1812. Великий год России(Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года)
Шрифт:
В военных госпиталях 1812 г. самоотверженно трудились студенты-медики — главным образом, естественно, дворяне. Только Касимовский госпиталь под Рязанью обслуживали 40 московских студентов. Среди них был четверокурсник Медико-хирургической академии (ее московского отделения) Михаил Андреевич Достоевский — отец писателя [899] .
Итак, дворяне были разные и вели себя по-разному. Но очень многие из них заслужили оценку С.Г. Волконского, который в октябре 1812 г. на вопрос Царя о том, как проявляет себя дворянство, заявил: «Стыжусь, что принадлежу к нему, — было много слов, а на деле ничего» [900] .
899
См.: Храпков С.А. Русская интеллигенции в Отечественной войне 1812 г. // Историч. журнал. 1943. № 2. С. 75.
900
Волконский С.Г. Записки. С. 193.
Купечество тратило тогда слов меньше, а денег на оборону больше, чем дворянство. Только московские купцы пожертвовали 10 млн руб. (32. Т. 7. С. 635). Но купеческая корысть была не меньше дворянской, ибо купцы поднялись против Наполеона «частью, чтобы избежать разорения, а частью, чтобы обогатиться» (25. Т. 5. С. 116). Жертвуя миллионы, они их вскоре же возвращали, ходко и втридорога сбывая свои товары. Ведь русские патриоты считали тогда долгом чести «покупать только русские товары и только в русских лавках»,
Третье из привилегированных сословий — духовенство — помогало народной войне главным образом «божьим словом», патриотическими молитвами во славу русского оружия и за погибель «антихриста» Наполеона, которого Святейший Синод трижды (в 1806, 1812 и 1815 гг.) предавал анафеме. Не чуждалась церковь и материальных даяний: только в Петербурге к 16 августа 1812 г. она пожертвовала 750 тыс. руб. «на составление ополчения» (14. С. 78–79). Некоторые ее служители участвовали даже в партизанском движении. Но среди духовенства больше, чем в любом другом сословии, оказалось предателей, сознательно — из личной и сословной корысти — переметнувшихся на сторону врага. Святейший Синод констатировал, что «две трети духовенства по могилевской епархии учинили присягу на верность врагу отечества [901] . Архиепископ Витебский и Могилевский Варлаам повелел тогда всей епархии величать «впредь… в благодарственных ко всевышнему молебствиях вместо императора Александра французского императора и италийского короля великого Наполеона» [902] . Могилевская епархия не была исключением. В Смоленске духовные отцы города встречали Наполеона с крестом в знак покорности, в Минске епископ служил торжественную обедню в честь завоевателя, а в Подолии и на Волыни священнослужители раздавали своим прихожанам листки с текстом «Отче наш», где «вместо имени бога было вставлено имя императора французов» [903] . Такое отступничество тысяч пастырей от «веры, царя и отечества» рождало, по отзывам современников, «недоверчивость к законному правительству и к армии российской, заставляло слабых людей думать, что Россия пропала» [904] . Тем самым церковь в Отечественной войне 1812 г. заметно скомпрометировала себя перед Россией. Хвалебные же труды дореволюционных и постсоветских историков о заслугах ее перед отечеством в 1812 г. [905] необъективны.
901
Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г. / Под ред. К.А. Военского Т. 3. СПб., 1912. С. 236.
902
Там же. С. 170.
903
Там же. Т. 1. С. 361; Т. 3. С. XV–XVI; Андреев П.Г. Смоленская губерния в Отечественной войне 1812 г. Смоленск, 1959. С 57–58.
904
Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г. Т. 3. С. 11.
905
См.: Военский К. А. Русское духовенство и Отечественная война 1812 г. М., 1912; Студитский И.М. Русское духовенство в Отечественную войну 1812 г. Кострома, 1912; Никольский А.И. Лица «духовного чина» московской епархии в их служении церкви и отечеству в 1812 г. М., 1912.
На фоне суесловного и корыстного патриотизма привилегированных сословий выделялся своим бескорыстием и действенностью патриотизм народных масс. «Низам» чужды были местнические интриги и распри, подсчеты возможных убытков и прибылей, что так занимало «верхи». Крестьяне (составлявшие тогда почти 8/10 всего населения страны [906] , дворовые, работные люди поднимались против захватчиков, движимые отнюдь не сословными, а исключительно национальными интересами. «Умирая на поле битвы «за белого царя и пресвятую богородицу», как он говорил, — читаем о русском мужике 1812 г. у А.И. Герцена, — он умирал на самом деле за неприкосновенность русской территории» [907] . Патриотизм русских крестьян был тогда тем самоотверженнее, что они жили в своем отечестве под крепостным ярмом. Но для них, в отличие от дворянства или духовенства, Россия и крепостное право не были синонимами. Они шли в бой «на басурмана» не за крепостное право, а за Россию, которую хотели избавить и от внешнего, и от внутреннего ярма. После победы над национальным врагом они надеялись получить социальное освобождение из рук «царя божьей милостью» как «награду за их патриотизм» [908] , но пока, следуя мудрому правилу: «На Бога надейся, а сам не плошай!», продолжали и в 1812 г. наряду с борьбой против «басурмана» борьбу со своими помещиками.
