1903 - Эш, или Анархия
Шрифт:
Затем он услышал шаги по вымощенному каменными плитами коридору и щелканье Мартиновых костылей. Эш поднялся со стула, словно должен был зайти какой-то начальник. Но в комнату с таким же видом, как и в забегаловку матушки Хентьен, вошел Мартин. Если бы здесь был музыкальный автомат, то он наверняка поковылял бы к нему и начал бы в нем ковыряться. Он осмотрелся и, как показалось, удовлетворенный тем, что Эш был в комнате один, подошел к нему и протянул руку: "Добрый день, Эш, любезно с твоей стороны, что ты решил проведать меня". Он прислонил костыли к столу, как он делал это у матушки Хентьен, и опустился на стул. "Ну, так садись же и ты, Эш".
Надзиратель,
"Так, — протянул Мартин, — теперь всем удобно", а затем трое мужчин молча сидели вокруг стола и рассматривали царапины на нем. Лицо Мартина пожелтело еще больше; Эш никак не решался спросить, как у него дела, Мартину не оставалось ничего другого, как улыбнуться, и он спросил: "Ну, Август, что новенького в Кельне? Как дела у матушки Хентьен и у других?" — Эш, невзирая на свои разогретые жарой щеки, залился краской, потому что внезапно у него возникло ощущение, будто он воспользовался тюремным заключением человека для того, чтобы похитить у него его друзей. К тому же он не знал, можно ли говорить о знакомых и друзьях откровенно в присутствии надзирателя. Не каждому понравится, что его имя упоминают в комнате свиданий. Он ответил: "Дела у всех идут нормально".
Мартин, должно быть, угадал его мысли, поскольку не стал настаивать на подробном рассказе: "А у тебя самого?" "Еду в Баденвайлер" "Лечиться?" Эш подумал, что у Мартина нет оснований мешать ему, и он сухо ответил:
"К Бертранду".
"Черт побери, вот это поворот! Хороший человек, этот Бертранд".
Эш не понял, продолжает ли Мартин шутить или он говорит это с иронией.
Хороший голубой этот Бертранд, вот это правильно. Но говорить что-либо в таком роде в присутствии надзирателя он не решился, а только буркнул: "Ну, будь он таким уж хорошим, ты не сидел бы здесь".
"Ты ведь не виноват",
"Я? Так это же написано черным по белому, в строгом соответствии с законом, что я потерял свою невинность несколько раз".
"Ах, оставь, наконец, эти свои глупые шуточки. Если уж Бертранд такой хороший человек, значит, необходимо ему рассказать, что тогда было. И он позаботится о том, чтобы тебя выпустили".
"Это и есть истинная причина твоей поездки в Баденвайлер? — Мартин улыбнулся и протянул ему руку через стол: — Но, Август, что это пришло тебе в голову! Просто счастье, что Бертранда не будет на месте…"Эш встрепенулся: "А где он?".
"О, да он же постоянно в разъездах, в Америке или еще где-то".
Эш насторожился: значит, Бертранд бывал в Америке! Опередил его, побывав раньше в сияющей свободе. И хотя он постоянно представлял себе, что величие и свобода далекой страны должны находиться в очень значительной, хотя и не совсем осознаваемой взаимосвязи с величием и свободой этого недостижимого человека, теперь у Эша возникло впечатление, что из-за поездки президента в Америку его собственные планы переселения потерпели абсолютный крах. А поскольку у него возникли такие мысли и потому, что все стало таким далеким и недостижимым, его охватила злость: "У президента нет проблем, чтобы поехать в Америку… в Италию, впрочем, тоже".
Мартин охотно согласился: "Да ради Бога, хоть в Италию".
Эш решил навести справки в центральном правлении Среднерейнского пароходства о местонахождении Бертранда. Но вдруг это показалось ему излишним и он сказал: "Он в Баденвайлере".
Мартин засмеялся: "Ну что ж, ты, наверное, прав; они тебя все равно не пропустят… уж не скрывается ли какая-то зазноба за этой поездкой, а?" "Я уж отыщу средства и способы, чтобы меня пропустили", — в голосе Эша звучала угроза.
У Мартина возникли какие-то предчувствия: "Не делай глупостей, Август, не лезь к нему; он порядочный человек и достоин уважения".
Очевидно, он не представляет себе всего того, что кроется за именем Бертранд, подумал Эш, но не мог ничего рассказать, поэтому просто выпалил:
"Все они порядочные, даже Нентвиг, — и после короткого размышления добавил:
— Мертвые тоже бывают порядочными, только цена этой порядочности определяется наследством, которое они оставляют кому-то".
"Как это понимать?" Эш пожал плечами: "Никак, я просто так… да и, в конце! концов, до лампочки, порядочный кто-то там или нет; это всего лишь одна сторона медали; дело-то вообще не в нем, а в том что он сделал — И со злостью добавил: — В противном случае вообще невозможно будет ничего понять".
Мартин насмешливо и в то же время озабоченно покачал головой:
"Послушай, Август, здесь в Мангейме у тебя есть дружок, он вечно всем недоволен. Мне кажется, это он сбивает тебя столку…" Но Эш непоколебимо продолжал: "И без того невозможно разобраться, где белое, а где черное. Все перемешалось. Ты даже не знаешь, что произошло и что происходит…" Мартин снова улыбнулся: "А еще меньше я знаю, что произойдет".
"Будь в конце концов серьезным. Ты жертвуешь собой для будущего; это твои слова… единственное, что остается, — жертва для будущего и искупление за то, что произошло; порядочный человек жертвует собой, иначе все пойдет прахом", Тюремный надзиратель подозрительно прислушался: "Здесь запрещено вести всякие там революционные разговоры".
Мартин сказал: "Это не революционер, господин надзиратель. Скорее вас можно обвинить в этом".
Эш был просто ошарашен, что его мнение воспринято таким образом. Теперь он стал еще и социал-демократом! Ну и пусть! И с упрямым видом добавил: "А мне все равно, пусть будут революционными, Впрочем, ты сам всегда убеждал, что не имеет абсолютно никакого значения, порядочный человек капиталист или нет, потому что бороться нужно с капиталистом, а не с человеком".
Мартин сказал: "Вот видите, господин старший надзиратель, стоит ли после этого встречаться с теми, кто тебя проведывает? Этот человек своими речами растравил мне душу. Где уж мне тут исправляться, — И повернувшись к Эшу, добавил: — Как был ты, дорогой Август, бестолочью, так и остался".
Надсмотрщик вмешался: "Служба есть служба", а поскольку ему и без того было невыносимо жарко, он посмотрел на часы и заявил, что время свидания истекло. Мартин взялся за костыли: "Ну что ж. забирайте меня снова".
Он протянул Эшу руку:
"И позволь дать совет тебе, Август, не делай глупостей. Ну, и большое тебе спасибо за все".
Эш был не готов к такому резко изменившемуся ходу событий. Он задержал руку Мартина в своей и, задумавшись, подать ли руку не вызывавшему дружественных чувств надзирателю, решил подать- они ведь все-таки вместе сидели за одним столом, а Мартин удовлетворенно кивнул головой, Затем Мартина увели, и Эша опять удивило то, что выглядело это так, словно Мартин выходил из забегаловки матушки Хентьен, а он шел при этом в тюремную камеру!