Шрифт:
Пролог
В который раз за последний час всматриваюсь в мелькающие деревья и ловлю себя на мысли, что мне становится не по себе. Погода, откровенно говоря, – дрянь, то капает дождь, то просто моросит. И вроде бы на часах только шесть вечера, но учитывая малопривлекательную погоду, кажется, что снаружи уже глубокий вечер. А если вспоминать с какой целью мы сорвались в такую погоду, становится реально страшно. Отвлекать своими стенаниями находящуюся за рулем подругу, особого желания нет, особенно учитывая тот факт, что водит она так себе, а если быть точной – плохо. Правда, предчувствие чего-то нехорошего здорово нервирует, от чего я начинаю гипнотизировать взглядом Юлю.
– Чего тебе надо, женщина? – первой прерывает затяжное молчание сама Юлька, устремляя свой взгляд на меня, при это машина весьма ощутимо виляет вправо. Куда голову водитель повернул, туда и машину. Ну да, как же еще.
– Во-первых, чтобы ты смотрела на дорогу. У меня нет цели сегодня умирать.
– Рада, что ты наконец-то передумала отправляться в мир иной. Не прошло и года. Аминь.
– Прекрати. Тебе не кажется, что мы проезжаем лес уже как минимум час? – быстро перевожу разговор на волнующую меня тему.
– Начнем с того, что ровно сорок восемь минут? И что с того?
– Чем тебя не устраивает лес, который мы проезжаем прямо сейчас? Давай похороним Генку где-нибудь здесь, пока окончательно не стемнело, а?
– Еще чего. Я своего Гену хоронить где попало не буду. Десять лет вместе бок о бок. Первый и единственный мужчина в моей постели. Он, как никто другой заслуживает хорошего и уединенного места, которое я ему, между прочим, выбрала заранее. Не ной, Саша, осталось немного. Надо провести Геннадия в последний путь по-человечески. Я, конечно, могла бы его сжечь, но знаешь, не по-христиански это. Да и на могилу буду ходить, мне так будет спокойнее.
– Да… твой единственный мужчина был бы наверняка рад, узнав, что ты похоронишь его в лесу, - не могу не поддеть ее в ответ, на столь яркую речь о «единственном мужчине».
– Ну и как мы будет копать могилу, если сейчас еще больше стемнеет?
– Обыкновенно. Я взяла фонарь и хорошую лопату. Еще примерно минут пять, и мы будем на месте.
Надо отдать должное Юле, с точностью у нее все в порядке. Ровно через пять минут мы действительно остановились, правда был существенный нюанс – это жилая зона, судя по виднеющимся неподалеку домам. И это не заброшенные полуразваленные домики. Со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что тут живет… не побоюсь этого мерзкого слова – элита. Усмехаюсь в голос, понимая для чего эта глупая девчонка сюда приехала.
– Чего смеешься?
– Мы не будем хоронить здесь Гену, - уверенно произношу я.
– С чего это? Посмотри какой лес красивый.
– И рядом элитные дома с охраной. Ты что надеешься, что миллионер выйдет за тобой в лес, влюбится и женится?
– Нет. Не так. Сегодня мы похороним Генашика. А когда будет хорошая погода, я приеду навестить сюда моего мальчика. Выйду такая вся красивая и грустная из леса, может быть даже в черном маленьком платье. И тут выедет мой суженый-ряженый на элитном авто, увидит грустную деву, ну и все завертится, закрутится и бла бла бла. А вот максимум через полгода, я уже буду замужем за богатым мужиком. Не получится с первого раза встретить грустной деве из леса мужика, получится с пятого. Не с пятого, так с двадцатого. Я не ты, Саша, своего счастья я не упущу. Я слишком долго искала это место и чувствую – тут моя богатая судьба.
– Сколько раз тебе еще нужно сказать, что счастье не в деньгах?
– Ага, а в их количестве. Все, поднимаем задницы и живо хоронить Гену, пока мой мальчик не начал источать зловонный аромат.
Нехотя выхожу из машины, и не говоря ни слова, принимаюсь помогать доставать Гену. Надо сказать, подготовилась Юля знатно, я даже представить не могла, что Геннадий окажется не в коробке, а в самом настоящем гробу.
– Красивый гроб.
– А главное прочный, - соглашается Юлька, хватаясь за один край.
– Давай берись за другой конец. Дойдем до выбранного мной места, а я потом сбегаю за лопатой.
– Жаль, что Гена такой тяжелый, - констатирую я, приподнимая гроб.
– Жаль, если бы Гена был тявкающим чиахуяхуя, а мой лабрадор самый лучший и с весом у него все было нормально.
– Во-первых, чихуахуа, во-вторых, его правда тяжело нести. Долго нам идти?
– Недолго.
«Недолго» по ощущениям оказалось вечностью. Правда, когда мы остановились в нужном месте, я в который раз отдала должное Юле. Она действительно выбирала место захоронения заранее – на дереве стоит метка.
– Красиво тут, да?
– Да, только уже почти темно и дождь моросит. Давай за лопатой.
– Я быстро, - крикнула подруга на бегу, оставив меня наедине с умершим Генкой.
Прислонилась к дереву, и снова на душе становится паршиво. Юлька собаку хоронит как человека, а я даже не знаю жива ли моя. Может бегает где-нибудь на улице, да по помойкам ищет еду. И ведь не найдет, не приучена. А может ее и вовсе уже давно нет в живых. Вовремя смахиваю непрошенные слезы, аккурат перед Юлиным:
– Я все! Копай, - подает мне лопату, переводя дыхание.
– Почему я?
– Потому что у меня маникюр, - как ни в чем не бывало бросает Юля.
– Я тебя удивлю, но у меня тоже, более того, у меня ногти длинные. Так что дуй копать, потом тебя сменю.
– Нет, Сашка, ты себе сделаешь ногти в любой момент, как никак маникюршица, а я нет.
– Копаем по очереди или я ухожу, - уверенно произношу я, буравя взглядом Юлю.
– Ладно, я первая, - выхватывает у меня из рук лопату и принимается рыть яму.
Выходит у нее это, мягко говоря, с трудом. А еще дождь как назло пошел сильнее, и Юля однозначно не собирается прикладывать усилия. Накидываю капюшон толстовки и подхожу к ней.
– Дай сюда, - забираю лопату и принимаюсь усиленно копать.
Через минут пятнадцать, конкретно устав, я все же вырыла приличную яму. Правда под размер гроба она все равно не подошла, пришлось продолжать.
– Сашка, да ты прирожденная могильница.
– В таком случае могильщица. Слушай, может хватит ему глубины, я сама уже из этой ямы не выберусь.