и Пушкин, родился в Москве в старинной дворянской семье. Мать его была дочерью историка М. М. Щербатова. Учился Пётр Яковлевич в Московском университете на словесном отделении.
В чине подпрапорщика Чаадаев сражался при Бородино, был награждён орденом Святой Анны IV степени и железным крестом. Участвовал в заграничных походах русской армии. В конце 1817 года был назначен адъютантом командира отдельного гвардейского корпуса генерала И. В. Васильчикова, расположением которого неизменно пользовался.
В дни возмущения рядовых Семёновского полка (1820) Чаадаева направили с известием об этом к царю, который находился в Троппау. По-видимому, из сочувствия к восставшим он не спешил. Александр I узнал неприятную новость от Меттерниха, министра иностранных дел Австрии, чем был недоволен. Весьма щепетильный в вопросах чести Пётр Яковлевич подал в отставку.
Пётр Яковлевич был неординарным человеком: вызывал у окружающих удивление оригинальностью мышления, задумчивым взглядом и одеждой. Одевался изысканно, полагая, что забота о внешности говорит о самоуважении личности. Об этой особенности Петра Яковлевича Пушкин упомянул позднее в первой главе «Евгения Онегина»:
Быть можно дельным человекомИ думать о красе ногтей:К чему бесплодно спорить с веком?Обычай деспот меж людей.Второй Чадаев, мой Евгений…Чаадаев внешне производил весьма благоприятное впечатление: бледное лицо, казалось, было высечено из мрамора, серо-голубые печальные глаза светились добротой, но иронически улыбались тонкие губы. Одевался он очень тщательно – «как денди лондонский».
П. Я. Чаадаев
То, что Пётр Яковлевич красив, отмечали тонкие ценители светских салонов. Е.Н.Орлова говорила, что в её время Чаадаев был «самым заметным и самым блистательным из всех молодых людей Петербурга». К тому же он оказался ещё и оригинальным мыслителем.
В 1823 году Чаадаев выехал за границу. Посетил Англию, Францию, Италию, Швейцарию и Германию. Незаурядный ум и блистательное образование дали ему возможность встретиться с замечательными учёными и мыслителями Гумбольдтом, Кювье, Шеллингом. Пребывание в западной Европе отдалило Петра Яковлевича от деятелей тайных обществ России. События 14 декабря произошли в его отсутствие.
Политическая реакция, наступившая после разгрома движения декабристов, наложила сильный отпечаток на всю жизнь Чаадаева, на его историко-философские взгляды, сделав их глубоко пессимистическими. На многие годы он заключил себя в духовное одиночество. Идеи, разработанные за период духовного томления, Пётр Яковлевич изложил в «Философическом письме», опубликованном в 1836 году в журнале «Телескоп».
В ответ на политическую реакцию самодержавия Чаадаев выступил с суровым обвинением России: её истории и культуры, самого русского народа. По его мнению, русские не дали миру ни одной полезной идеи, ни одной великой мысли. «Мы живём одним настоящим в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мёртвого застоя», – с горечью писал он. В это время (середина 1830-х годов) Чаадаев был склонен скептически оценивать даже события Отечественной войны 1812 года; восстание декабристов считал громадным несчастьем, отбросившим нас на полвека назад.
С горечью и недоумением читал Пушкин «Философическое письмо» того, кто дал когда-то так много для его юношеского ума. Ответ Александра бывшему наставнику был проникнут болью и гордостью за свой народ. «У нас было своё предназначение, – писал он другу молодости. – Это Россия, это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Нашим мученичеством развитие католической Европы было избавлено от всяких помех… Что же касается нашей исторической никчёмности, то я решительно не могу с вами согласиться».