1812. Все было не так!
Шрифт:
О том, как войска Наполеона «форсировали» Неман
Кто только не писал о том, что войска Наполеона 12 (24) июня 1812 года форсировали Неман. Вот лишь несколько примеров подобных утверждений: «около 500 тысяч наполеоновских солдат форсировали реку Неман и вторглись в Россию»(Краткий справочник школьника), «около 600 тысяч наполеоновских солдат, включая воинские контингенты из оккупированных Францией стран, форсировали реку Неман с территории Великого герцогства Варшавского и вторглись в Россию»(Большая историческая энциклопедия) и т. д.
Но при этом в любом словаре можно посмотреть значение термина «форсировать» и убедиться в том, что это есть «переход через реку, теснину, обороняемое
Как же все выглядело на самом деле?
На самом деле 11 (23) июня Наполеон прибыл в штаб маршала Даву, находившийся на расстоянии одного лье от Немана и Ковно, и приказал произвести рекогносцировку на берегах реки и во всех окрестностях. Вечером он сам сел на лошадь, чтобы при свете луны подробнее обследовать берег реки и определить точное место переправы.
Император объезжал берег в сопровождении генерала Аксо.
Утром следующего дня ему пришлось накинуть на себя шинель одного из польских солдат, чтобы не привлекать ненужного внимания.
Генерал Арман де Коленкур вспоминает:
«Когда император скакал галопом по полю, из-под ног его лошади выпрыгнул заяц, и она слегка отскочила вбок. Император, который очень плохо ездил верхом, упал наземь, но поднялся с такой быстротой, что был на ногах прежде, чем я подоспел, чтобы его поднять. Он вновь сел на лошадь, не произнеся ни слова. Почва была очень рыхлая, и он лишь слегка ушиб нижнюю часть бедра. Я тогда же подумал, что это – дурное предзнаменование, и я, конечно, был не единственным, так как князь Невшательский[маршал Бертье. – Авт.] тотчас же коснулся моей руки и сказал:
– Мы сделали бы гораздо лучше, если бы не переходили через Неман. Это падение – дурное предзнаменование.
Император, который в первые моменты хранил глубокое молчание и, очевидно, предавался не более веселым мыслям, чем мы, начал затем нарочно шутить по поводу своего падения с князем Невшательским и со мною, но, вопреки его стараниям, можно было заметить его дурное настроение и мрачные мысли. При других обстоятельствах он жаловался бы на лошадь, сделавшую глупый скачок, и на обер-шталмейстера. Но на сей раз он старался выказать хорошее настроение и делал все, что мог, чтобы рассеять те мысли, которые – он чувствовал – могли прийти в голову каждому из нас, так как, вопреки самим себе, люди бывают суеверными при таких решающих обстоятельствах и накануне таких великих событий. Каждый думал об этом падении, и на лицах некоторых чинов штаба можно было прочесть, что римляне, верившие в предзнаменования, не перешли бы через Неман».
Многие потом отмечали, что Наполеон, который всегда был таким оживленным в моменты, когда его войска осуществляли какие-либо крупные операции, был в течение всего дня 11 (23) июня 1812 года очень озабоченным.
Никто точно не знал о том, что делается на другом берегу реки. Иногда там замечали казачьи патрули, но не более того. О позициях русской армии не было никаких сведений.
Примерно в девять часов вечера дивизия генерала Морана спокойно перешла через Неман. За нею последовали другие, так как понтонные парки заранее были стянуты к реке. Операция была выполнена за несколько часов. Генерал Коленкур отмечает, что это произошло «без всяких помех со стороны казаков, которые в небольшом числе находились на другом берегу и стали отвечать на ружейные выстрелы, направленные против них, лишь тогда, когда наши части вступили в первую деревню по ту сторону Немана, находившуюся в некотором расстоянии от реки».
Сам Наполеон переправился через реку утром 12 (24) июня. На следующий день он уже был в Вильно. Лишь в районе этого города французский авангард имел довольно оживленную стычку с русскими. При этом капитан Октав-Анри-Габриель де Сегюр попал в плен.
