1937
Шрифт:
«Великая чистка» в СССР и «культурная революция» в Китае различались между собой существенными особенностями в формах осуществления террора. В Китае он был представлен в качестве вспышки спонтанного возмущения масс, особенно молодёжи, поведением «облечённых властью и идущих по капиталистическому пути». Издевательства, избиения и другие проявления насилия над жертвами «культурной революции», включая высших руководителей партии и государства, осуществлялись открыто, при большом стечении народа — руками «хунвейбинов», получивших право на вседозволенность и обезумевших от выпавшей на их долю власти над безоружными людьми. Однако хунвейбинов можно сравнить скорее с гитлеровскими штурмовиками,
Считая возможным проведение большого террора в форме площадной расправы над «врагами народа», Троцкий указывал, что Сталин предпочёл такому «азиатскому» варианту уничтожение своих жертв при сокрытии от народа как масштабов, так и зверских форм осуществления репрессий. «Сталинской бюрократии,— писал он,— не было бы никакого труда организовать гнев народа. Но она в этом не нуждалась, наоборот, видела в таких хотя бы и заказанных сверху самочинных действиях опасность для порядка. Избиение в тюрьмах, убийства — всё это термидорианцы Кремля могли совершать в строго плановом порядке, через ГПУ и его отряды… Это было возможно благодаря тоталитарному характеру режима, который распоряжался всеми материальными средствами и силами нации» [32].
1937 год определил развитие исторических событий на многие годы и десятилетия вперёд. Этот год мы можем назвать «судьбоносным» (правомерный эпитет, хотя и изрядно опошленный Горбачёвым, именовавшим «судьбоносными» свои сумбурные и бессистемные акции периода «перестройки») даже в большей степени, чем Октябрьскую революцию. Если бы Октябрьская революция не произошла [33], социалистические революции вспыхнули бы несколько позднее в России или в других, более развитых странах — в силу крайней напряженности противоречий капитализма в 20-х — 40-х годах. При этом революционный процесс развивался бы более успешно, чем это происходило в действительности, поскольку революционные силы не были бы скованы, деморализованы и ослаблены сталинизированными компартиями.
1937 год стал судьбоносным в глубоко трагическом смысле. Он нанёс такие потери коммунистическому движению в СССР и во всём мире, от которых оно не оправилось до сего времени.
Трагедию 1937 года нельзя объяснить расхожим афоризмом «всякая революция пожирает своих детей», отнюдь не обладающим столь глубоким смыслом, какой ему обычно приписывается. Так, буржуазные революции в Америке отнюдь не пожрали своих детей и достигли поставленных их вождями целей. Не пожрала своих детей и Октябрьская революция с сопутствующей ей гражданской войной. Все её организаторы, за исключением погибших от рук врага, пережили эту героическую эпоху. Гибель большевистского поколения, возглавившего народную революцию, наступила лишь спустя 20 лет после её победы.
В этой книге я не буду подробно затрагивать сюжеты, с достаточной полнотой освещённые в других исследованиях: применение физических пыток при следствии, общие условия жизни в сталинских лагерях и т. п. Основное внимание в ней будет сосредоточено на тех аспектах большого террора, которые во многом продолжают оставаться загадкой и по сей день: как могло оказаться возможным уничтожение в мирное время столь огромного количества людей? Почему правящий слой позволил почти целиком уничтожить себя в пожаре великой чистки? Существовали ли в партии силы, пытавшиеся воспрепятствовать террору?
В соответствии с этими задачами в книге рассматривается период, открытый первым показательным процессом (август 1936 года) и завершившийся июньским пленумом ЦК 1937 года.
Целесообразно предварить конкретное изложение исторического материала сжатым изложением концепции этой книги, правоту которой читатель будет иметь возможность проверить, осмысляя и оценивая приведённые в ней исторические факты.
Октябрьская революция, являвшаяся неотъемлемой частью мировой социалистической революции, была столь мощным историческим событием, что бюрократическая реакция на неё (сталинизм) приняла также грандиозный характер, потребовав небывалого в истории нагромождения лжи и репрессий. В свою очередь поругание сталинизмом принципов и идеалов Октябрьской революции вызвало в СССР и за его пределами могучее героическое сопротивление со стороны политических сил, сохранявших приверженность марксистской теоретической доктрине и верность революционным традициям большевизма. Для подавления этого сопротивления и понадобился террор, не имевший аналогов в истории как по своему масштабу, так и по своему зверству.
Игнорирование этой трагической диалектики истории приводит антикоммунистов к трактовке большого террора как некого иррационального феномена, порождённого «сатанинской» природой большевиков, якобы одержимых жаждой бессмысленного насилия, включающего собственное самоистребление.
Ставшие доступными в последние годы (хотя ещё далеко не в полном объёме) материалы советских архивов, равно как и публикация множества новых мемуарных источников, облегчили решение задачи, поставленной автором этой книги: проследить механизм возникновения и стремительного нарастания большого террора и раскрыть причины, в силу которых эта массовая террористическая акция оказалась возможной и успешной.
Автор отдаёт себе отчёт в том, что данная исследовательская задача решена им далеко не в полной мере. Несмотря на огромный и всевозрастающий поток публикаций архивных материалов, в освещении многих событий 1937 года сохраняются значительные пробелы. Автор не имел доступа к материалам следственных дел, на основе тщательного анализа которых можно разорвать сталинские амальгамы — смешение того, что было в действительности, с тем, что было придумано Сталиным и его инквизиторами. Ввиду недостатка источников некоторые суждения автора представляют исторические гипотезы, которые он надеется более полно обосновать в своих будущих работах. Автор будет благодарен тем читателям, которые помогут ему уточнить, конкретизировать либо опровергнуть эти гипотезы на основе новых материалов и соображений.
I
Подготовка к первому показательному процессу
Процессами, последовавшими за убийством Кирова, Сталин далеко не достиг своих целей. Непосредственным организатором убийства была объявлена группа из 13 молодых «зиновьевцев», расстрелянная в декабре 1934 года по делу т. н. «ленинградского центра». Зиновьев, Каменев и другие лидеры бывшей ленинградской оппозиции, осуждённые в январе 1935 года по делу «московского центра», были признаны виновными лишь в том, что своими «контрреволюционными» разговорами они «объективно» способствовали разжиганию террористических настроений у своих ленинградских единомышленников.
«Послекировские» процессы 1934—1935 годов не смогли протянуть нити от «зиновьевцев» к «троцкистам» и прежде всего к самому Троцкому. Между тем Сталину нужно было во что бы то ни стало обвинить Троцкого и троцкистов в террористической деятельности. Эта версия была изложена в рукописи Ежова «От фракционности к открытой контрреволюции», где утверждалось: «Нет никакого сомнения, что троцкисты были осведомлены и о террористической стороне деятельности зиновьевской организации. Больше того, показаниями отдельных зиновьевцев на следствии об убийстве т. Кирова и при последующих арестах зиновьевцев и троцкистов устанавливается, что последние тоже стали на путь террористических групп» [34].