188 дней и ночей
Шрифт:
А теперь я отвечу на Ваш вопрос: «Какой раз был для Вас главнее, первый или последний?» Отвечаю спонтанно, без долгих раздумий: «Тот, которого еще не было». Многозначно? Это один из вариантов ответа на коварные вопросы.
Франкфурт-на-Майне, суббота, ночь
Пани Малгожата, от Судьбы, видимо, не уйдешь…
Позволю себе еще раз обратиться к этой теме. Есть у меня для этого важная причина. Я все еще нахожусь под впечатлением трогательного репортажа, который пустили по немецкому телевидению и который абсолютно случайно мне удалось посмотреть сегодня вечером. Я смотрю телевизор урывками. Практически исключительно когда у меня набирается куча выстиранных вещей для глажки, которую на потом отложить невозможно. Утюг и телевизор для меня как сиамские близнецы, сросшиеся пластиком удлинителя. В последнее время «братец-телевизор» редко кажется мне более интеллектуальным, чем «братец-утюг».
В Германии только один такой детский сад. Он возник благодаря деятельности вдохновенных, впечатлительных и решительных людей, решивших «бороться до конца». И победивших. В этом единственном в своем роде саду каждый день надежда перемешивается со слезами. Двадцать два ребенка в возрасте от двух до шести лет играют друг с другом. Половина из них здоровые, остальные — с самого рождения заражены ВИЧ. У преобладающей части здоровых детей родители являются носителями ВИЧ.
Где начинается Судьба? Просматривая этот репортаж, я вдруг понял, что вовсе не с нашим рождением. И даже не с нашим зачатием. Она начинается гораздо, гораздо раньше. И хуже всего то, что мы никак не можем на это повлиять. Она начинается уже в биографии и в Судьбе тех, кто призвал нас — то ли случайно, то ли осознанно — к жизни. Несправедливо.
Тиму пять лет, и у него нет ВИЧ. Его матери осталось жить месяц, максимум полтора. Директор детского сада договорилась с Тимом, что, когда мама «уйдет», Тим переедет к ней. Своего отца Тим никогда не видел. Даже на фото. Мать встретилась с отцом Тима только раз в жизни. Она даже не помнит его имени. Она тогда была «под кайфом». За порцию героина она заплатила тем, чем могла тогда заплатить. А ничего другого у нее и не было. Десять минут грязного «интима» в провонявшем мочой вокзальном туалете. Через девять месяцев родился Тим. Антье четыре года. Она инфицирована. Она прекрасно знает, что может пользоваться только своей зубной щеткой и только своей ложечкой для йогурта. Патрик тоже инфицирован. Сегодня у него день рождения — пять лет. Стол украшен цветами, другие дети принесли ему подарки, на торте горят пять свечек. Дети хлопают в ладоши, когда Патрику удается задуть все пять разом. Потом они подходят к нему, обнимают и поздравляют. Мартин, воспитатель (один из «боровшихся до конца», здоровый), на вопрос о страхе заразиться спокойно отвечает: «Абсолютно необоснован. Наша дочь тоже посещает этот детский сад. Надо лишь быть внимательным, когда дети во время игры могут пораниться». В этот момент Патрик радостно подбегает к воспитателю. Прижимается к нему и забирается на колени. Очень маловероятно, что Патрику удастся задуть свои свечки через год. Но год — это вечность. Жизнь этих детей — это «здесь и сейчас». «Здесь» существует с недавнего времени. «Сейчас» для большинства из них кончится еще до того, как они пойдут в школу. Когда умирает кто-нибудь из детей, воспитательницы и воспитатели в ЭТОМ детском саду говорят, что ребенок уехал. Детишки, что помладше, верят в это. Детский сад «Надежда». Надежда с большой буквы «Н». Противостоящая каждый день Судьбе. Детский сад для детей с «очень коротким временем полураспада», как назвала его директор, воспитатель, повар и нянечка в одном лице. «У этих детей очень мало времени…» — сказала она на камеру.
Репортаж кончился титрами с благодарностью фирме, которая финансирует этот сад с самого начала, без фанфар и упоминания в СМИ. Эта фирма называется «Майкрософт». Это тоже меня растрогало, я как-то по-другому, может, с большей нежностью коснулся клавиатуры своего компьютера, садясь перед ним, чтобы написать Вам это письмо. Традиционно, как информатик, я нахожусь на «антимайкрософтовской» волне и упрямо «не перевариваю» его. За то, что он такой большой, такой всемогущий, такой алчный и такой вездесущий. Я хорошо помню минуты отчаяния и даже приступы агрессии, когда мой компьютер зависал как раз когда я заканчивал писать двадцатую страницу важной документации или тысячную строку моей программы. А когда оказывалось, что единственное, что может вывести его из ступора, это вытаскивание штепселя из розетки и что, когда я сделаю это, я потеряю все, что написал, во мне ничего не оставалось, кроме кипучей ненависти и жажды кровавой мести. А поскольку трудно ненавидеть всю фирму, я сосредоточивался главным образом на ненависти к Биллу Гейтсу. Это довольно типично. Редко ненавидят системы, но охотно тех, кто эти системы создавал. Я осыпал Билла Гейтса проклятиями на всех известных мне языках, но главным образом по-английски. Слово «fuck» было самым безобидным из тех, которые он мог бы услышать, если бы находился поблизости.
