1812. Великий год России(Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года)
Шрифт:
Кумиры советской историографии К. Маркс и Ф. Энгельс, считавшиеся в СССР непогрешимыми, тоже высоко ценили «блестящий гений» Наполеона, относили его к «великим историческим явлениям», называя «великим Наполеоном» и «Наполеоном Великим» [140] . Не закрывая глаза на деспотизм Наполеона, основоположники марксизма подчеркивали, что он действовал «наполовину не так деспотически, как имели обычай поступать те князья и дворяне, которых он пустил по миру», да и «легче переносить деспотизм гения, чем деспотизм идиота» [141] .
140
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 7. С. 44, 82; Т. 9. С. 4; Т. 10. С. 239, 252, 600; T. 11. С. 624, 630; Т. 29. С. 229.
141
Там же. Т. 2. С. 563; Т. 6. С. 163.
Непревзойденный полководец, «первый солдат веков и мира», по словам Дениса Давыдова (13.
142
Сен-Клудский журнал Наполеоновых знаменитых дел… М., 1814. 4. 1. С. 4.
Итак, с приходом к власти Наполеона характер войн в Европе со стороны Франции меняется: из оборонительных, национально-освободительных они превращаются в завоевательные. В.И. Ленин как-то заметил (вполне справедливо), что при Наполеоне «из национальных французских войн получились империалистские, породившие в свою очередь национально-освободительные войны против империализма Наполеона» [143] . Приняв это замечание к методологическому руководству, советские историки изображали все войны против Наполеона справедливыми, а феодальные коалиции 1805–1807 гг. аттестовали как «оборонительные союзы европейских государств», которые, мол, противостояли «экспансии Франции» и стремились чуть ли не к созданию в Европе системы коллективной безопасности, «такой системы государств, которая помешала бы новым завоеваниям Наполеона» [144] . Такие оценки, бывшие в ходу еще у русских придворных историков [145] и повторяемые доселе (12. С. 190–191) [146] , односторонни, а потому не обоснованны.
143
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 5–6.
144
Итоги и задачи изучения внешней политики России. М., 1981. С. 197. О том же: Бескровный Л.Г. Русское военное искусство XIX в. М., 1974. С. 23; Окунь С.Б. История СССР. Лекции. Л., 1974. 4. 1. С. 164; Жилин П.Л. О войне и военной истории. М., 1984. С. 457, 503, 504; Орлик О.В. «Гроза двенадцатого года…». М., 1987. С. 16; 34, С. 9–10.
145
Кайданов И.К. Краткое изложение дипломатии российского двора. СПб., 1833. Ч. 2. С. 150; Шильдер Н.К. Император Александр I: Его жизнь и царствование. СПб., 1905. Т. 2. С. 120–121; Три века. Сб. к 300-летию Дома Романовых. М., 1913. Т. 5. С. 184.
146
История России. С нач. XVIII до кон. XIX в. С. 307; Шишов А.В. Указ. соч. С. 152–153; Орлов Л.Л. Союз Петербурга и Лондона. М., 2005. С. 12.
Разумеется, войны 1805–1807 гг. со стороны наполеоновской Франции носили захватнический, несправедливый характер: Наполеон стремился к европейской гегемонии, намереваясь поставить национальные государства Европы в политическую зависимость от Франции. Эта сторона вопроса о характере войн 1805–1807 гг. ясна и неоспорима, хотя избитый тезис наших историков о стремлении Наполеона к мировому господству утрирован (о господстве над Соединенными Штатами Америки или над Японией и Китаем Наполеон не помышлял) — речь могла идти в 1805–1807 гг. о господстве именно в Европе.
Но ведь всякая война — процесс двусторонний, и если с научных позиций подойти к оценке войн 1805–1807 гг. со стороны антинаполеоновских коалиций, то легко понять, что все эти коалиции вели с Наполеоном отнюдь не освободительную, а вполне «империалистскую» войну в тех же экспансионистских целях, что и Наполеон, плюс их стремление вытравить исходящую из Франции (разными путями, даже на штыках войск Наполеона!) революционную, якобинскую «заразу».
Правда, официальные документы коалиций полны фраз о намерении правительств участвовавших в них стран освободить Францию «от цепей» Наполеона, а другие страны — «от ига» Франции, обеспечить «мир», «безопасность», «свободу» европейских народов и всего «страдающего человечества» (5. Т. 2. С. 146–149, 368, 407, 430; Т. 3. С. 562, 578). Но разве можно принимать всерьез такие фразы в таком источнике? Вся эта гуманная фразеология коалиционных правительств — не более чем фиговый листок. Настоящую реальность ее легко выявить частью по тем же, а частью по другим, тоже вполне доступным сегодня, документам 3-й и 4-й коалиций. В них противники Франции, связанные империалистскими и антиякобинскими интересами, формулировали задачи, которые можно объединить в два стержневых направления: 1) территориальное расширение, захват и грабеж новых земель — как минимум и господство в Европе — как максимум; 2) сохранение уцелевших на континенте феодальных режимов и восстановление свергнутых.