906
По ревизии (переписи мужского населения) 1811 г., дворян в России было 225 тыс., лиц духовного звания — 215 тыс., купцов — 119 тыс., а крестьян — 17 770 тыс. (Арсеньев К.И. Начертание статистики Российского государства. Ч. 1. СПб., 1818. С. 63–64).
907
Герцен А.И. Собр. соч. Т. 6. С. 213.
908
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 699.
Дворянские историки лгали, превознося «единение сословий вокруг престола» в 1812 г. Даже внутри самого дворянства и духовенства не было, как мы видели, должного единения. Что же касается крестьян, то их классовая борьба с феодалами именно в тот год обрела размах, небывалый ни раньше, ни позже за всю первую четверть XIX в.
Собственно, дворяне именно потому плохо вооружали тогда народ для борьбы с нашествием, что боялись, как бы он не обратил оружие против них. Ф.В. Ростопчин осторожничал: «Мы еще не знаем, как повернется русский народ» [909] , а сенаторы пугали Царя: «Крестьяне выжидают только первого знака к бунту» [910] . Оказалось — пугали не зря. Антикрепостнические бунты крестьян охватили в 1812 г. 32 губернии [911] . Если за 1801–1811 гг. произошло 204 таких выступления, т. е. в среднем по 19 в год [912] , то в 1812 г. — 67, причем как минимум в 20 случаях они были подавлены лишь с помощью войск [913] . Такого числа активных выступлений крестьян не было в первой четверти XIX в.; годы наивысшего подъема крестьянского движения той эпохи — 1818 и 1822 — дали соответственно лишь 40 и 46 волнений [914] .
909
Глинка С.Н. Записки. СПб., 1895. С. 255.
910
Брюллова-Шаскольская Н.В. Крестьянские волнения в годы наполеоновских войн. М., 1931. С. 49.
911
Абалихин Б.С. Особенности классовой борьбы в России в 1812 г. // Из истории классовой борьбы в дореволюционной и Советской России. Волгоград, 1967. С. 130.
912
Крестьянское движение в России в 1796–1825 гг. Сб. док. М., 1961. С. 18.
913
Абалихин Б.С. Указ. соч. С. 130.
914
Крестьянское движение в России в 1796–1825 гг. С. 18.
Это объясняется рядом причин [915] . Обычные для крепостной России бедствия трудящихся (крестьян продавали, как скот, а обращались с ними хуже, чем со скотом: секли насмерть, держали в рогатках и на цепи, физически и морально калечили их) [916] усугубила война с ее разорением и ростом налогов более чем в 2 раза. Феодальный гнет становился невыносимым, а ряд обстоятельств, связанных с войной, стимулировал антикрепостническую активность крестьян. Ведь крестьяне массами собирались тогда по стране и организовывались в ополчения, партизанские отряды, дружины самообороны и т. д., вооружались, приобретали военные навыки. Патриотическая, хотя и казенная, пропаганда тоже возбуждала их (неожиданно для властей) против помещиков, ибо «часто употреблявшиеся слова «свобода», «освобождение» и т. п. порождали… иллюзию о ликвидации крепостной зависимости» [917] .
915
Подробно о них см.: Абалихин Б.С. Указ. соч. С. 111–116.
916
См.: Ужасы крепостного права в царствование Александра Благословенного // Русский архив. 1907. № 9. С. 119–135.
917
Абалихин Б.С. Указ. соч. С. 116.
Волновались, восставали против своих господ крестьяне и в губерниях, охваченных войной (Смоленской, Витебской, Могилевской, Минской, Московской), и в отдаленных (Вологодской, Пермской, Тамбовской, Саратовской, Оренбургской). Только в Вышневолоцком уезде Тверской губ. вспыхнуло больше 30 волнений [918] . «Целыми селами» бунтовали крестьяне Волоколамского уезда Московской губ. [919] . Больше 4 тыс. взбунтовавшихся крестьян Ельнинского уезда Смоленской губ. уступили только регулярным войскам (34. С. 167), а яростный бунт крестьян восьми деревень Дорогобужского уезда той же губернии так напугал местные власти, что они в официальных документах наименовали его «революцией» [920] . Самыми крупными по масштабам были волнения 20 тыс. приписных крестьян в 12 волостях Пермской губ. [921] , а самыми упорными — бои крепостных заводчика А.И. Яковлева в Череповецком и Устюженском уездах Новгородской губ., где бунтари не поддались на уговоры архимандрита Паисия, а затем обратили в бегство регулярный кавалерийский полк [922] .
