1876
Шрифт:
— А чем занимался князь? — полюбопытствовала «Экспресс».
Эмма перешла ка английский и явно собиралась надерзить, но я успел жестом остановить ее. Джон смотрел на нас завороженно: спектакль становился забавным.
— У князя были широкие интересы. Его отец, вы это, конечно, знаете, был маршалом Франции, он служил при Наполеоне I. Титул ему пожаловали в Италии. После Ватерлоо, когда Наполеон потерпел поражение… — Слишком много подробностей сразу. Репортеры нетерпеливо дали понять, что они знают о битве при Ватерлоо.
— У вас есть дети, княгиня?
— Двое, — ответил я быстро. — В Париже. С бабушкой. Вдовствующей
— Собираетесь ли вы писать о том, как изменился Нью-Йорк с того времени, когда вы здесь жили? — Этот вопрос задал милый худощавый человек из «Геральд», который знает меня как «ценного автора».
— Конечно. Я мечтаю поездить по Штатам. На восток и на запад, на юг и на север. Я хочу побывать на филадельфийской выставке, посвященной Столетию, и написать о ней…
— Для «Геральд»? — снова этот милейший молодой человек.
— Разумеется. — Я отвечаю ему любезностью, но не искренностью, потому что собираюсь писать туда, где больше платят.
— Вы не родственник миссис Астор?
Это был на удивление странный вопрос.
— Конечно, нет! — Боюсь, что я ответил на него с излишней горячностью.
Загадка быстро разрешилась: оказывается, девичья фамилия миссис Астор та же, что у моей матери, — Скермерхорн, а я об этом ничего не знал, хотя еще в Париже очарованные и зачарованные странники рассказывали нам о пышности ее приемов, об изумительном великолепии светского общества, которым она верховодит, затмив свою невестку, супругу Джона Джекоба Астора-третьего, которая стоит выше ее хотя бы по праву первородства, поскольку Дж. Дж. Астор-третий старший сын, а следовательно, и глава семьи.
Однажды, полстолетия тому назад, я видел первого Дж. Дж. Астора, когда он едва полз по Бродвею в шубе на горностаевой подкладке, сопровождаемый моим старым другом и своим секретарем поэтом Фицгрин Халлеком. Никого из них уже нет в живых.
Вопросы о моих книгах, немногочисленные. Судя по прессе, я известный в Америке писатель, но эта неопрятная братия не очень уверена в том, чем именноя известен. С другой стороны, они все знают мою журналистику, не только то, что я писал для «Геральд» Джейми Беннета, но и для «Ивнинг пост», где началась моя литературная карьера. Я — неувядаемый авторитет нью-йоркской прессы по европейским делам.
Политика. Когда имеешь дело с американцами, она всегда вылезает наружу.
Что я думаю о недавнем аресте и тюремном заключении «босса» Твида, укравшего у города Нью-Йорка миллионы долларов во время строительства нового роскошного здания городского суда? Я благочестиво осудил коррупцию.
Что я думаю о генерале Гранте, чей второй срок на посту президента заканчивается через год?
Я отвечал осторожно.
Несколько уолл-стритовских бандитов, и среди них Джей Гулд и Джим Фиск — как хорошо я запомнил их имена! — в попытке скупить золото вызвали тысячи банкротств. Был ли в этом замешан сам генерал Грант — спорный вопрос. Известно, конечно, что он принимал щедрые подарки от людей типа Гулда и Фиска. Если Грант и не преступник, то уж болван наверняка. Но республиканская партия его выгораживает, превозносит и страшится его ухода даже теперь, после двух сроков в Белом доме.
— Полагаете ли вы, что генерал Грант выставит свою кандидатуру на третий срок? — спросила «Таймс», газета, особо преданная администрации Гранта.
— Мне трудно сказать, я никогда не встречался с генералом. Но… — Тут я намеренно приступил к созиданию если не богатства, то по крайней мере местечка для себя, где я смогу прожить оставшиеся мне несколько лет без страха перед нуждой. — Но,— повторил я, — вы, наверное, знаете, что я демократ старой закваски, сторонник Джексона и Ван Бюрена… — Это пробудило некоторый интерес. Я ощутил явную холодность со стороны репортеров, представляющих прессу республиканцев (пожалуй, их большинство), и нескрываемую симпатию остальных.
— Вы сторонник выдвижения кандидатуры губернатора Тилдена от демократической партии?
Сторонник! Все мои надежды покоятся на том, что этот хрупкий человечек в будущем году станет президентом.
— Разумеется. Хотя au courant… [10] — Конечно, это ошибка — говорить с ними по-французски, но сказанного не воротишь.
Странно. Во Франции я думаю только по-французски. А сейчас, сидя в этом гостиничном номере, — на каком языке я думаю? По-английски? Нет, `a m'elange [11] .
10
На данный момент (фр.).
11
На смеси [языков] (фр.).
— Едва ли мне известно о нью-йоркских делах столько, сколько вам, джентльмены, но я знаю, что, разоблачив шайку Твида, Тилден завоевал симпатии честных людей штата Нью-Йорк и они в прошлом году выбрали его губернатором. Он положил конец обиранию бедных богатыми…
— В ваших словах ощущается коммунистический привкус, сэр. — Это, конечно, «Таймс».
— Так, значит, честность и коммунизм одно и то же? — Этим я заслужил аплодисменты. Удивительно, до чего забеспокоились мокрые пальто при одном только упоминании коммунизма. Очевидно, парижское восстание сильно напугало нью-йоркских бюргеров; конечно, напугало оно и нас, парижан, когда после ухода немцев городом завладели коммунары; однако еще страшнее оказалась месть бюргеров, которые истребили многие тысячи коммунаров. На моих глазах на улице Мон-Руж убили пятилетнего ребенка. Впрочем, мировая революция, начавшаяся в 1848 году, еще не кончилась.