Порой мне кажется, что Гейтса ненавидят все, кроме его родителей, его жены, его детей и акционеров фирмы «Майкрософт». За все. За его богатство, за его успешность и за то, что в глубине души их поражает мысль: в наши дни мир без его Windows был бы на самом деле как мир без окон. А тем временем Гейтс поступает очень последовательно, в соответствии с планом, который сам себе начертал и никогда не скрывал от мира. Как-то раз на вопрос, как надо жить, чтобы достичь такого успеха, он ответил: «Сделать так, чтобы люди нуждались в тебе. Они должны нуждаться в том, что у тебя есть. Потом им некуда будет пойти». Гейтсу это удалось. И сделал он это очень элегантно. Он последовательно шел своей дорогой, постепенно, но систематически ставя мир в зависимость от своего программного продукта. Когда-то он сказал знаменательные слова: «Мы готовы сказать людям все, что угодно, лишь бы они поверили, что наш путь — это их путь».
Для одних Гейтс современный киборг, для других — проходимец с моложавым лицом, у которого столько долларов, что он мог бы заполнить ими весь бассейн перед своим напичканным электроникой, словно космический корабль, дворцом, таким большим, что получил в ведомстве связи особый почтовый код. Для третьих он хищная акула со следами крови на зубах — после того, как разодрал в клочья очередную фирму, что стояла на его пути к абсолютной власти. А тут нате — сюрприз. Оказывается, Гейтс не только самый богатый человек в мире, но и самый большой филантроп на планете Земля. Я стал по-другому думать о нем после того репортажа, да и Windows вроде как-то меньше стал зависать. Иногда достаточно маленького пустяка (что для него детский садик? — пустяк), чтобы изменить мнение о человеке.
Первое «приближение» к Гейтсу как к человеку произошло у меня уже несколько месяцев назад. Помню, как на, интернет-странице «Майкрософта» я нашел приглашение принять участие в видеоконференции по поводу посещения Гейтсом средней школы в маленьком городке Висалия в Калифорнии. Я остался подольше на работе и с помощью Интернета перенесся в физкультурный зал в «Маунт Уитни Хай Скул» в Висалии. Стоя перед собравшейся там молодежью и учителями, Гейтс сказал нечто такое, что заинтриговало меня, озадачило и подтолкнуло к раздумьям. Только раз он произнес слово «Майкрософт». Больше всего времени он посвятил критике системы обучения, направленной на пропаганду культа «хорошего самочувствия», подчиняющейся правилам «политкорректности» и таким образом готовящей молодое поколение к «поражению в реальной настоящей жизни за стенами школы». Он закончил свое выступление формулировкой десяти правил, которые я помню до сих пор и которые завтра (давно уже хотел сделать это) расскажу своим дочкам.
Правила Билла Гейтса:
1. Жизнь несправедлива. Привыкни к этому.
2. Мир не интересует, что ты думаешь о себе. Тем не менее мир надеется, что ты достигнешь чего-то, ПРЕЖДЕ ЧЕМ почувствуешь, что ты великий.
3. Ты не будешь зарабатывать сорок тысяч долларов сразу после получения аттестата зрелости и не станешь вице-президентом со служебной машиной, оснащенной телефоном. Это надо заработать.
4. Если тебе кажется, что учителя донимают тебя, подожди с выводами до момента, когда у тебя появится твой первый шеф.
5. Ты не должен считать раздачу гамбургеров в «Макдоналдсе» ниже своего достоинства. Твои дедушки иначе определяли «стояние на раздаче гамбургеров в „Макдоналдсе“». Они называли это возможностью (opportunity). Возможностью роста.
6. Если тебе не везет, это не вина твоих родителей. Не зацикливайся на своих ошибках. Учись на них.
7. Когда тебя еще не было на свете, твои родители уже были, и они не были такими занудливыми, какими ты видишь их теперь. После твоего рождения они оплачивали твои счета, стирали твое белье и слушали твои излияния на тему, какой ты крутой. Прежде чем ты начнешь охранять джунгли от вредителей поколения твоих родителей, постарайся сначала дезинфицировать шкафы в своей собственной комнате.
8. Твоя школа делает все, чтобы в ней не было лучших и худших. В некоторых школах с этой целью даже решили вообще не выставлять оценки ученикам. А еще есть школы, где экзамены продолжаются так долго, пока из экзаменационного зала не выйдет последний ученик. Это не имеет ничего общего с реальной жизнью.
9. Жизнь не делится на семестры. В жизни нет раз и навсегда установленных летних каникул. Никто никому не помогает «найти себя». Подразумевается, что каждый сам найдет себя. Без посторонней помощи.