918
Бабкин В.И. Классовая борьба в период Отечественной войны 1812 г. Иваново, 1984. Деп. в ИНИОН 7.08.1984. № 1778. С. 63.
919
Там же. С. 59.
920
Савин Н.И. Волнения крепостных в вотчинах Барышниковых Дорогобужского уезда Смоленской губ. Дорогобуж, 1926. С. 10, 23.
921
Бабкин В.И. Классовая борьба… С. 96–97.
922
Там же. С. 80–84.
Важной особенностью классовой борьбы в России 1812 г. были восстания ополченцев, т. е. вооруженного народа, который, как этого и боялись дворяне, поворачивал оружие против внутреннего врага. Бунтовали осенью 1812 г. московские и саратовские ополченцы [923] , но самым грозным был вооруженный бунт трех полков Пензенского ополчения 21 декабря одновременно в трех городах: Инсаре, Саранске и Чембаре. Больше 7 тыс. ратников, возмущенных крепостническими порядками в ополчении, захватили Инсар, посадили в городскую тюрьму своих офицеров и уже строили для них возле тюрьмы три виселицы [924] . Простой люд Инсара поддержал ратников. «Это не Пугачево: тогда вас не всех перевешали, а нынче уже не вывернетесь!» — заверяли повстанцы «дворян-супостатов» [925] . Против восставших были двинуты регулярные войска с артиллерией. Десятки ополченцев погибли в бою, а прочих ждала расправа, более страшная, чем смерть на поле боя: только в Инсаре 38 из них были засечены кнутами; в Саранске 8 человек после кнутобойства с вырезанием ноздрей отправлены в Нерчинск на каторгу, 28 — биты шпицрутенами и 91 — палками [926] .
923
Ростопчин Ф.В. Письма к Императору Александру Павловичу // Русский архив. 1892. № 8. С. 546; Киреев М.И. Записки // Русская старина. 1890. № 7. С. 49.
924
См.: Годин В.С. Антикрепостническое восстание ратников Пензенского ополчения в декабре 1812 г. // Краеведческие записки. Пенза, 1963. Вып. I.
925
Шишкин И. Бунт ополчения в 1812 г. // Бунт военных поселян в 1831 г. СПб., 1870. С. 245.
926
Годин В.С. Указ. соч. С. 25; Бабкин В.И. Классовая борьба… С. 129.
Вообще расправа с бунтующими крестьянами тогда, по условиям военного времени, была очень жестокой, причем нередко чинили ее боевые генералы, вплоть до самых видных. По приказам П.Х. Витгенштейна каратели расстреливали и вешали «зачинщиков» крестьянских волнений в Псковской, Витебской губ. и в Лифляндии [927] . М.Б. Барклай де Толли 31 июля приказал подавить бунт крестьян с. Рудня в Смоленской губ., а «зачинщиков бунта, яко изменников веры и отечества, повесить» (26. Т. 17. С. 165). М.И. Кутузов здесь, как мы уже это видели, не был исключением [928] .
927
Бабкин В.И. Классовая борьба… С. 42–46.
928
Редакция многотомного сборника документов «М.И. Кутузов» не включила в сборник ни одного документа об его участии в расправе с крестьянами.
В целом, как отмечает Н.И. Сошин, «впервые после крестьянской войны 1773–1775 гг. страх помещиков перед всеобщим крестьянским восстанием стал государственной проблемой» [929] , едва ли меньшей, чем отпор внешнему врагу Показательно, что российские помещики в 1812 г. во многих случаях искали спасения от собственных крестьян у французов. Например, в д. Смолевичи и ряде деревень Борисовского повета Минской губ., на Витебщине и Смоленщине русских крестьян усмиряли, по просьбе их помещиков, французские каратели (2. С. 339; 25. Т. 5. С. 89). Выходило, что в разных местах страны одновременно подавляли крестьянское движение войска Александра I и Наполеона.
929
Сошин Н.И. Советская историческая литература о роли классов и сословий в разгроме наполеоновских войск в России в 1812 г. // Вопросы источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин. Калинин, 1977. С. 137.