В русско-английской, русско-австрийской и русско-прусских (Потсдамской и Бартенштейнской) декларациях 1804–1807 гг. уже был набросан эскиз той программы раздела Европы, которую в 1815 г. узаконит Венский конгресс (5. Т. 2. С. 182, 370, 372, 374, 617, 621; Т. 3. С. 562–563). Царская Россия в таких декларациях о многих своих притязаниях умалчивала, чтобы не рассориться с партнерами по коалициям, но если не на авансцене дипломатии, то за ее кулисами она настойчиво преследовала свои традиционные цели, которые обозначились еще при Екатерине II: присоединение Польши, захват Константинополя, раздел Германии, завоевание Финляндии.
Не афишируя в 1805–1807 гг. идею присоединения Польши, царизм продолжал вынашивать ее, готовясь реализовать в удобный момент (об этом свидетельствует переписка Александра I с А. Чарторыйским) [147] . С 1809 г. он вновь начал готовить конкретный проект «восстановления Польши», т. е. именно ее присоединения к России (3. Т. 6. С. 57) [148] , а в феврале 1811 г. решил, что настал момент действовать, и уже готов был приступить к реализации этого проекта, когда нашествие Наполеона отвлекло Россию от польских дел (9. Т. 6. С 58, 353–354) [149] .
147
Мемуары князя Адама Чарторыжского и его переписка с Императором Александром I. Т. 2. М., 1913. С. 97–98, 138–139, 147–148, 167, 169–170.
148
Беседы и частная переписка между Императором Александром I и кн. А. Чарторыжским. М., 1912. С. 107, 119–123.
149
Там же. С. 149, 152.
Точно так же до осени 1806 г. петербургский двор считал допустимым «отложить применение решительных мер» к Турции (Александр I — H. Н. Новосильцеву 23 сентября 1804 г.: 9, Т 2. С. 154. Курсив мой. — H. Т.) [150] , пока она оставалась послушной России, но на будущее Александр I уже в 1804 г. предлагал английскому правительству «договориться… каким образом лучше устроить судьбу… различных частей» Турции (Там же. С. 149), т. е. разделить ее. И как только обнаружилось (с осени 1806 г.), что Турция склоняется на сторону Франции, царизм вновь поставил Константинополь в порядок дня (Там же. Т 6. С. 288, 731) [151] .
150
Здесь и далее все даты приводятся по новому стилю.
151
Мемуары князя Адама Чарторыжского… Т. 2. С. 61.
Зато Германию (которая была тогда раздроблена почти на 300 «государств») царизм, как явствует из инструкций Александра I его дипломатам в 1801–1806 гг., последовательно и безотлагательно стремился превратить в объект раздела (между Россией, Пруссией и Австрией с передачей львиной доли России: 3. T. 1. С. 51, 89, 462–466; Т. 2. С. 149, 153) [152] , проводя по отношению к Германии политику не менее агрессивную и еще более реакционную, чем политика Наполеона, поскольку самодержавный Петербург добивался не просто верховенства над мелкими германскими государствами, но и увековечения в них феодальных порядков.
152
РИО. Т. 70. С. 211; Архив кн. Воронцова. Т. 10. М., 1876. С. 270.
Наконец давно запланированную (еще при Екатерине II) аннексию Финляндии царизм не снимал с порядка дня, пока не осуществил ее — после Тильзита, с согласия Наполеона — в итоге русско-шведской войны 1808–1809 гг. В.И. Ленин так оценил исход и характер этой войны: «…Финляндию аннексировали русские цари по сделкам с душителем французской революции, Наполеоном…» [153] .
Эту оценку подтверждают опубликованные еще в конце XIX в. документы [154] , и ее не может опровергнуть широко бытующий тезис: «…присоединение Финляндии… не было результатом сделки с Наполеоном, как утверждают некоторые…» [155] .
153
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 5.
154
Наполеон — Александру I 2 февраля 1808 г. (РИО. Т. 88. С. 456); Александр I — Наполеону 5 апреля 1808 г. (Там же. С. 600).
155
Нарочницкий А.Л. Россия и наполеоновские войны за господство над Европой // Вопр. истории. 1979. № 4. С. 77; см. также: Окунь С.Б. Указ. соч. С. 184, 188; Итоги и задачи изучения внешней политики России. С. 198; Рогинский В.В. Швеция и Россия: Союз 1812 г. М., 1978. С. 47; Кяйвяряйнен И.И. Международные отношения на севере Европы в начале XIX в. и присоединение Финляндии к России. Петрозаводск, 1965. С. 7, 44.