1917. Две революции – два проекта
Шрифт:
Либеральный проект расколол российское общество на непримиримые части. В начале XX века «опыт превращения России в Англию» не удался – помешали монархия и консерваторы, а затем Октябрьская революция.
Кратко отметим одну сторону конституционализма кадетов, которая выяснилась сразу после обнародования их программы, – несовместимость их конституционализма со сложившимся в России типом сосуществования народов. Беря за идеал государственного и общественного устройства Запад, либералы заведомо принимали перспективу разрушения России как многонациональной евразийской державы. Таким образом, в случае их успеха (как это и случилось в феврале 1917 г.) их программа обрекала Россию на катастрофу, за которой должен был последовать неминуемый откат, реставрация, уничтожающая тогдашних носителей
Но главное – социальная программа кадетов. Ядром ее была аграрная программа. Вокруг нее в партии шли острые дебаты (о них оставил воспоминания В. И. Вернадский). По аграрному вопросу в среде кадетов шло размежевание на «правых» и «левых». В начале 1906 г. на 2-м съезде партии была образована Аграрная комиссия, в состав которой вошел и Вернадский (в «левую» группу). И в этой комиссии, став в июне 1917 г. председателем Сельскохозяйственного ученого комитета Министерства земледелия, Вернадский отстаивал как первый принцип аграрной политики идею социальной справедливости – «как она претворилась в народное сознание или создана вековой народной идеологией» {22} . Однако левые кадеты, разумеется, не определяли общую линию партии.
22
Вернадский В. И. Из размышлений по аграрному вопросу в России // Вопросы истории естествознания и техники. 1989. № 1.
В I Думе кадеты предлагали отчуждение и продажу крестьянам сравнительно небольшой части помещичьих земель – тех, которые обрабатывались без привлечения наемного труда и имели урожайность ниже, чем у окрестных крестьян. Целью было постепенное создание слоя фермеров. Во II Думе кадеты, не изменяя целей своей программы, выдвинули «проект 42-х», согласно которому отчуждаемые у помещиков земли поступали в государственный фонд и отдавались крестьянам не в собственность, а в пользование. То есть они предлагали частичную национализацию земли.
Именно трагическая несовместимость этой программы с чаяниями и культурой российского общества стала объектом важного исследования Вебера и много дала ему для понимания современного капитализма и традиционного общества. Кадеты как носители идеалов либерального капитализма вошли в неразрешимое противоречие с традиционным обществом России – и по ходу событий все отчетливее это сознавали. Но уже не могли вырваться из своего «коридора».
Видный правый либеральный деятель Е. Трубецкой писал в 1911 г. в газете «Русская мысль» {23} : «В других странах наиболее утопическими справедливо признаются наиболее крайние проекты преобразований общественных и политических. У нас наоборот: чем проект умереннее, тем он утопичнее, неосуществимее. При данных исторических условиях, например, у нас легче, возможнее осуществить “неограниченное народное самодержавие”, чем манифест 17 октября. Уродливый по существу проект “передачи всей земли народу” безо всякого вознаграждения землевладельцев менее утопичен, т. е. легче осуществим, нежели умеренно-радикальный проект “принудительного отчуждения за справедливое вознаграждение”».
23
См.: Дякин В. С. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907–1911 гг. – М.: Наука, 1978.
Кадеты считали, что политическая реформа позволит провести и главную социальную реформу – аграрную. И как будто политические требования кадетов совпадали с крестьянскими – и те, и другие поддерживали идею всеобщего избирательного права. Но Вебер считал, что эти взгляды кадетов ошибочны, потому что крестьяне исходят из совсем иного основания: в их глазах всякие ограничения избирательного права противоречат традиции русской общины, в которой каждый землепользователь имел право голоса. Но, как пишет Вебер, «ни из чего не видно, что крестьянство симпатизирует
Признавая, что кадеты являются истинными западниками (из чего и вытекают их ошибочные надежды), Вебер вскользь отмечает, что сам идеал свободы кадетов в глубине своей отличен от либерального западного идеала. У кадетов он вытекает из идеала справедливости, который имеет у них абсолютный приоритет и вдохновлен верой в этически-религиозную оригинальность политической миссии русского народа. Это, по словам Вебера, есть «этически ориентированная демократия», которая отрицает «этику успеха» и не признает ценность чего бы то ни было этически нейтрального. Иными словами, и кадеты в глубине своей исходили из идеала традиционного, а не западного общества.
Изложим здесь рассуждения Вебера, как их представил видный исследователь его трудов – философ и социолог Ю.Н. Давыдов. Он пишет: «Анализ сознания и практических устремлений всех общественно-политических сил, так или иначе вовлеченных в революционные события 1905–1906 гг. – интеллигенции, инициировавшей революцию и игравшей в ней наиболее активную роль, крестьянства, тонкого слоя собственно “буржуазии”, малочисленного рабочего класса и аморфной городской “мелкой буржуазии” – привел Вебера к заключению, что “массы”, которым всеобщее избирательное право “всучило” бы власть, не будут действовать в духе либеральной буржуазно-демократической программы…
Более того, согласно веберовскому убеждению, есть все основания полагать, что “массам” будут импонировать требования, в основе которых лежат интересы, диаметрально противоположные главной идее конституционных демократов, “по поводу” которой, собственно, и образовалась эта партия, – идее “прав человека”» {24} .
Таким образом, парадоксальность положения кадетов в России была в том, что хотя они имели успех на выборах и, казалось бы, нашли своего избирателя, это был, по выражению Вебера, «чужой избиратель», а вовсе не реальная социальная база кадетов. Он, по словам Вебера, чужд им культурно и в дальнейшем политическом развитии постарается от них избавиться, с тем чтобы преследовать собственные интересы и идеалы, которые не имеют ничего общего с основными буржуазно-демократическими концепциями субъективной свободы, индивидуальной собственности и индивидуальных прав человека.
24
Давыдов Ю. Н. Макс Вебер и Россия // СОЦИС. 1992. № 3.
И это поняли все в России. В 1911 г., когда Столыпин провел один законопроект в обход Основных законов, Марков (лидер правых в Думе) издевался над кадетами: «Вы, гг. конституционалисты, вы не должны забывать, что вы опираетесь только на бумажный закон, и за вами нет никакой силы».
Причем силы не было ни для того, чтобы выступить против реакции справа, ни против революции слева. Е. Трубецкой посвятил этому статью под названием «Над разбитым корытом». Он писал: «Нас губит слабое, зачаточное пока развитие тех средних слоев общества, которые могли бы послужить проводниками правовых идей в жизнь».
Сегодня это покажется странным, но либеральные интеллигенты-кадеты, даже из марксистов, обвиняли социализм (тогда представленный социал-демократами), именно в «буржуазности». Показательна позиция С. Н. Булгакова. Он, которого ранее Плеханов назвал «надеждой русского марксизма», к 1907 г. вобрал в своей философии главные и, казалось бы, взаимоисключающие части мышления русской интеллигенции – либерализм, консерватизм и прогрессизм. Позже, в 1917 г., в своей работе «Христианство и социализм» Булгаков посвятил целый раздел именно критике «буржуазности» социализма: «Он сам с головы до ног пропитан ядом того самого капитализма, с которым борется духовно, он есть капитализм навыворот». Впрочем, далее он пишет о социализме: «Если он грешит, то, конечно, не тем, что он отрицает капитализм, а тем, что он отрицает его недостаточно радикально, сам духовно пребывая еще в капитализме».