Переправа через
Его старший брат, генерал Филипп-Поль де Сегюр, дополняет этот рассказ следующими деталями. Прежде всего Наполеон, произведя смотр войскам, приказал, чтобы 12 (24) июня через Неман было перекинуто несколько понтонных мостов. Во-вторых, первыми перебрались через Неман в лодке несколько саперов. По словам Сегюра, «изумленные, они пристали к русскому берегу и высадились на него без всяких препятствий».Все было тихо и спокойно. Однако очень скоро к ним подъехал казачий офицер, командовавший патрулем. Он был один и, по-видимому, не знал, что перед ним находится вся Великая армия Наполеона. Он спросил у саперов в синей форме, кто они такие.
– Французы! – последовал ответ.
– Что вам нужно? – осведомился русский офицер. – И зачем вы пришли в Россию?
Один из саперов резко ответил:
– Воевать с вами! Взять Вильно! Освободить Польшу!
Казачий офицер удалился, а французы зачем-то произвели в него несколько выстрелов…
То были первые французские выстрелы, прозвучавшие в России.
Историк А.К. Дживелегов пишет:
«Три роты пехоты немедленно переправились вслед за саперами, четвертая заняла остров, на возвышенностях левого берега развернулось несколько батарей. Из леса, из-за холмов показались войска. Без шуму подходили они к берегу, без шуму занимали места, дожидаясь очереди. Была торжественная, жуткая тишина. Солдаты словно чувствовали, что они идут на Голгофу. Наполеон почти не покидал своей палатки. В каком-то странном бессилии провел он весь этот день и был вне себя, когда до слуха его донесся звук первых выстрелов.
В 11 часов вечера три моста были готовы, и едва стал светлеть восток, как потянулись живой нескончаемой лентой, неудержимым потоком, стряхнув оцепенение, железные легионы Великой армии, покрытые славой стольких битв, лаврами стольких побед: уланы с пестрыми значками, драгуны с конскими хвостами, гусары, кирасиры, карабинеры, гренадеры, вольтижеры, велиты, фланкеры, стрелки, артиллерия, обозы…
Император переправился один из первых. Ступив на неприятельский берег, он долго стоял у мостов, ободряя солдат и слушая восторженные «Vive l’Empereur!». Потом, наэлектризованный, пришпорив коня, поскакал в лес во весь опор и долго мчался вперед, совершенно один, в каком-то опьянении. Наконец опомнился, медленно вернулся к мостам и, присоединившись к одному из гвардейских отрядов, направился в Ковно».
Переправа наполеоновской армии через Неман
Генерал Сегюр описывает переправу следующим образом:
«В трехстах шагах от реки, на самом возвышенном месте, виднелась палатка императора. Вокруг нее все холмы, все склоны и долины были покрыты людьми и лошадьми. Как только солнце осветило все эти подвижные массы и сверкающее оружие, немедленно был дан сигнал к выступлению. Тотчас же эта масса пришла в движение и, разделившись на три колонны, направилась к трем мостам. Видно было, как эти колонны извивались, спускаясь по небольшой равнине, которая отделяла их от Немана, и, приближаясь к реке, вытягивалась и сокращалась, чтобы перейти через мосты и достигнуть наконец чужой земли, которую они собирались опустошить и вскоре сами должны были усеять своими останками!
Горячность, охватившая их, была так велика, что две дивизии авангарда, оспаривая друг у друга честь первыми вступить на чужой берег, начали драку, и только с трудом удалось успокоить их <…>
Император быстро проехал через равнину и углубился в лес, окаймлявший реку. Он мчался со всей быстротой, на какую только была способна его лошадь, и, казалось, в своей горячности хотел один настигнуть врага. Наполеон проехал больше мили в этом направлении, но не встретил никого. В конце концов ему пришлось все-таки вернуться к мостам <…>