1917: Трон Империи
Шрифт:
Ходнев поспешил к окну и принялся всматриваться в ночь, силясь понять, кто же к ним пожаловал в столь неурочный час. Приближающийся отряд явно был большим, но пока было трудно определить его реальную численность. Было понятно только одно – приближается до батальона неизвестных военных с совершенно непонятными пока целями. Это могли быть и части, которые обещал прислать генерал Иванов, а могли быть и мятежники.
– Ни зги не видать! – чертыхнулся генерал. – Сафонов, дайте приказ занять круговую оборону в здании. И рупор мне.
Зазвучали команды, сразу же возникла упорядоченная уставом суета, нижние чины спешно занимали позиции у окон, перекрывали подходы к входным дверям, устанавливали пулеметы на угрожаемых направлениях – в общем, делали все то, что и должны делать солдаты в подобных ситуациях, руководимые умелыми и решительными командирами.
Ходнев, прикрываясь за спешно сооруженной баррикадой, выстрелил из нагана в небо и прокричал в рупор:
– Требую остановиться и прислать представителя! В противном случае открываем огонь на поражение!
Сафонов выглянул через край баррикады и пробормотал:
– Эх, вжарить бы по ним из пулемета, пока они вот так в колонне. Сейчас рассыпятся, и выцеливай их потом…
Генерал покосился на него.
– Сафонов, умерьте свою кровожадность. Это может быть часть из числа тех, которые обещал прислать генерал Иванов в поддержку нам.
– Хорошо, если так.
Штабс-капитан спорить с начальством не стал, но явно остался при своем мнении. Впрочем, и у самого Ходнева были очень большие сомнения в том, что этот отряд действительно прислан им в помощь, поскольку само направление подхода со стороны Адмиралтейства и открытый переход через Дворцовую площадь ввиду захваченного мятежниками Зимнего дворца могло означать либо соучастие в мятеже, либо откровенную дурость командира этого отряда. Но поскольку Дмитрий Иванович за годы службы повидал достаточно дурости среди офицеров и генералов, он никак не мог исключать и такой вариант. Именно поэтому он сейчас томился в ожидании реакции на свои слова.
Внезапно звуки стрельбы со стороны Зимнего дворца стихли. Это могло значить что угодно. Могло означать, что дворец пал и что государь захвачен. А могло значить, что мятежники, увидев подтянувшиеся силы верных императору войск, могли уйти или даже сложить оружие. Но времени и возможности выяснить обстановку у генерала Ходнева не было.
Между тем колонна приближалась, явно не собираясь останавливаться. Однако, обгоняя идущих, вперед выдвинулся офицер и закричал, размахивая руками:
– Не стреляйте! У нас приказ спешно укрепить оборону Главного Штаба!
Ходнев нахмурился.
– Я требую остановки колонны до выяснения обстоятельств. Иначе мы открываем огонь без предупреждения!
– Не стреляйте! Мы свои!
Офицер продолжал кричать и размахивать руками, колонна продолжала идти, и не было никаких признаков того, что все они собираются выполнять требование остановиться. Тогда Ходнев отдал короткий приказ:
– Очередь поверх голов.
Рядом загрохотал «Льюис», однако колонна вместо остановки вдруг рассыпалась и открыла огонь по зданию Главного Штаба.
Увидев такой поворот событий, Ходнев приказал бить на поражение. «Льюис» опустил ствол и ударил кинжальным огнем. Его стрельбу подхватили, и вот по площади забили несколько пулеметов и сотня винтовок. Дворцовая площадь для сотен приближавшихся превратилась в кромешный ад. Свистели убийственными осами пули, и невидимая коса смерти буквально разметала то, что еще секунды назад было упорядоченным воинским подразделением, пытавшимся действовать согласованно. Фонтанчики снега и каменного крошева мостовой буквально вскипятили участок вокруг мечущихся, падающих, стонущих и выкрикивающих проклятия, ползущих или в панике бегущих в разные стороны.
Впрочем, вскоре стало понятно, что реальный ущерб от огня все же был значительно ниже, чем могло показаться на первый взгляд. Большей части нападавших удалось рассредоточиться и либо залечь прямо на площади, либо спешно отойти под прикрытие ограды Александровского сада, откуда по зданию Главного Штаба была открыта нестройная винтовочная стрельба.
– А если это действительно были свои, ваше превосходительство? – с сомнением рискнул спросить Сафонов.
Ходнев нахмурился и отрезал:
– Не говорите ерунды, штабс-капитан! Свои бы остановились, а эти лишь зубы заговаривали, стремясь сократить расстояние для броска!
Хотя Дмитрий Иванович и демонстрировал твердую уверенность, в глубине души он все же несколько сомневался в правильности своего поступка. Главным образом смущало его то обстоятельство, что приближавшиеся двигались походной колонной, а не пытались атаковать рассыпанным строем, что было бы логично в сложившихся обстоятельствах, тем более что от Александровского сада до угла здания Главного Штаба расстояние было совсем небольшим – всего-то на один рывок. А потому было непонятным, зачем мятежниками (если это, конечно, мятежники, а не величайшая ошибка генерала Ходнева) понадобился весь этот балаган с движением в колонне по открытому и простреливаемому Дворцовому проезду. Единственным объяснением могло быть желание атаковавших занять здание Главного Штаба без стрельбы, так сказать, хитростью.
«Вот и перехитрили сами себя, – подумал Ходнев, – впрочем, будь на моем месте другой командир, он мог и не принять решение на открытие огня и, вполне вероятно, запустил бы “подкрепление” внутрь здания».
В любом случае на терзания, сомнения и прочие размышления не было ни времени, ни подходящих случаю обстоятельств. Шел бой, в столице мятеж, а на плечах генерала Ходнева ответственность за оборону здания Главного Штаба. Во всяком случае, пока император не отдаст ему другой приказ.
Впрочем, знать бы, кто сейчас император, ибо если власть поменялась…
Петроград.
Военное министерство.
6 марта (19 марта) 1917 года. Ночь
Тем временем, пока Ходнев командовал обороной и вел горячий бой, военный министр великий князь Александр Михайлович воевал исключительно словами, практически не отрывая от уха трубку телефонного аппарата. Абоненты сменялись, но тема всех переговоров была одна и общая – мятеж в столице и ситуация в полках, которые расквартированы в Петрограде.