1903 - Эш, или Анархия
Шрифт:
Ибо он осознавал, что в реальности никогда не может быть исполнения, осознавал все более четко, что даже самые дальние дали пребывают в реальности, лишено смысла любое бегство, чтобы найти там спасение от смерти, и исполнение, и свободу, и даже ребенок, выйди он живым из материнского лона, значит не более чем случайный крик наслаждения, в котором его зачали, замирающий и долгое время сдерживаемый
Хотя Эш и не осознавал все это достаточно отчетливо, однако сего вполне хватило, чтобы он занялся обустройством земной жизни в Кельне, подыскивал приличное место и занимался своим делом. Благодаря хорошим отзывам, которые были у него на руках, он нашел более высокую и ответственную должность из всех, занимаемых им когда-либо, вернув себе уважение и восхищение, которые уже заготовила для него матушка Хентьен. Она распорядилась покрыть полы в своей забегаловке коричневым линолеумом, и теперь, когда угроза выезда, как казалось, окончательно миновала, она сама начала заводить разговоры об американских воздушных замках. Он поддерживал их частично потому, что чувствовал: она считает, будто такими разговорами доставляет ему радость, частично из чувства долга: поскольку хотя он вряд ли когда-либо сможет увидеть Америку, но с пути туда он никогда не сойдет, не свернет, вопреки невидимому, держащему в руках копье, готовому нанести удар, а знание, колеблющееся между желанием и представлением, говорит ему, что путь этот-скорее символ и намек на более высокий путь, который нужно пройти в реальности и для которого они — всего лишь земное зеркальное отражение, колеблющееся и размытое, словно картина на темной поверхности пруда. Все это было ему не совсем понятно. Но он осознал, что это просто чистая случайность, когда сложение колонок оказывается правильным, так что ему все же можно. рассматривать земное словно бы с более высокой ступеньки словно бы из сияющего замка; и часто казалось, будто сделанное, сказанное и случившееся было не более чем занавес на тускло освещенной сцене, представление, которое забывается и которого никогда не было, прошлое, за которое никто не может ухватиться, не усилив земного страдания. Исполнение в реальности всегда терпит неудачу, но путь тоски и свободы бесконечен, и его никогда не пройти до конца, он узкий и странный, как путь лунатика, даже если это путь, ведущий в распахнутые объятия родины, к ее дышащей груди. Эш был чужим в своей любви и все же начал поддерживать более доверительные, чем раньше, отношения с земным, так что ничего не произошло и все осталось на своих местах, собственно говоря, в неземном, когда он справедливости ради должен был решить кое-какие земные проблемы для Илоны. Он говорил с матушкой Хентьен о свободной Америке, о продаже забегаловки и о женитьбе, словно с ребенком, желание которого охотно исполняют, иногда он пребывал в состоянии, когда снова готов был называть ее Гертрудой, хотя ночью, когда он погружался в нее, она для него была безымянной. Они шли рука об руку, но каждый своим отличным от другого и бесконечным путем. Их женитьба и продажа хозяйства по сильно заниженной цене были всего лишь этапами на пути символа, на пути приближения к более высокому и вечному, которое, не будь Эш таким вольнодумцем, можно было бы даже назвать Божественным. Но он все же знал, что всем нам здесь, на земле, суждено отмерять свой путь, опираясь на помощь ближнего.
IV
Когда театр в Дуйсбурге обанкротился, а Тельчер и Илона опять оказались без куска хлеба, Эш и его жена вложили почти все, что осталось от ее имущества, в театральное предприятие, и вскоре они окончательно потеряли все свои деньги. Но Эш нашел место старшего бухгалтера на крупной промышленной фирме в приходившемся ему родиной Люксембурге, что вызвало небывалое восхищение в душе его супруги. Они шли по жизни рука об руку и любили друг друга. Иногда он ее еще поколачивал, но все реже и реже, а в конце концов и вовсе прекратил.