1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа
Шрифт:
Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:
«Во всех предыдущих случаях Его Величество принимал меня без особых формальностей в своем кабинете и, пригласив меня сесть, протягивал свою табакерку и предлагал курить. Поэтому я был неприятно удивлен, когда был на этот раз введен в комнату для аудиенции и нашел Его Величество ожидающим меня здесь, стоя посреди комнаты. Я тотчас понял, что он угадал цель моей аудиенции и что он нарочито придал ей строго официальный характер, как бы намекая мне, что я не могу касаться вопросов, не входящих в компетенцию посла. Сознаюсь, что у меня упало сердце, и на минуту я серьезно задумался,
31 декабря 1916 года (13 января 1917 года) Николай II весь день принимал доклады министров. Около полуночи они с императрицей и детьми отправились в домашнюю церковь, чтобы встретить Новый год за молитвой.
Из дневника Николая II:
«31 декабря. Понедельник.
В шесть часов поехали ко всенощной. Вечером занимался. Без десяти минут полночь пошли к молебну. Горячо помолились, чтобы Господь умилостивился над Россией».
Чернов Виктор Михайлович, первый и последний председатель Учредительного собрания:
«Было ясно, что “шапка Мономаха” слишком тяжела для головы, на которую она легла. Николай согнулся под ее бременем; он всю жизнь пытался выпрямиться и не дать людям заметить, что эта шапка ему не по размеру. Царь старался подбодрить себя мыслью о том, что он не простой смертный, а помазанник божий, что на нем лежит благословение небес и ведет его по незримой тропе жизни без всяких усилий с его стороны <…> В фантазиях и планах на будущее он щедро вознаграждал себя за неудачи в настоящем».
В первый день Нового года Николай II принимал поздравления от своих подданных и иностранных дипломатов. Первыми их принесли председатель Совета министров князь Н.Д. Голицын, новый председатель Государственного Совета И.Г. Щегловитов и председатель Государственной Думы М.В. Родзянко.
Палеолог Морис, посол Франции в России:
«Сегодня первый день нового года по православному календарю. Император принимает в Царском Селе поздравления от дипломатического корпуса.
Жестокий холод: –38.
Лошади, впряженные в придворные экипажи, ожидающие нас перед императорским вокзалом, обледенели. И до самого Большого дворца я не различаю ничего из пейзажа – такими непроницаемыми стали стекла от толстого слоя снега <…>
Если судить лишь по созвездиям русского неба, год начинается при дурных предзнаменованиях. Я констатирую везде беспокойство и уныние; войной больше не интересуются; в победу больше не верят; с покорностью ждут самых ужасных событий».
Летом 1916 года войска под командованием генерала А.А. Брусилова перешли в наступление, и в результате этого «брусиловского прорыва» были взяты Буковина и Южная Галиция. На Кавказском фронте русские также углубились на территорию Турции на 250–300 км. При этом проблемы с обеспечением боеприпасами и продовольствием снижали боеспособность армии и приводили к росту потерь. В результате затянувшаяся война и ухудшение положения народа, вызванное ростом цен и начавшимися перебоями с продуктами питания, привели к росту недовольства в различных слоях населения страны. Повсюду царили уныние и ощущение того, что «шапка Мономаха» слишком тяжела для головы Николая II, который, похоже, и сам прекратил верить в себя и стал символом разложения государства.
Глава вторая
Все ждали каких-то важных событий
Правительственный кризис в России выразился в «министерской чехарде» – слишком частой смене министров. За 1915–1916 гг. сменилось четыре председателя Совета министров, четыре военных министра, шесть министров внутренних дел и т. д. Из-за этого Совет министров в народе стали называть «кувырк-коллегией».
Особенно не любили председателя Совета министров Б.В. Штюрмера, сменившего в январе 1916 года И.Л. Горемыкина. Это был закоренелый монархист, но назначение на такую должность человека с немецкой фамилией (в то время, когда столь сильны были антигерманские настроения) свидетельствовало о слепоте двора, о его полной невосприимчивости к происходящему. Кроме того, оказалось, что Штюрмер был близок и предан Распутину.
В ноябре 1916 года Штюрмера отправили в отставку, назначив на освободившееся место А.Ф. Трепова, но и он не продержался долго (его, как уже говорилось, сменил князь Н.Д. Голицын).
А тем временем на фронте и в тылу распускались слухи о связях императрицы Александры Федоровны с ее германскими родственниками.
Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:
«Особую остроту слухам о дворцовой камарилье придавало обвинение ее в германофильстве и даже в прямой связи с врагом. Шумный и не весьма основательный Родзянко прямо заявляет: “Связь и аналогия стремлений настолько логически очевидны, что сомнений во взаимодействии германского штаба и распутинского кружка для меня, по крайней мере, нет: это не подлежит никакому сомнению”. Голая ссылка на “логическую” очевидность весьма ослабляет категорический тон этого свидетельства. Никаких доказательств связи распутинцев с германским штабом не было обнаружено и после переворота. Иначе обстоит дело с так называемым “германофильством”. Дело шло, конечно, не о национальных симпатиях и антипатиях немки-царицы, премьера Штюрмера, графини Клейнмихель, министра двора графа Фредерикса и других господ с немецкими фамилиями <…> Значительно более реальны были органические антипатии придворной челяди к низкопоклонным адвокатам Французской республики и симпатии реакционеров, как с тевтонскими, так и со славянскими именами, к истинно прусскому духу берлинского режима, который столько времени импонировал им своими нафабренными усами, фельдфебельскими ухватками и самоуверенной глупостью».
Недовольны были все. Среди депутатов Государственной Думы, видных промышленников и военных зрели планы дворцового переворота. А среди народных масс нарастало возмущение не только против старой власти, но и против стоявшей в оппозиции буржуазии, которую обвиняли в том, что она обогащается на народном страдании.
Спиридович Александр Иванович (1873–1952) – генерал-майор Отдельного корпуса жандармов, служащий Московского и начальник Киевского охранного отделения, начальник императорской дворцовой охраны. Был арестован Временным правительством, позже освобожден. В 1920 году эмигрировал во Францию.
Спиридович Александр Иванович, генерал:
«Происходили тайные и явные собрания, совещания. Распространялись разные слухи, волновавшие все круги населения. Все ждали каких-то важных событий. Шептались о возможности государственного переворота. В эти дни Гучков сделал первую попытку осуществить свой фантастический младотурецкий план – захватить государя императора, вынудить его отречение в пользу цесаревича, причем при сопротивлении Гучков был готов прибегнуть и к цареубийству».